Выбор веры

Языческий период деятельности князя Владимира

После победы над Ярополком Владимир стал княжить в Киеве. И вновь, как некогда при Святославе, язычество восторжествовало над христианством. Около 983 г. князь предпринял попытку реформировать многобожие. Объединив славянские, норманнские, финно-угорские племена, Владимир осознал необходимость религиозного единства страны. Он понимал, что только религия способна сплотить разрозненные племенные союзы в одно целое. До тех пор разнородное население Руси поклонялось своим местным богам. Варяги почитали одних, славяне – других, у финнов были третьи. Владимир же повелел собрать воедино всех языческих богов и создал общий пантеон – своего рода «русский Олимп». Как рассказывал летописец, в Киеве он поставил на капище идолов Хорса, Даждьбога, Стрибога, Семаргла и Мокоши. Возглавил же все это, отныне «единое», семейство Перун - бог грома и огня, признанный верховным божеством, имевший, скорее всего балто-варяжское, а не славянское происхождение. Скоро стало ясно, что реформа оказалась абсолютно несостоятельной. У новых богов не было авторитета, чтобы заставить людей признавать наряду с привычными для их племени божествами и еще каких-то других. При Владимире на капищах стали совершаться человеческие жертвоприношения, которые прежде, видимо, были редкостью. Так, после победоносного похода князя на ятвягов в 983 г. были убиты Феодор и Иоанн, два варяга-христианина, отец и сын, которые стали первыми на Руси мучениками веры, чьи имена известны.

В 983 г. Владимир еще приносил человеческие жертвоприношения, а уже через пять лет он принял христианство. Совершился глубочайший переворот в душе князя. Когда Владимир увидел, что из его реформированного язычества ничего не получается, это, очевидно, стало для него не только политической, но и личной духовно-нравственной проблемой. Это чувствуется в словах самого князя, сказанных им уже после крещения. Их привел Нестор Летописец: «аки зверь бях, много зла творях в поганьстве и живях, яко скоти, наго». Видимо, Владимир был натурой религиозной, ищущей истину, и это стало главным, что заставило его искать новую веру для себя и своего народа.

Около 986 г. в Киев прибыли миссионеры, исповедующие разные религии, в надежде склонить на свою сторону русского князя. Одними из первых были иудеи. Во время беседы с ними князь, согласно свидетельству летописца, спросил, где их родина. Они же ответили ему: «У нас нет родины. За наши грехи Бог нас рассеял». Речь шла, конечно же, о рассеянии евреев из Палестины и их распространении по всему миру. Владимир отвечал иудеям, что не желает принимать веры, которая приводит потом к потере отечества. Беседовал Владимир также и с мусульманами, очевидно, пришедшими из Волжской Булгарии. Показательно, что в своем религиозном поиске князь уже дошел до понимания единобожия. Однако он еще по-детски наивно лукавит, желая найти легкий путь к Богу. Так, ислам прельщает поначалу сластолюбивого князя возможностью многоженства. Однако, как говорит летописец, узнав, что Коран запрещает употребление вина, Владимир произносит историческую фразу: «Руси веселие есть пити». Интересно, что гораздо более коротким был разговор Владимира с западными христианами. Очевидно, Владимира отталкивала идеология папизма с требованием вассального подчинения римскому первосвященнику как земному владыке христианского мира. Князь отправил их со словами: «Идите откуда пришли, ибо отцы наши не приняли этого». Владимир ответил папским посланцам, что его предки веры латинской не принимали, вероятно, подразумевая то, как при Ольге на Русь приходил с миссией латинский епископ Адальберт, которого киевляне вскоре с негодованием изгнали.

Наиболее интересным моментом в рассказе Нестора Летописца является беседа князя с монахом-философом, пришедшим из Византии. Этот миссионер, по имени нам неизвестный, показал Владимиру икону Страшного Суда и тем самым наглядно продемонстрировал ему христианское вероучение, то есть христианскую эсхатологию и посмертную судьбу грешников и праведников. Перед нами интересный исторический пример того, как икона была использована в целях проповеди. Вообще очень характерно для православной культуры Древней Руси, что русские воспринимали православие прежде всего на уровне художественного образа. В средние века Русь знала немного выдающихся богословов, но создала величайшую иконопись. Князь Владимир от проповеди греческого монаха получил сильное эмоциональное впечатление – благоприятное, в отличие от других религий. Но все же это был еще далеко не окончательный выбор. Князь стремился сделать его обдуманно и взвешенно.

Владимир отправил послов в разные страны, и эти послы подтвердили его впечатление. Летопись нам говорит об ошеломленном состоянии послов Владимира после богослужения в соборе Святой Софии в Константинополе. Несомненно, рассказ этот правдив. Вновь перед нами удивительный пример воздействия церковного искусства на души русских людей, пребывающих в духовном поиске.

Историки, занимающиеся проблемами, связанными с Крещением Руси, отмечают, что выбор веры был определен заранее всем ходом исторического развития Древнерусского государства. Христианская Византия была основным внешнеполитическим партнером Руси, а родственные болгары приняли Православие еще в IX в. В самом Киеве существовала влиятельная община восточных христиан. Поэтому Русь следовало именно крестить.