Культура Запада, Востока, России: компаративистский подход

(Компаративистика — наука, основанная на сравнительно-историческом методе анализа литературных памятников, различных языков, благодаря чему выявляются их общие истоки, соответствие другим более известным науке объектам.)

Вполне закономерно, что в последнее время в России все большее распространение приобретает цивилизационный подход в обществознании и, конечно, в философии культуры. Ведь основополож­ником этой концепции является, как уже отмечалось выше, наш со­отечественник, известный философ, естествоиспытатель, социолог и культуролог Н.Я. Данилевский, — один из многих русских умов, пред­восхитивших оригинальные идеи, возникшие позднее на Западе. В частности, его видение культуры в контексте существования культур­но-исторических типов удивительно созвучны концепциям двух из­вестных мыслителей XX века — О. Шпенглера и А. Тойнби.

Данилевский отрицал возможность общечеловеческой цивилизации в смысле гегемонии какого-то одного культурно-исторического типа, так как каждый из них по-своему ограничен. Люди не могут, обитая в разных уголках планеты, жить единообразно, по единому образу. Таким образом, пафос теории Данилевского — отрицание линейного процесса развития истории. Исторический процесс представлялся ученому как развитие каждой нации вглубь, как самоутверждение каждого народа, сумевшего осознать цель и смысл своего существования. Одновремен­но следует подчеркнуть (и история человечества это доказала), что ци­вилизации находятся в постоянном взаимодействии. Так, европейское вторжение на американский континент прервало процесс развития ин­дейской цивилизации, в результате столкнулись противоположные си­стемы идеалов. Но возникшая новая американская культура, при всей ее противоречивости, стала одной из ведущих в сегодняшнем мире.

Исследуя процессы, зачастую кризисные в западно-европейской культуре, сегодня — на рубеже тысячелетий, культурологи все чаще обращаются к философскому наследию Гегеля, сказавшему в свое время, что «Европа есть безусловно, конец всемирной истории, а Азия ее начало» (Гегель Г. Философия истории. Соч. Т. VIII. М.—Л., 1935. С. 98). Всемирная история направляется с Востока на Запад. Действи­тельно, достаточно часто в культурах разных народов Восток символизирует начало (жизни, истории, сотворения мира, природного или космического цикла и т.п.), возрождение и обновление, весну, спасе­ние, наступление грядущего (например «свет с Востока»). Запад же, соответственно, ассоциируется с концом (истории, жизни, творения), зрелостью, подведением итогов. Рационалистический Запад стал ро­диной капиталистического мировоззрения: «помните, что время - это деньги». «Если тот, кто может заработать в день десять шиллингов, будет полдня гулять или сидеть без дела, хотя и будет тратить только шесть пенсов во время прогулки или безделья, он не должен думать, что это только единственный расход: на самом деле он тратит или, ско­рее, бросает на ветер еще пять шиллингов». Восток по-прежнему боль­ше заимствует и воспринимает у Запада плоды материальной культу­ры, но в области духа он консервативен и верен своим традициям. «Как только покидается великое Дао, так является человеколюбие и справедливость. Как только является умная дальновидность, то является великое лицемерие» (Лао-Цзы. Цит. по: Н.Е. Троицкая. Русская циви­лизация между Востоком, Западом и Югом. М., 1995. С. 10).

В кульминационный период формирования колониальных систем, на рубеже Х1Х-ХХ в.в., когда противоречия Востока и Запада приняли особенно жесткий, непримиримый характер, знаменитый английский писатель Киплинг сформулировал свой «категорический императив»: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не сойтись никогда». Действительно, сопоставление культур Запада и Востока (особенно впечат­ляющее в свете исследований западных и восточных религий) выявило почти необозримый ряд смысловых антиномий. Если Запад — демо­кратия (свобода, равенство), то Восток - деспотизм; если Запад - аскеза, то Восток - мистика; Запад — научное знание, рациональ­ность, Восток - интуиция, вживание в мир; Запад - динамизм разви­тия, Восток - неподвижность, стабильность; Запад - модернизация, инновативность, Восток - традиционность, ритуал; Запад — «логос», Восток — «дао»; Запад - индивидуализм, Восток — коллективизм, государство; Запад - активное технико-технологическое преобразова­ние мира, Восток — достижение гармонии с естественно-природной средой обитания; Запад - капитализм, буржуазность, Восток — коммунизм, бесклассовое общество; Запад - рынок, Восток - базар и т. д. Примеры глубокой дифференциации систем ценностей Запада и Востока можно продолжать до бесконечности (см.: Культурология. XX век. Словарь СПб.. 1997. С. 120).

