Глава девятнадцатая неприятные загадки

Водные брызги, попав в рот, заставили его закашляться, и это вывело Кормика из мрачного, глубокого забытья. Он почувствовал, что наполовину вымок, а ноги ниже колен погружены в воду.

Первым, что он увидел, была морда ледникового тролля, который повис на борту лодки и пытался ее затопить.

Чисто инстинктивно юноша перекатился на бок, приподнялся на локте, схватил нападающего за жидкую шевелюру и вытолкал обратно. Затем он встал на колени и снова потянул тролля в лодку. Тот врезался подбородком в ее край, но Кормику удалось втащить голову противника. Он вскочил и со всей силой резко наступил на нее, морщась от тошнотворного звука треснувшей кости, однако потерял равновесие и едва не упал за борт.

За борт? Но как он попал в лодку, дрейфующую посреди озера? Жгучая боль в спине напомнила Кормику о недавних событиях, и все стало проясняться.

Стало быть, его изгнали, отправили плыть по течению, а теперь тролли нашли свою жертву.

Лодку качало, монах с трудом стоял на ногах. Корма почти ушла под воду, а нос задрался. Юноша хотел шагнуть туда, но вовремя засек появление еще одного тролля, который подбирался к нему со спины.

До последнего момента Кормик делал вид, что ничего не замечает, затем вдруг резко ударил тварь локтем по уродливой морде, свернув ей набок длинный тощий нос и разодрав губу о ее собственные кривые зубы. Он отступил на шаг, снова нанес такой же удар и бил до тех пор, пока тролль не упал.

Тогда юноша развернулся и крепко схватил его за горло. Тупое существо неистово царапалось, оставляя на его руке полосы крови, но Кормик не отступал. Он задушил бы врага, но тут очередной тролль, взобравшись на корму, принялся опрокидывать лодку.

Монах проворно обернулся и бросил полуживую тварь в ее сородича. Когда они оба свалились, Кормик подскочил к ним, топнул ногой по голове второго тролля и проломил ему череп. Затем схватил живого врага одной рукой за горло, другой — за пах, поднял над головой и с размаху швырнул на труп. Юноша пинал и топтал тролля до тех пор, пока тот наконец не сдох.

Тем временем на корму карабкался еще один урод. Когда он отжался от борта, в лодку хлынула вода. Кормик прыгнул на самый нос, пытаясь создать противовес, но было уже поздно.

Быстро осмотревшись вокруг, он нырнул. Рассчитывать приходилось только на эффект неожиданности. Плавал юноша прекрасно, но, конечно, не мог превзойти в этом ледниковых троллей!

Но надо было хотя бы попытаться.

Милкейла сидела на той самой песчаной отмели, где так часто встречалась со своим абелийским любовником, с нежностью вспоминая их последнее свидание, и не могла понять, почему с тех пор Кормик ни разу не появился. Конечно, этого стоило ожидать. Ведь теперь, когда их народы враждовали, ни ему, ни ей не удавалось так часто отлучаться.

Но сегодня девушку мучило чувство, что случилось что-то плохое.

Она поднялась, подошла к восточному берегу, ближайшему к острову Часовни, и стала вглядываться в дымку, словно надеясь увидеть если не Кормика, плывущего к ней на своей маленькой лодке, то хотя бы нечто такое, что помогло бы ей понять, в чем дело.

Однако виден был лишь туман, слышен лишь плеск волн о песок и камни.

Нутром же она ощущала, что произошла беда.

Он спасал свою жизнь, потому работал руками и ногами так неистово, как только мог. Бывший монах сбросил тяжелое платье сразу же, как только оказался в воде. Теперь он был одет лишь в типичные для абелийцев белые штаны до колена, рубаху без рукавов и в берет поври, который упрямо держался на голове, даже когда Кормик нырял. Кроваво-красный убор словно прирос к своему владельцу.

Юноша прикинул, что от троллей его отделяют около пятнадцати гребков, и постарался определить, сколько ему осталось до маленького острова, который он успел заметить. Ему оставалось лишь молиться, чтобы мерзкие твари растерялись, а ему не пришлось бы искать этот островок.

