Архимандрит Серафим (Батюков)

(1880-1942 гг.)

Архимандрит Серафим (в миру Сергей Михайлович Батюков) родился в 1880 году в Москве. Из воспоминаний самого старца известно, что его отец был суровым человеком, далеким от своих детей. Мать, напротив, была добрая и чуткая женщина, понимая устроение своего сына, она, ещё когда он был ребенком, говорила дочерям: «Уйдет от нас Сергий в монахи!»... С ранних лет он почувствовал призвание к церковному служению, однако, сан принял в зрелые годы. (В молодости Сергий работал в библиотеке Румянцевского музея и сотрудничал в журналах. Получив техническое образование, работал на одном из столичных предприятий).

Известно, что Сергий посещал лекции в Московской духовной академии, изучал богословие и святоотеческую литературу. До 1923 года Сергий ездил в Оптину пустынь к своему духовному отцу старцу Нектарию*, (в некоторых источниках указано, что его наставником был и старец Захария**).

В 1920 году о. Сергий был вызван Патриархом Тихоном и назначен в церковь свв. бессребреников и мучеников Кира и Иоанна на Солянке. В 1922 году он принял монашество с именем Серафим, а в конце 1926 года был возведен в сан архимандрита.

В 1927 году о. Серафим был арестован по обвинению в укрытии церковных ценностей. То было время, когда множество духовных лиц и мирян пострадало, защищая свои святыни. Но впоследствии дело против о. Серафима было прекращено, так как выяснилось, что ценности увезли сербы.

В июле 1928 года, не приняв Декларацию митрополита Сергия, он уходит из храма и переходит на нелегальное положение... Некоторое время он тайно жил в разных местах и, в конце концов, поселился нелегально в Загорске в доме монахини Ксении (Гришановой), которая с 1911 по 1925 гг. являлась монахиней Серафимо-Дивеевского монастыря. Известно, что у старца Серафима окормлялись и другие монахини Серафимо-Дивеевского монастыря, вынужденные покинуть обитель после ее закрытия в 1927 году. Старец поддерживал связь и с «подпольной общиной» схиигуменьи Марии***, которых опекал и епископ Афанасий (Сахаров).

В доме монахини Ксении, в маленькой комнате, перед иконой Иверской Божией Матери, был поставлен алтарь и служилась литургия. Здесь бывали и совершали богослужение многие духовные лица. В перерывах между арестами бывал и епископ Афанасий, в юрисдикции которого находился о. Серафим. Сюда, в маленький дом на окраине города, стекались многочисленные духовные дети архимандрита за советом и утешением.

Ниже мы приведём несколько выдержек из воспоминаний духовной дочери старца Веры Василевской, двоюродной сестры Елены, матери о. Александра Меня, которого старец Серафим крестил в младенческом возрасте. По свидетельству В.Я. Василевской духовное воспитание будущего проповедника началось с самого его рождения: по совету Архимандрита Серафима Елена с первых же дней «во время кормления ребёнка читала три раза «Отче наш», три раза «Богородицу» и один раз «Верую»»...

Позже отец Александр Мень напишет о своём духовном отце: «В своей пастырской деятельности о. Серафим, как и отцы Мечевы руководствовался советами оптинского старца Нектария».

Вера Яковлевна Василевская вспоминает о своей первой встрече со своим будущим духовником: «Он начал говорить сам, и я была поражена, откуда он знает отдельные подробности моей жизни, о которых я не говорила: характеристика родителей, их взаимоотношения и многое другое...

«Вы не знаете, в какое время Вы пришли ко мне!» - сказал он, как бы желая вновь подчеркнуть, что не все открыто мне и что действует здесь не моя воля. «Здесь катакомбы, - сказал он, указывая на все, что нас окружало. - Я здесь не потому, что желаю кому-нибудь зла или хочу с кем-то бороться. Я здесь только для того, чтобы сохранить чистоту Православия».

Встреча с о. Серафимом, общение с ним, крещение и последующее его руководство моей жизнью для меня самое подлинное и великое чудо и в то же время самая неопровержимая, центральная реальность моего существования...