Различие культур Запада и Востока кажется особенно значитель­ным, если рассматривать их как различие систем мировоззрения во всем своеобразии присущих им представлений о мире, человеке и цен­ностях жизни, мировоззрения, которое и выступает фундаментом а краеугольным камнем любой культуры. И, как справедливо замечает Г.В. Хомелев. философское мировоззрение Востока существенно от­личается от мировоззрения Запада следующими особенностями:

1. Западное мировоззрение в своей основной форме антропоцентрично. Мир один, и человек — венец всего сущего. Он высшее, совер­шеннейшее существо, вершина пирамиды Бытия. Потому нет и ниче­го не может быть выше человека. Примерно та же идея заключается в религиозных представлениях Запада (христианство), в которых человек — творение Божье, его образ и подобие.

Система восточного мировоззрения основана на иных предпосыл­ках. Человек понимается здесь лишь как малая часть целого. Он пред­ставитель лишь одного из многочисленных миров, но, как часть целого, несет в себе принципы всех их. Его природа универсальна, а строение и сущность космичны. Человек — микрокосм, самое точное отраже­ние в малом большого — Макрокосма. Поэтому он по природе своей может существовать во всех возможных мирах Вселенной. Именно в этом ключ к разгадке символики древнейшей Мудрости, которая ос­нована на сличении Макрокосмоса с Микрокосмосом.

Если на Западе господствующей формой религиозного мировоззре­ния стал антропоморфический теизм с идеей Бога-творца как Лично­сти, наделяемой многими человеческими чертами, то система восточ­ных религиозно-философских представлений представляет собой пантеизм.

2. Западное мировоззрение в своем учении о человеке, его жизнен­ном предназначении и системе нравственности в большей или мень­шей мере эгоцентрично.

Гуманизм, как основополагающий принцип этического учения За­пада, заключает в себе представление об исключительной, высшей ценности только человеческой жизни, а не вообще любой жизни. Си­стема нравственных принципов, в которой человек начинает отсчет ценностей мира с себя и кончает счет собой, есть наиболее точное выражение этического эгоцентризма. Она вполне соответствует убеж­дению о невозможности существования какой-либо иной, высшей, более совершенной формы разума во Вселенной, чем разум челове­ческий и, тем самым, входит в противоречие с возвышенным представлением Востока о множественности миров.

В полную противоположность западному мировоззрению система восточного мировоззрения включает в себя представление о ценности любой формы жизни (ахимса - неповреждение жизни, непричинение страдания живым существам. Именно сознательное повреждение жиз­ни и причинение зла осуждается. Причем ахимса — это не запрет, а моральная заповедь, предполагающая добровольное следование ей). А сам человек рассматривается здесь лишь как одна из ступеней эво­люции живого во Вселенной. Поэтому жизненное предназначение че­ловека состоит, согласно этой точке зрения, в усилиях совершенство­вания и восхождения к высшему через страдания и преодоление препятствий на этом пути.

3. В религиях Востока спасение человека - обретение им бессмер­тия, избавление от земных страданий, тяжести кармы рассматрива­ются как то, что каждый может и должен сделать сам, т.е. только благодаря личным усилиям обретается путь, ведущий в вечную жизнь. Собственными руками каждый слагает ступени, по которым будет восходить. Лишь то, что мы делаем сами, составляет все наши дости­жения и заслуги, и только то, что мы заслужили, действительно нам принадлежит. Поэтому отличительная особенность духа Востока — осуждение всякой слабости, неподвижности, лени или страха, кото­рый есть признак слабого духа.

В религиозно-философских системах православия и католицизма спасение человека связывается с приобщением его к церкви, которая рассматривается как необходимое посредствующее звено между чело­веком и Богом. Более того: вера полагается здесь как главное условие спасения, тогда как личные усилия без веры - мало чего стоят. Поэто­му можно верить и не прилагать усилий личного порядка. Достаточно ходить в церковь, соблюдать все религиозные ритуалы и обряды, воз­носить хвалу и молитву богу, не изменяя ни одной из своих привычек. Я грешен, слаб и неисправим как всякий человек — раб греха. Но мой грех искуплен Спасителем. Мой счет оплачен и я буду спасен, если буду верить.

