Бессмертие души

Понимая всю сложность проблемы бессмертия души, Плотин решает ее не сразу. Вначале он доказывает, что наша душа все же имеет божественное происхо-ждение, отличаясь от мира материального. Исследовать нужно душу именно пото-му, что она имеет совершенно другую природу, что невозможно удовлетвориться жизнью в теле, что Платон был совершенно прав, когда описывал мир материальный как мир теней, а нас как узников в этой пещере, наблюдающих только лишь тени на ее стене.

В трактате «О бессмертии души» Плотин подробно описывает различные концепции античных философов о душе и подвергает их серьезной критике, которая сделала бы честь и современному мыслителю. Аргументы, которые приводит там Плотин, практически объемлют собою всё, и многие христианские мыслители зачастую просто повторяли аргументы Плотина. Итак, доказывая, что душа наша имеет божественное происхождение и что возможно спасение человека (я сознательно употребляю христианские термины, потому что, не будучи христианином, Плотин стремился достичь той же цели, к которой стремится любой христианин, — уйти от забот греховного настоящего мира и взойти в мир божественный, ибо только лишь там может быть достигнуто наше упокоение), Плотин пишет, что существуют четыре наиболее распространенные концепции души — стоическая, эпикурейская, пифагорейская и аристотелевская, и всем этим концепциям противопоставляет платоновскую. Стоическая концепция утверждает, что душа есть тело, т. е. разновидность материи. Эпикурейская концепция основана на демокритовом атомизме и утверждает, что душа есть совокупность атомов. Пифагорейская концепция говорит, что душа есть гармония тела; и, наконец, аристотелевская концепция утверждает, что душа есть энтелехия тела, или форма естественного тела.

Каждую из этих концепций Плотин подробно рассматривает. Если душа есть тело, как утверждают стоики, то тогда, пишет Плотин, душа должна обладать и всеми телесными свойствами. Но любое тело бывает или влажным, или сухим, или теплым, или горячим, или черным, или белым, поэтому душа наша, в таком случае, также должна быть черной или белой, влажной или сухой, но мы не наблюдаем ни-чего подобного в нашей жизни: душа не может быть влажной или сухой, как раз наоборот, она является тем началом, которое формирует в нашем теле избыток влажности или сухости. Душа объединяет в себе все эти начала, она может позволить в себе существование противоречий, она может вместить и начало влажное, и начало сухое, сама не будучи при этом ни влажной, ни сухой.

Будучи телесной, душа должна обладать и таким свойством телесности, как движение, но это также абсурдно, ибо мы не видим, чтобы душа двигалась. Любое материальное тело обладает свойством роста, душа же этим свойством не обладает. Свойство роста указывает, что материя постоянно находится в некотором движе-нии, и рост тела или предмета происходит от того, что другие части материи входят в него и становятся его частями. Если бы душа была телом, то тогда материя также входила бы в душу и выходила бы из души. Душа, по Плотину, должна быть неким постоянным субстанциальным началом, что необходимо, если мы вспомним, что душа обладает таким свойством, как память. Если бы душа обменивалась некими своими телесными элементами с окружающим материальным миром, то такой способности, как память, у души не было бы. Душа не имеет частей и формы, пишет далее Плотин, а любое тело всегда делимо на части и всегда объемлемо некой формой. Всякая душа всегда одна и та же в нашем теле, и совершенно неосязаема, тогда как любое тело всегда воспринимаемо посредством наших органов чувств.

Любое материальное тело всегда познается посредством органов чувств и всегда является предметом ощущения, но, как пишет Плотин, повторяя аргумент Аристотеля, если ощущение существует, то это ощущение должно отличаться от того, что именно ощущается. Душа наша не познается ощущениями, и тем более мы знаем, что душа наша ощущает тело, поэтому душа не может сама ощущать се-бя, и поэтому она не телесна. Еще более убеждает нас в нетелесности души наличие у нее такой способности, как мышление, ибо мысль всегда есть акт, осуществляющийся без тела. Для того, чтобы мыслить, человек часто вообще не прибегает к своему телу, наоборот, он стремится как бы отделиться от тела, забыть о теле — только в этом случае наша мысль наиболее чиста и последовательна, чем если бы мы все это время о нашем теле помнили. И последний аргумент, приводимый Плотином, это нравственность. Категории нравственности, добро и зло, вообще не приложимы к материальным телам. Что доброго в красивой статуе или что злого в прыщике на лице человека? Это есть просто некое материальное образование, а добро или зло приписывает этому материальному образованию человек, обладающий нематериальной душой. Поэтому душа не может быть телом, и стоики совершенно напрасно пытаются убедить в обратном.