Видимое руководство о. Серафима началось в 1935-м и окончилось в 1942 году с его смертью... Незримо, несомненно, продолжается и сейчас, так как та духовная связь, которая создалась при крещении, когда он буквально «принял мою душу в свою», не может быть расторгнута концом земного существования...

О. Серафим писал о том, какие молитвы надо читать ежедневно, утром и вечером, как проводить Великий пост, и давал много других практических указаний, которые проникали в самую повседневную жизнь и потому действовали особенно ободряюще. Он уже считал нас своими и заботился о нас так, как внимательная мать, которая старается предупредить движение своего ребенка - внешнее и внутреннее...

Всей обстановкой своей жизни, своими словами, действиями, поведением батюшка учил всех, кто соприкасался с ним, все глубже вникать в этот путь сердцем и разумом и одновременно усваивать его практически. Этот путь во многом диаметрально противоположен тому, чему учила семья, общество, литература»...

В своей книге В.Я. Василевская подробно рассказала, как долго терпеливый наставник готовил её к Таинству Крещения, приведем лишь краткие воспоминания об этом важном для неё дне: «Батюшка исповедовал каждого отдельно... Прежде чем начать богослужение, он послал кого-то из присутствующих убедиться в том, что пение не слышно на улице...

Перед началом богослужения батюшка просил меня назвать имена людей, которых мне хотелось бы помянуть за литургией. «Они будут заочными участниками», - сказал он...

Богослужение, которое решил батюшка совершить в этот день, было необычным. Он соединил службу, совершаемую при крещении, со службою,

посвященной мученицам Вере, Надежде, Любови и матери их Софии.

Это придавало всей службе особенный смысл. Здесь я впервые услышала чудесный тропарь: «Агница Твоя, Иисусе, Вера, зовет велиим гласом: Тебе, Женише мой, люблю и Тебе ищущи, страдальчествую...»

Глубочайшая связь между той и другой службой раскрывалась в словах: «сраспинаюся и спогребаюся Крещению Твоему».

Батюшка делал все спокойно и просто, но с такой внутренней силой, которая казалась почти невероятной в человеке. Надо было только во всем, до мельчайших подробностей исполнять его волю, как он исполнял волю Божию.

Ничто не было условностью. Внутреннее и внешнее сливалось воедино. Так

распускаются листья на деревьях, так приходит жизнь и смерть, так совершается всякое дело Божие на небе и на земле...

Батюшка попросил меня встать на колени, сложить крестообразно руки на груди и прочесть вслух «Символ веры»... После совершения Таинства Крещения батюшка сам принес мне приготовленную для меня новую одежду и сначала приложил ее к образу Божией Матери, потом дал мне приложиться к ней и лишь после этого позволил надеть... Этими действиями батюшка наглядно показал мне, что с этого момента весь мир для меня освящен, и все, что я вижу и имею, я получаю вновь как дар благодати, как любовь Божией Матери...

Когда все было кончено, батюшка обратился к присутствовавшим с несколькими словами. Он хотел, чтобы они хорошо запомнили этот день и все то, свидетелями чего они были. «Пришла ко Христу душа, которая так долго к нему стремилась», - сказал он. На глазах его были слезы...»

Духовные чада отмечали удивительную атмосферу, при которой совершалось Богослужение: в то время как в доме присутствовало на службе лишь два-три человека, старец служил в этой обстановке так же, как он служил прежде в большом, переполненном народом Храме. Вера Василевская вспоминает: «В эти благодатные минуты всей силой своей души, всем напряжением веры и любви, доступным человеку, батюшка молился за себя, за нас, за весь мир...»

Когда, однажды Вера с грустью сказала старцу, что очень сожалеет, что ей нельзя чаще встречаться с ним, старец рассказал о том, что он сам в своё время ездил к старцу Нектарию в Оптину пустынь лишь один раз в год. И заметил: «Мы должны ценить то, что мы имеем, а будет и такое время, когда у нас останется только Крест и Евангелие»...

О силе молитв старца Серафима свидетельствует следующий рассказ духовной дочери старца: «На Страстной неделе я заболела. Мне уже давно предлагали операцию, но дело все откладывалось. На этот раз врачи говорили, что откладывать больше нельзя и настаивали на том, что операцию необходимо сделать в ближайшие дни... Мы с Леночкой были приглашены к Пасхальной заутрене в Загорск... У меня кружилась голова, и я не помню, как мы добрались до места.