В восточных религиях (брахманизм, буддизм, индуизм), напротив, не вера, а исключительно личные усилия каждого ведут к Высшему. Все наши достижения на пути совершенствования есть то, что мы должны совершить сами, причем не чудом, не выпрашиванием помощи, не взыванием каких-то тайных, сверхъестественных сил, но лишь через напряжение и самоотверженный труд. Каждый помогает себе сам, но ни другим людям, ни миру мы помочь не можем (Мозаика Агни-Йоги. В 2 кн. Кн. 1. Тбилиси, 1990. С. 43). Именно поэтому обязательная принадлежность к своей религиозной общине, необходимость стро­гого соблюдения всех ее предписаний, ритуалов и обрядов, т.е. внеш­нее оформление веры и так называемая общепринятая религиозность не имеют здесь сами по себе большого значения. Но тем больше це­нится истинное, внутреннее состояние духа. Буддист может ответить христианину словами самого спасителя: «не в храме, но вдухе молиться будете» (там же, с. 43). Впрочем, Новый Завет дает в этом отношении замечательную по своей выразительности формулу истинной работы совершенствования: «Входите тесными вратами: потому что широки врата и пространен путь, ведущий в погибель, и многие идут ими: по­тому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие нахо­дят их» (Евангелие. Матф. Гл. 7: 13—14).

4. Согласно основному восточному воззрению, мысль — главный фактор жизни, поскольку сама мысль, как и каждое психическое со­стояние, есть энергия. Человек, с этой точки зрения, есть породитель, восприемник и преобразователь энергии в ее самых различных фор­мах. Значение и сущность человеческой деятельности во всех ее проявлениях космичны, так как каждая работа, труд человека, особенно коллективный и согласованный, порождает энергию. Особенно мощ­ным энергетическим порождающим фактором является мыслетворчество (согласно Агни-Йоге, напряженность и мощность многократно умноженной энергии мысли может быть уподоблена энергии молнии. Но в порождении такой энергии важным будет не количество, а каче­ство мыслеформы).

Если мысль есть энергия, то отсюда несложно сделать и тот даль­нейший вывод, что сознание человека следует понимать не только как отражение действительности, но и как накопление сокровища основ­ной энергии Космоса вокруг Зерна Духа — центра сознания. Чем шире круг накопления, тем мощнее сознание (Хомелев Г.В. Живая этика: философское мировоззрение и система нравственных принципов Агни-Йоги. СПб., 1994. С. 44-45, 47-50).

5. Востоку, в отличие от Запада, свойственен взгляд на мир ирраци­ональный и интуитивный. Восточная философская традиция до сих пор сохранила прочную уверенность в том, что «никакое знание не прихо­дит извне», что все оно, как и Вселенная, находится внутри нас, и что, следовательно, «внешний мир дает лишь толчок, побуждение, застав­ляющее нас изучать самих себя». Именно по этой причине, философские положения имеют здесь своим источником не обобщение данных внешнего опыта, а, скорее, допущения, идеи и концепции, полученные из иных, нефилософских и ненаучных форм мировоззрения (мифологических, мистических, религиозных), собственная эмпирическая основа которых до сих пор еще твердо не установлена, не доказана, но и не опровергнута: идея реинкарнации, непрерывности и круговорота жизни, идея кармы и др.

При всем своеобразии философского и религиозного мировоззре­ния Востока, которое в своем чистом виде скорее всего никогда не су­ществовало, необходимо, тем не менее, отметить поразительное совпа­дение и общность основных идей, этических норм и нравственного идеала религиозных систем Востока и Запада, если рассматривать эти системы с точки зрения их непосредственных литературных источни­ков. В Библии, в книгах Ветхого и Нового Завета можно найти как довольно ясно выраженные идеи Востока, так и весьма прозрачные намеки на общие и близкие по своему мировоззренческому значению представления: идеи бога, как высшего принципа («Всевышнего») и начала Вселенной; идея множественности сотворенных миров; идея непрерывности или вечности жизни, как цепи воплощений и невоп­лощений бессмертной души; идея человека, его сущности и жизненного предназначения весьма сходная с буддизмом; идея кармы (лич­ной и родовой, семейной и групповой, а также исторической кармы народов); идея совершенствования человека и человечества в ходе дли­тельной эволюции; идея сердца как органа высшего разумения и че­ловеческого знания.