Душа не является и совокупностью атомов, ибо каждый атом сам в себе не несет жизненного начала. Если один атом не имеет жизненного начала, то откуда оно возьмется у совокупности атомов? Даже если у совокупности атомов это жиз-ненное начало появилось, то мы должны предположить, что оно пришло к этим атомам откуда-то извне; тем самым мы неявно предполагаем, что душа и атомы противоположны друг другу: если один атом не одушевлен, а совокупность атомов обладает жизненным началом, то, следовательно, это жизненное начало откуда-то в нем появилось, и если мы говорим, что оно откуда-то пришло, значит, оно сущест-вует отдельно от атомов.

Таким образом, эти две материалистические концепции, по Плотину, не выдерживают никакой критики. Другие две концепции — пифагорейская и аристотелевская — также, по мнению Плотина, материалистичны, только в более завуалированной форме. Пифагорейская концепция, утверждая, что душа есть гармония тела, указывает на вторичность души по сравнению с материей. Если душа есть гармония тела, то без тела душа не существует. Если тело теряет эту гармонию в результате каких-либо изменений в нем, то и душа также исчезает. Если душа человека есть гармония тела, то со смертью нашего тела она должна прекратить свое существование. Но гармония сама по себе не может рассматриваться; у Пифагора есть излюбленный пример — гармония лиры, музыкального инструмента. Очевидно, что в музыкальном инструменте гармония появляется только тогда, когда этот инструмент создан мастером и настроен музыкантом, т. е. гармония появляется извне, она привносится в материальное тело. Поэтому если мы и говорим, что душа есть гармония тела, то только в том смысле, что душа привносит гармонию в наше тело, а не является гармонией тела. Только с такой поправкой можно принимать пифагорейскую концепцию. Вообще пифагорейскую философию Плотин не отбрасывал, а воспринял в качестве элемента, органично вошедшего в его мысль.

Душа не может быть и энтелехией тела, как это указывает Аристотель, ибо это также ставит душу в зависимость от тела. Душа, по Аристотелю, есть энтеле-хия естественного тела, и возникает она на определенной стадии его развития, когда его форма достигает развития всех возможностей, потенциально в нем зало-женных. Но в этом случае душа также оказывается зависящей от тела и не обладает субстанциальной характеристикой. Тем более, что если душа есть энтелехия, т.е. форма тела, а тело имеет различные формы, об этом Аристотель и сам говорил, то можно говорить о форме головы, о форме руки, о форме ноги и т. д., в том числе можно говорить и о форме мысли, о форме нравственности — нематериальные по-нятия также могут рассматриваться с точки зрения их формы. Это настраивает нас на мысль, что в человеке возможно несколько душ: душа, объемлющая человека целиком, и душа отдельно руки, отдельно ноги и т. д. Но это нереально, душа у че-ловека одна. Тем более, что если душа есть энтелехия тела, душа должна также де-литься, как и тело (если тело распадается, то и душа также должна распасться). Что такое смерть человеческого тела? Это распад его, и душа с распадением тела на части также должна распасться, и поэтому она уже не является энтелехией, не является завершенностью.

Если душа есть энтелехия тела, то она зависит от тела и должна обслуживать все его нужды. Но тогда непонятно, откуда в душе человека берутся желания, которые не только не зависят от телесных нужд, но, наоборот, часто противоречат им или свободны от них. Ведь по аристотелевской концепции душа должна бы только обслуживать потребности тела, и тогда все мысли, которые в ней появлялись бы, должны быть мыслями о том, как поесть, как отдохнуть, как добыть пропитание и т. п. В лучшем случае это может быть душа животного, но человек всегда мыслит, человек есть нравственное, свободное существо, он всегда может поставить перед собой проблему: скажем, вкушать ли сейчас мясо или соблюдать пост и т. п. Мы понимаем, что душа независима от тела, она главенст-вует над телом, а не тело над ней, как это вытекало бы из аристотелевской концепции.

Рассмотрев эти различные взгляды, Плотин приходит к выводу, что душа абсолютно не зависит от тела и имеет самостоятельную сущность. Душа есть суб-станция, которая не зависит от тела и, наоборот, управляет им. Тело зависит от души, а не душа от тела. Это еще раз убеждает Плотина в том, что исследовать нужно именно душу, которая является владычествующим началом в человеке, и именно через познание души можно найти ответ на вопрос о том, почему человек пал так низко, а ответив на этот вопрос, мы сможем ответить и на другой: как же человек может отменить причину этого падения, т. е. как же он может спастись.