Перед началом заутрени батюшка всех исповедовал. Он высказал удовлетворение по поводу того, что мы все же приехали, и упомянул о той великой силе, которую имеет Пасхальная Служба... К утру я почувствовала себя лучше и прямо с вокзала зашла в поликлинику. Я сказала врачу, что всю неделю лежала с высокой температурой, и что мне назначили операцию. Каково же было мое удивление и недоумение, когда врач почти рассердился на меня: «О какой операции вы говорите, гражданка? - сказал он. - Никакого лечения не требуется». На другой день я пошла на работу и заболевание совершенно прекратилось. С тех пор прошло уже больше 30 лет, и за все это время болезнь ни разу не возвращалась...

Благодатная сила его благословения была так велика, что покоряла себе душу каждого человека, с которым он встречался. Однажды он рассказал мне следующий случай из своей жизни. Это было в тот период, когда народ приучали относиться к духовным лицам без всякого уважения и даже насмехаться над ними. Батюшка рассказывал, что ему пришлось как-то идти лесом в праздничный день. Навстречу ему попались двое молодых рабочих, несколько подгулявших. Поравнявшись с батюшкой, они, смеясь, обратились к нему: «Отец, благослови выпить!» Батюшка ничего не ответил. Но они не оставляли его в покое и продолжали идти с ним рядом, настойчиво повторяя те же слова. Тогда батюшка остановился, повернулся к ним лицом и, осенив их крестным знамением, сказал: «Благословляю вас... не пить». Это так подействовало на молодых людей, что они попросили у него прощения, рассказали ему о своей жизни и потом не раз приходили к нему за советом и благословением...»

22 июня 1941 года в праздник «Всех Русских Святых», когда духовные чада в выходной день приехали к старцу, многие из них впервые услышали об угрозе, нависшей над страной. Из воспоминаний Веры Яковлевна: «Война! Москва на военном положении! Какая милость Божия, что я оказалась в этот день у батюшки! Духовные дети батюшки приезжали из Москвы, из окрестных мест, чтобы получить указания, как быть, что предпринять, куда девать семью, детей, имущество; оставаться ли на месте или уезжать в эвакуацию и т.п.

Батюшка должен был взять на себя всю тяжесть их решений, он должен был взвесить и определить место и судьбу каждого, успокоить всех, внушить веру и уверенность, и правильное отношение к грядущим испытаниям по мере сил каждого...

Прощаясь, батюшка особенно горячо благословлял каждого из своих духовных детей...

- Начинается мученичество России, - сказал батюшка...

Батюшка говорил, что война эта не случайно началась в день всех русских святых и значение ее в истории России будет очень велико. На вопрос «Кто победит?», который задавали ему все, он отвечал: «Победит Матерь Божия».

Многие задавали вопрос, как молиться об исходе войны. Батюшка отвечал: «Молитесь «да будет воля Твоя!»...

Когда я вечером вернулась в Москву, Москва стала неузнаваема. Не было нигде веселых и приветливых огней, все было погружено во мрак. Говорят, что Патриарх Тихон, засыпая в последний день своей жизни, сказал: «Ночь будет темной и длинной». Именно такими казались эти долгие военные ночи без огней.

Почти в каждый приезд я старалась бывать у батюшки. Однажды, когда мы

беседовали, началась воздушная тревога. Батюшка прервал разговор и начал молиться. «И Вы всегда во время тревоги читайте «Взбранной Воеводе», и на заводе во время ночного дежурства, тогда и завод не разбомбят», - сказал он...

Батюшка не вставал с постели. Я заходила к нему, как только было возможно. Иногда он просил написать под диктовку письмо...

Батюшка выразил желание сам исповедовать Алика (в детстве о. Александра Меня называли Аликом) в первый раз, хотя ему не было еще семи лет... После своей первой исповеди у батюшки Алик так передавал свои впечатления: «Я чувствовал себя с Дедушкой так, как будто я был на небе у Бога, и в то же время он говорил со мной так просто, как мы между собой разговариваем».

Однажды батюшка сказал мне: «За Ваши страдания и за Ваше серьезное воспитание этот самый Алик большим человеком будет».