К счастью, плыть до места оказалось ближе, чем он предполагал, но тут обнаружился подвох. То, что Кормик принял за остров, оказалось всего лишь парой больших камней, выступавших из воды.

Он вполне успевал до них добраться, но разве могли они стать надежным убежищем? Вершина самого большого камня поднималась над уровнем озера всего на ярд с небольшим, а диаметр самого «острова» не превышал десяти шагов.

Не имея ни малейшего желания драться с троллями в воде, где они двигались с легкостью рыбы, Кормик направился туда. Лучшего решения все равно не было, а преследователи уже настигали его. Едва он выбрался, как плеск воды известил о приближении первого из них.

Юноша стал на четвереньках карабкаться вверх, заметил на пути небольшой камень и со всей силы запустил его прямо троллю в морду. Тот завопил, дико задергался, из носа по подбородку полилась жидкая кровь. Кормик воспользовался замешательством противника, подскочил к нему и осыпал градом ударов. Потом он одной рукой заломил ему верхние конечности за спину, другой схватил тварь за волосы и с неожиданной жестокостью принялся колотить ее головой о скалу.

В этот момент другой тролль выскочил из воды и замахнулся на него когтистой лапой. Парень оказался быстрее и вовремя увернулся. Положение осложнилось появлением еще одного преследователя, который грозно подбирался все ближе. Обмениваясь с первым безобидными шлепками, Кормик постоянно краем глаза наблюдал за вторым, чья бесхитростная атака, столь характерная для этих существ, не стала неожиданностью. Юноша прыгнул ему навстречу, приземлился, выкинул вверх правую ногу и врезал точно по морде троллю, а потом, для верности, добавил еще пару раз, хотя тварь и так уже была без сознания.

Кормик обучался у лучших мастеров рукопашного боя во всем абелийском ордене, который в последние годы стал намного воинственнее. Его монахи умели постоять за себя. Это мастерство очень пригодилось юноше теперь, когда он сражался на два фронта, ибо первый тролль, воспользовавшись тем, что человек отвлекся на его напарника, агрессивно пошел в наступление.

Когда второй противник повалился на камни, Кормик наконец смог повернуться к злобному существу, оставшемуся на ногах, и занять оборону. Однако вдруг, неожиданно для себя самого, он с каким-то безумством накинулся на тролля. Пытаясь понять, что произошло, юноша отчетливо осознал реальность.

Ему нечего терять.

Он врезался прямо в своего врага и обрушил на него град ударов, не обращая внимания на ответные выпады. Тролль царапался и отбивался, но уже через несколько секунд Кормик точным, яростным ударом отправил рухнувшую наземь тварь к праотцам.

Из воды выпрыгивали все новые преследователи, бесконечная череда новых жертв. Он дрался, пока кулаки не превратились в кровавую массу, ноги не покрылись алыми царапинами от выбитых зубов троллей, а руки от усталости не стали будто свинцовыми.

Но фортуна и сумасшедшая ярость знали свое дело. Лишь когда был повержен последний, седьмой по счету, тролль, Кормик без сил упал на колени.

Задыхаясь, он попытался осмотреть свои раны, глубокие порезы от когтей и зубов. Нужно было срочно промыть их. Кормик знал, что укусы троллей всегда долго болят и гноятся, но у него не было сил добраться до воды. Он подумал, что если из озера появится еще хотя бы одна тварь, ему конец.

Солнце на востоке поднималось все выше, минуты обернулись часами, теплые источники Митранидуна отогнали альпинадорский холод. Кое-как Кормику удалось добраться до воды, промыть раны и утолить жажду.

Он опустился на колени и мысленно вернулся к событиям, которые привели его в это пустынное место. Воспоминания о последних часах, проведенных на острове Часовни, нахлынули на него. Перед глазами парня снова стояло лицо отца де Гильба с глубоким разочарованием, написанным на нем, в ушах снова слышался полный сожаления голос Джавно.

Оно чувствовалось даже в ударах хлыста, которыми бесчувственный старший товарищ осыпал Кормика.