Проанализировав философско-религиозные мировоззренческие установки Востока и Запада, трудно не согласиться с утверждением философа Г.В. Хомелева о том, что по своему содержанию Библия есть не что иное, как западная форма древнего восточного мировоззрения. Следы этого мировоззрения более явственны в символике религиоз­ных культов Древнего Египта и в иудаизме. Однако и в Новом Завете выражение и внутреннее значение определенных представлений, зна­ков и образов говорит о том же, но, кажется, на своем, непонятном нам языке (подробнее см.: Хомелев В.Г. Культура как источник жизненного смысла: Мировоззренческое содержание, знаки и символы религиозно-философской культуры Востока. СПб., 1997).

Таким образом, можно с определенностью сказать, что Запад и Во­сток - это различные социокультурные парадигмы, на протяжении веков и тысячелетий сосуществующие между собой, борющиеся друг с другом, взаимодействующие и влияющие - прямо и косвенно – одна на другую, но в процессе исторического противостояния так и не пре­одолевшие семантического «параллелизма», взаимной непереводимости, символического противостояния, политической, философской, религиозной, художественной и т.п. оппозиции. Как бы далеко не стояли друг от друга культурно-смысловые системы Запада и Востока, они остаются связанными между собой, по крайней мере, совокупностью различительных принципов или набором критериев и принципов, согласно которым Восток и Запад оказываются сопоставимыми между собой (в том числе и как антиномичные пары). Как бы тесно не сближались между собой Запад и Восток, всегда найдутся ценности и нормы взаимоисключающие, предельно поляризующие семантические поля Запада и Востока. Даже применительно к одному культурно- целостному объекту наблюдения или научного изучения можно гово­рить об амбивалентности представленных в нем западных и восточных начал (Культурология. XX век. Словарь. С. 120).

И все же, несмотря на явную диаметральность Востока и Запада, современные представители компаративистики, начиная с ее классика Ф. Нортрока, еще в 1947 году выдвинули идею «встречи Востока - Запада». Более того, они склонны говорить о необходимости инъек­ции в немощное тело дряхлеющей в духовном отношении западной цивилизации жизненных соков культуры Востока.

Опыт всемирной истории и культуры показал, что формула «Запад есть Запад, Восток есть Восток» представляется столь же неверной односторонней, как и формула «Восток есть Запад, Запад есть Восток». XX век подсказывает новую формулу: «Нет Востока без Запада, нет Запада без Востока» — одно помогает другому осознать себя в слож­ном противоречивом мире накануне нового столетия.

Волею истории Россия, находясь между Востоком и Западом, со­единила в себе черты и противоречия различных мировых культур. На основе собственного исторического, философского и мистического опыта она создала свою неповторимую цивилизацию.

