Теоретические традиции» правового нигилизма в России

Правовой нигилизм имеет в России благодатную почву, которая всегда давала и продолжает давать обильные всходы. Как и раньше, мы сталкиваемся с многочисленными фактами коррупции, превалирования права чиновника над правами человека и гражданина. Корни этого недуга уходят в далекое прошлое. В общественном сознании прочно утвердилось понимание права исключительно как веления государственной власти, как указания «начальства»: то, что исходит «сверху», от властей, - то и есть право.

Не зря говорят: «На Руси всегда правили люди, а не законы». Отсюда – наплевательсткое отношение к закону как свойство натуры русского обывателя. Расхожими стали горькие слова А.И. Герцена о том, что жить в России и не нарушать законов нельзя. Русский, какого бы звания он ни был, обходит или нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно; совершенно так же поступает и правительство. С этим созвучна и мысль М.И. Салтыкова-Щедрина: суровость российских законов смягчается необязательностью их исполнения. Историк В.О. Ключевский отмечал, что русская жизнь не знает никакого права. В.Г. Белинский к Н.В. Гоголю в сердцах заметил, что в России «нет даже полицейского государства, есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей». В то время это было общим взглядом многих творческих людей на окружающую действительность.

Так что несоблюдение законов – устойчивая российская традиция. Все это, как пишет Б.А. Кистяковский, дало повод одному из поэтов-юмористов прошлого столетия сочинить следующие стихи, вхоженные в уста К.С. Аксакова:

По причинам органическим

Мы совсем не снабжены

Здравым смыслом юридическим,

Сим исчадьем сатаны.

Широки натуры русские,

Нашей правды идеал

Не влезает в формы узкие

Юридических начал…

С одной стороны, в конце XIX века был произведен ряд крупных юридических преобразований с использованием довольно развитой и совершенной юридической техники (например, судебная реформа 1864 года), в России того периода постепенно сложилась сильная юридическая наука на уровне самых высоких мировых стандартов, а юридические профессии приобретами все больший вес в обществе. Но, с другой, ни в одной стране мира не было столько идеологических течений, отмеченных печатью антиюридизма, а в лучшем случае – безразличия к праву.

Консерваторы и демократы

Отмечая принципиальное сходство исторических судеб России и Запада, представители консервативного крыла общественной мысли (так называемые славянофилы) считали, что России свойственно строить свою жизнь на началах нравственных, религиозных и (говоря современным языком) патерналистических. Запад же, по их мнению, больше тяготел к «механическому юридическому устройству», предпочитая путь «поклонения государству». В то время как в Европе активно формировалось выдержавшее затем испытания временем публичное и частное право, представители славянофилов настаивали на том, что русский народ необычайно самобытен, это «народ негосударственный» (К.С. Аксаков), право и конституция ему не нужны в принципе как таковые. Он предрекал скорую гибель так называемых «правовых государств».

Было бы ошибкой видеть в славянофильстве лишь причуды групп консерваторов, пытавшихся заменять заимствованные в русский лексикон слова с Запада на исконно русские аналоги (например, «калоши» на «мокроступы»). До наших дней на идеологической арене постоянно присутствуют различные варианты, предлагающие «самобытные» пути развития, в которых право почти всегда оказывается «на задворках» (в лучших случаях ему отводится второстепенная роль).

Если же обратиться к левому крылу общественной мысли, представителем которого являлся, например, А.И. Герцен, то можно увидеть, что в нашей литературе эти учения характеризовались как демократические и правовые, но было ли в этих взглядах правовое начало?

Отдавая должное борьбе А.И. Герцена с самодержавно-крепостническими устоями, его критике российской отсталой государственности, нельзя не видеть, что осуждение существующего порядка отнюдь не сопровождалось у него должной оценкой созидательной роли и потенциала права.

Анархизм.

Если согласиться с мнением И.А. Бердяева, который характеризовал русское сознание, как сознание крайностей, одной из которых является дух анархизма, то не следует недооценивать влияние этих течений.

М.А. Бакунин, лидер отечественного анархизма, требовал немедленной отмены «всего того, что на юридическом языке называлось правом, и применение этого права». Он же утверждал, что для торжества свободы надо отбросить «политическое законодательство». «Немцы ищут жизни и свободы своей в государственности и государстве; для славян же государство есть гроб».

Толстовство.

В 1910 году в Москве с небольшим интервалом хоронили двух известных всей России людей, и оба раза похороны вылились в массовую политическую демонстрацию. Один из них – лидер кадетской партии, председатель Государственной Думы профессор С.А. Муромцев, другой – великий русский писатель Л.Н. Толстой. Очевидно, эта близость во времени и породила сопоставление, сделанное другим деятелем партии кадетов Н. Гредескулом в статье, посвященной памяти Муромцева. Оно звучало так: И как общественный деятель, и как ученый Муромцев видел в праве величайшую общественную ценность…он любил право как священник любит свою службу или как художник любит свое искусство…В этом отношении он был полной противоположность, например, Л.Н. Толстому, который ненавидел и презирал право». Как ни резко звучат последние слова – они справедливы.

«Вехи».

Общая позиция мировоззрения авторов «Вех» отмечена глубокой печатью антиюридизма. Характерно, что даже Б.А. Кистяковский, единственный защитник права в сборнике, делал существенные уступки своим философским коллегам. Право, писал он «не может быть поставлено рядом с такими духовными ценностями, как научная истина, нравственное совершенство, религиозная святыня».

По мнению Бердяева, право имеет значение в человеческом общении лишь как средство помешать проявлению низменных свойств и пороков людей и гарантировать тем самым «минимум человеческой свободы». «Правовой строй, - по его мнению, - это лишь «узаконенное недоверие человека к человеку». Право не обладает потенциалом для широких преобразований и совершенствования общества. «Можно признавать неизбежность и относительную иногда полезность конституционализма и парламентаризма, но верить, что этими путями можно создать современное общество, можно излечить от зла и страданий уже невозможно… Вера в конституцию – жалкая вера. Вера должна быть направлена на предметы более достойные, делать же себе кумира из правового государства недостойно».

Нигилистические традиции не преодолены и сегодня. В известной брошюре нашего современника А.И. Солженицына «Как нам обустроить Россию?» имеется такой категорически сформулированный вывод: «Нравственное начало должно стать выше, чем юридическое». Прийти к такому заключению можно лишь отталкиваясь от, мягко говоря, не очень высоких представлений о праве. Так оно и есть: «Право – это минимум нравственных требований к человеку, ниже которых он уже опасен для общества».

Отметим, что внутренняя моральность права – одно из важнейших условий его эффективности. Право не претендует на то, чтобы в системе социальных ценностей стоять выше нравственности, но социальные схемы, делающие право второстепенным неприменимы.

Необходимо заметить, что писатели и поэты не были одиноки в своем отношении к праву. Они выражали мнение большинства населения России. Его отношение к праву нашло отражение в пословицах и поговорках: «То-то и закон, коли судья знаком», «Комком да в кучку, да под леву ручку», «Законы святы, да судьи супостаты», «Мелкий вор бежит, большой тихо лежит», «С богатым не судись, с сильным не рядись», «До бога высоко, до царя далеко», «Закон что дышло, куда повернешь, туда и вышло» и т.п.