Назад пути нет. Его изгнали не ради испытания и не в качестве платы за грехи. Это решение ставило точку, не предполагало прощения.

Пути назад нет.

Он был один посреди озера, кишащего монстрами, в окружении врагов. В эти горькие часы будущее казалось ему пустым, неприглядным и пугающим. Кормик глядел на дымные воды и в какой-то момент страстно захотел, чтобы оттуда появились еще несколько троллей и прикончили его.

У него было что пить, он мог бы даже поймать рыбу, но ради чего?

Кормик внимательно посмотрел в ту сторону, откуда прибыл, в бессмысленной попытке увидеть свою лодку, пусть опрокинутую, но на плаву, хотя и понимал, что это бесполезно. Если троллям нужно уничтожить судно, они разнесут его в щепки. Оставалось лишь надеяться, что к голой скале прибьет волной хоть какой-нибудь обломок.

Юноша снова подумал о своем роковом решении освободить Андрузиса и остальных варваров, из-за которого очутился здесь, окровавленный, обреченный на смерть, и пожалел о нем, но лишь на миг.

— Я поступил правильно, — сказал он вслух, чувствуя, что должен услышать эти слова. — А отец де Гильб не прав. Они все не правы.

Кормик замолчал и попытался разглядеть хоть что-нибудь вокруг себя, но туман был слишком густым. Тогда, решив, что его отнесло севернее, юноша повернулся на юг и немного на восток, во всяком случае, так ему казалось, чтобы стоять лицом к острову Часовни.

— Вы были не правы! — крикнул Кормик через озеро. — Вы и сейчас не правы! Веру нельзя навязать! Нельзя! Она сама расцветает в сердце, открывшемся навстречу правде. Вы не пра-вы!

Он сел на камни, хотя чувствовал большое возбуждение от этого эмоционального всплеска, оттого, что подкрепил словами свой нравственный выбор.

Легкий всплеск отвлек его внимание. Кормик обернулся и увидел, что к камням прибило абелийское платье. Юноша достал его из воды, расстелил, чтобы просушить, и вдруг вспомнил о берете, который по-прежнему крепко сидел у него на голове. В этом трофее поври точно было что-то волшебное.

Изучив укушенную троллем руку, Кормик не обнаружил никаких признаков заражения. Напротив, рана уже начала затягиваться. Тогда он пощупал свою спину, изувеченную плетьми, и понял, что без надлежащего ухода, плавая один в лодке, он должен был бы уже умереть.

Кормик знал, что выжил лишь благодаря берету поври, наделенному магией, которая действовала подобно душевному камню. Он беспомощно усмехнулся, осознав всю иронию своего положения. У всех есть что-то общее. Поври, альпинадорских шаманов, абелийцев и даже самхаистов — всех объединяет общая магия, связь замысла и власти.

Единый бог над всеми?

Действительно ли так важно, какими именами величают разные народы своих богов? В эту минуту прозрения на пустом острове, перед лицом смерти, Кормик понял, что нет.

Тогда что же по-настоящему важно?

Выхода не было. Кусок доски от его лодки, ударившийся о камни в следующий момент, стал лишним подтверждением этой безысходности. Когда юноша достал его из воды, солнце уже растворилось в западных водах.

Наутро Кормик проснулся от голодного урчания в животе и решил попить, желая хоть чем-то заполнить пустоту. Он низко наклонился над озером, зачерпнул обеими руками воду и уже хотел поднести жидкость к пересохшим губам, как вдруг заметил рядом с собой тролля. Юноша отпрянул, едва не скувырнувшись со скалы, и в судорожной попытке защититься ободрал все колени и локти, пока наконец не сообразил, что это один из вчерашних убитых им врагов.

Тогда он зашел в воду по пояс и попытался потопить тело, но тролль оказался чертовски плавучим. Кормик оглянулся на остров, призванный стать его скорой могилой, затем на гладь Митранидуна и увидел еще одного дрейфующего мертвого монстра.

Парень издал продолжительный вздох. Неужели это возможно?