Пограничное положение России и русской культуры между Восто­ком и Западом, вызванные этим внутренние противоречия русского национального характера, менталитета, непредсказуемость социокультурной истории явились источником вековых идеологических споров и конфликтов западников и славянофилов, сторонников и противни­ков реформ, либералов и консерваторов, демократов и коммунистов. Не случайно, эти проблемы живо интересовали многих деятелей рус­ской классической культуры - А. Карамзина, П. Чаадаева, ранних сла­вянофилов и русских почвенников. Ф. Достоевского и Л. Толстого, К. Леонтьева и В. Соловьева, В. Розанова и Н. Рериха, Д. Мережковс­кого и А. Блока, Н. Бердяева и Г. Федотова. Наибольший вклад в изу­чение процессов соприкосновения и диффузии восточных и западных начал в русской культуре и российской истории внесли евразийцы (включая их позднейшего одинокого представителя Л. Гумилева). Среди мыслителей и исследователей русской культуры как пограничной между Востоком и Западом не было единства: интерпретации и оценки русской культуры были во многом противоположными и даже взаимоисключающими. Если Н.В. Гоголь, славянофилы (А.С. Хомяков, К.С. и И.С. Аксаковы, И.В. и П.В. Киреевские, Ю.Ф. Самарин, а затем и К.Н.Леонтьев) и евразийцы (Н.С. Трубецкой. П.Н. Савицкий, Г.В. Вернадский) склонялись к тому, что русская культура принадлежит больше Востоку, то В. Белинский, Н. Чернышевский, Д. Писарев, В. Соло­вьев, Д. Мережковский, В. Эрн, В. Брюсов, А. Блок, М. Бахтин, А. Лосев видели русскую культуру скорее частью Запада. Сложным образом со­единялись западные и восточные компоненты русской культуры, европеизм и азиатчина в представлениях Л. Толстого, В. Розанова, Н. Рериха, Н.Бердяева, Г. Плеханова, В. Ленина, Г. Федотова. Если Ф. Достоев­ский и В. Соловьев видели в русской культуре феномен всемирно-ис­торического масштаба и значения, способный найти новые пути для всего человечества, то для Чаадаева и, по-своему, Ленина исключи­тельность русского культурного и социального опыта состояли в его выпадении из традиции как Запада, так и Востока, что и обусловлива­ло его мировую уникальность и поучительность.

Многие исследователи склонны считать русский этнос моложе этносов, населяющих Европу и азиатское пространство, утверждая, что настоящее культурное развитие русских славян началось со времени принятия христианства князем Владимиром. Действительно, великая русская культура — православная по духу. Из двух западных религий — западного и восточного вариантов христианства — Русь избрала не «крайний», а «средний»: более восточный. Одновременно это был шаг к Западу, к цивилизации европейского типа. Он отделил Русь от Востока и от тех вариантов культурной эволюции, которые связаны с буд­дизмом, индуизмом, мусульманством. Несомненно, что выбор хрис­тианства в его православной, греко-византийской, форме позволил Руси остаться независимой от духовно-религиозной власти римского папства. Благодаря этому Русь оказалась в противостоянии не только с восточно-азиатским миром, но и с католической Западной Европой. Православие явилось духовной силой, которая скрепила русские кня­жества и толкала русский народ к объединению, чтобы выстоять под давлением как с Востока, так и с Запада.

Православие помогло основать мощное централизованное государ­ство, создать идейные основания для самодержавия. Уже в XV веке Россия оказалась единственной православной культурой, развивающейся в условиях государственной независимости. Православный Константинополь попал под власть римской Унии, а маленькое Московское княжество неожиданно превратилось в самое большое государство в мире. Идея «Москва—Третий Рим» — священный союз церкви и государственной власти, сделала Россию лидером православной цивилизации на достаточно длительное историческое время.

Оглядываясь из современности назад, в поисках черт, характерных для русской культуры на протяжении многих веков и сохраняющихся у нее доныне, можно по-разному обобщать исторический материал. Однако выводы, к которым приходят исследователи, во многом сов­падают.

В книге Вальтера Шубарта «Европа и душа Востока», вышедшей в 1939 году в Швейцарии, развивается мысль о существовании четырех типов «исторического человека» (т.е. человека как субъекта истории) и, соответственно, четырех типов культуры:

Гармонический человек воспринимает мир как упорядоченный кос­мос, обладающий внутренним совершенством. Культуре этого типа чужды идеи преобразования мира и прогресса. Мир прекрасен, каков он есть, и человек живет в единстве и гармонии с ним. Такова культура античных греков и древних китайцев.

Героический или прометеевский человек видит в мире хаос, который он должен своими силами оформить и упорядочить. Он стремится вла­ствовать над миром и активно действовать, чтобы усовершенство­вать его. На этих установках строилась культура Древнего Рима, а с XVII века они стали господствовать в западной культуре.

Аскетический человек относится к миру как иллюзорному, не под­линному бытию. Он пассивен, так как считает бессмысленным пытать­ся улучшить этот мир. Он ставит своей целью духовное самосовершен­ствование, открывающее выход к иному бытию - потустороннему, идеальному, высшему. Эти идеи лежат в основе, например, древнеиндийской культуры и буддийских культур Востока.

