Учение Августина о граде Божьем и граде земном

В произведении «О граде Божием» Августин писал, что в мире существует 2 государства: «божий град» (церковь – град праведников) и «град земной» (государство – град нечестивцев). Земной град создан любовью к самим себе, доведенной до презрения к Богу, небесный – любовью к Богу, доведенный до полного самозабвения.

Как отмечает Августин: «Небесный град вечен; там никто не рождается, потому что никто не умирает; там истинное и полное счастье, которое есть дар Божий.» Церковь странствует по земле, имея цель на небе, церковь и теперь есть царствие небесное. Лишь в церкви – право и общая польза, истинная справедливость, мир и покой. К граду божьему принадлежит первый праведник – Авель. Основателем града земного был братоубийца – Каин. Государство – создание человеческое, его цель – временная, оно создано насилием, держится принуждением.

Оправдание государства в том, что оно поддерживает земной временный порядок, причем и тут государства разные: есть 2 вида земных царств. Одни – организации насилия и разбоя, они олицетворяют грех, несправедливость, насилие, «общество нечестивых». Другие царства – это «христианские государства», власть которых основана на заботе о подвластных. В конечном счете, оправдание государства – в служении церкви, в помощи небесному граду направлять мир земной к миру небесному, сохранять и поддерживать единство образа человеческих мыслей и желаний.

Не существует, согласно Августину, разных стран с различным устройством общества, разных народов и противостоящих друг другу империй, приведенных к единству под властью Рима. В становлении и развертывании сообщества людей сосуществуют два града, град добра и град зла, град бога и град сатаны, благодати и осуждения. Начала того и другого включены во все государственные образования, они доныне оспаривают господство над миром и существуют также в лоне христианского общества. Конечно, "вне церкви нет спасения", как утверждал еще Киприан Карфагенский, но Августин допускает возможность приобщиться к граду божиему даже тогда, когда по независящим от человеческой воли обстоятельствам мы оказываемся исключенными из земной церкви. Отметим, впрочем: этот принцип никогда не был принят церковными иерархиями, хотя и укоренился среди августинианцев.

Оба града охватывают весь мир. Выбор между ними зависит не от свободного решения человека, а от вмешательства извне, определяемого законами, от действия которых никто не может уйти. Так мы попадаем с Августином в атмосферу не подлежащего критике теологического детерминизма. Учение о благодати и предначертании послужило иррациональным ответом на вопрос о происхождении и судьбе человека, продиктованным ситуацией того времени. И объяснение падения Рима от руки Алариха не выходит за рамки ирреального. Сам "град божий" был бы охвачен теми же противоречиями, если бы он не отождествлялся с официальной церковью, стоящей над всякой властью. Августин не определяет достаточно четко природы самой власти. Наделено ли государство божественной природой или же оно целиком пребывает в царстве зла - не ясно.

Добро и зло живут по ту сторону этого мира. Не будучи в силах собственными средствами обеспечить себе лучшую участь, человек Августина направляет все свои помыслы и поиски счастья и справедливости в сторону вечности. И небесный град будет всегда отождествляться с правящими силами, с системой владычества над массами, растворяя в мифе все искушения добиться воздаяния и всякую надежду на освобождение.