Мессианский или иоанновский человек чувствует несовершенство мира и считает себя призванным внести в мир высший божественный порядок. Эта обязанность возложена на него самим Богом. Назва­ние «иоанновский» подчеркивает, что он должен следовать идеалам, данным в Евангелии отИоанна. Именно такой тип культуры несет русский народ.

По мнению Шубарта, первоначально «русская душа», как и «душа Европы», была гармонической. Но если затем Европу охватил прометеевский дух, то Россия пошла по пути развития иоанновского мироощущения. Это развитие протекает в мучительном конфликте между древней тягой к гармоничному восприятию мира (общинные традиции, слияние с природой, народная набожность), с одной стороны, и наступающей силой прометеевского начала (Петр I, атеизм, марксизм), с другой. В русской литературе 19—20 веков мессианизм, безусловно, доминирует. Но мессианский, иоанновский дух в России еще не вполне созрел (См.: Кармин А.С. Основы культурологии. Мор­фология культуры. СПб., 1997. С. 242-243).

В начале XXI столетия, Россия должна решить задачи исторической важности - снять вестцентризм (которым загипнотизирована), остава­ясь не только лояльной, но и благорасположенной к Западу, Европе, ценностям либерального мира. Но, самоопределяясь в другой системе координат, Россия должна вернуться к идеям Солнца, восходящего на Востоке, к идеям «духовного света», который может вывести народ из лабиринта истории, к идеям «тонкой реальности», составляющей скры­тую сущность человека. Эти идеи сегодня уже восприняты Западом, и, отказавшись от них, Россия рискует стать правовернее Господа. Рис­кует выпасть из исторического процесса, а не догнать его. Наоборот, ища для себя опору в Карамзине, философии Лермонтова и Пушкина, Ивана Аксакова, Данилевского, Самарина, Константина Леонтьева - Россия вновь обретет себя, а потом и других. Судьбоносную роль Азии, Востока в духовном развитии России видел Достоевский. Он утверж­дал: «Россия не в одной только Европе, но и в Азии, и... в Азии может быть больше надежд, чем в Европе... а между тем Азия — да ведь это и впрямь может быть наш исход в нашем будущем — опять восклицаю я». России следует вновь вглядеться в труды Вл. Соловьева, особенно в той их части, где он размышляет о возможности преодоления хрис­тианского платонизма и азиатского квиетизма в новом синтезе.

Проблема безбожного человечества на Западе и бесчеловечного божества на Востоке разрешится рано или поздно в российском син­тезе. Вот мысль Соловьева, которая для нас сегодня актуальна, как никогда. Именно евроазиатская двукрылость России призвана самой историей сыграть роль интегрирующего начала между Востоком и За­палом. Не случайно еще А. Герцен проницательно назвал Тихий оке­ан, на берегах которого по соседству Россия и Китай, Средиземным морем будущего.

В древности Греция, находясь между Востоком, Западом и Югом, положила начало европейской культуре и философии. Громадная Рос­сия, занимающая «евразийское положение», после преодоления кри­зиса может способствовать решению масштабных задач в извечном духовно-культурном диалоге Азии, Африки и Европы. Известная английская общественная деятельница конца XIX—начала XX века Э.Э. Бейли писала: «Миссия России возрождалась и вынашивалась передовыми идеалистами при любом режиме и, когда исполнятся сроки, будет выявлена во всей силе своей и славе на благо всего мира. Большая подготовительная работа была проведена в прошлом столе­тии, она продолжается и в нашем веке, и будет продолжаться в будущем, до благого завершения. Духовный девиз русского народа: «Я со­единяю два пути». Задача русского народа заключается в создании связи между Востоком и Западом, а также в установлении более тес­ной связи между миром духовного устремления и миром желания и в успешном разрешении следующих противоречий: фанатизма, который порождает жестокость, и понимания, которое возникает из чувства любви, развитого материализма и совершенной святости, эгоизма и самоотверженности» (цит. по: Троицкая Н.Е. Русская цивилизация между Востоком, Западом и Югом. М., 1995. С. 46).

Оправдается ли прогноз? Да, если русские будут помнить и вопло­щать в жизнь принцип великого писателя Н.В. Гоголя: «Нет такой силы, которая победила бы русскую силу». У России и русской куль­туры тысячелетняя история и традиции, — столько же, надеемся, у нее впереди.