Болезнь батюшки усиливалась. Большую часть времени он не вставал с постели...

Иногда надо было привезти из Москвы лекарства и анализы. Разобравшись в

последних, я поняла, что болезнь батюшки (рак) неизлечима и близится к роковой развязке»...

Старец предвидел свою кончину, Елене, Вере и маленькому Александру он дал в благословение образ Божией Матери – «Всех скорбящих Радосте».

Когда в 1942 году старец Серафим скончался, духовные чада старца приняли решение в течение года читать Псалтирь по своему наставнику, для того, чтобы вся Псалтирь прочитывалась ежедневно, ее разделили так, чтобы каждый ежедневно прочитывал по одной кафизме.

Старца Серафима похоронили «тут же в его «катакомбах» (в подполе деревянного дома в городе Загорске), под тем местом, где находился Престол, - как это делали в Церкви первых веков. (Следует уточнить, что могила старца находилась под домом, где он провёл свои последние годы жизни лишь до 8 декабря 1943 года. Через год после смерти старца сотрудники НКГБ вскрыли захоронение. Многие члены общины были арестованы).

Господи, упокой душу старца архимандрита Серафима, со святыми упокой, и его молитвами спаси нас!

Высказывания, поучения, советы старца Серафима (Батюкова):

«Без Божьей воли ничего не бывает».

«Болезнь посылается человеку для того, чтобы он оставался наедине с Богом».

«Бывают люди святые, а бывают люди, хотя несвятые, но «правильные». О святости судит один Бог. Правильность же служит путеводной звездой для многих людей, окружающих такого человека, она помогает им переплыть море житейское, не теряя нужного направления»...

На вопрос духовной дочери: «Как поступить, когда неверующий человек делится своими переживаниями, рассказывает о том, что его мучает, чем помочь?». Старец ответил: «В то время как он вам рассказывает, читайте про себя «Господи помилуй», и Господь примет как исповедь».

«Умудренные благодатным опытом говорят: единственное состояние духа, через которое входят в человека все духовные дарования, есть смирение. Что же представляет из себя смирение? Мы скажем: это непрестанная молитва, вера, надежда и любовь трепетной души, предавшей свою жизнь Господу. «Агница Твоя, Иисусе... зовет велиим гласом: Тебе, Женише мой, люблю, и Тебе ищуще, страдальчествую и сраспинаюся, и спогребаюся крещению Твоему, и стражду Тебе ради, яко да царствую в Тебе, и умираю за Тя, да и живу Тобою, но яко жертву непорочную приими мя, с любовию пожершуюся Тебе. Тоя молитвами, яко милостив, спаси души наша».

Смирение есть дверь, отверзающая сердце и делающая его способным к духовным ощущениям. Смирение доставляет сердцу невозмутимый покой, уму - мир, помыслам - немечтательность. Смирение есть сила, объемлющая сердце, отчуждающая его от всего земного, дающая ему понятие о том ощущении вечной жизни, которое не может взойти на сердце плотского человека. Смирение дает уму его первоначальную чистоту. Он ясно начинает видеть различие добра и зла во всем. А в себе всякому своему состоянию и движению душевному знает имя, как первозданный Адам нарекал имена животным по тем свойствам, которые усматривал у них. Смирением полагается печать безмолвия на все, что есть в человеке человеческого, и дух человека в этом безмолвии, предстоя Господу в

молитве, внемлет его вещаниям. До ощущения сердцем смирения не может быть чистой молитвы. Непрестанной памяти Божия присутствия препятствует рассеянность наших помыслов, увлекающих наш ум в суетные попечения. Только когда вся жизнь наша всецело направлена к Богу, человек делается способным и начинает верою во всем видеть Бога... и во всем покоряться Его воле, без чего не может быть памяти Божией, не может быть чистой молитвы и непрестанной. Еще более вредят памяти Божией, а потому и молитве, чувства и страсти. Поэтому надо строго и постоянно внимать сердцу и его движениям, твердо, сопротивляясь им, ибо увлечения уводят душу в непроницаемую тьму.

Всякая страсть есть страдание души, ее болезнь, и требует немедленного врачевания. Самое уныние и другого рода охлаждение сердца к деятельности духовной суть болезни. Подобно, как человек, который был болен горячкой, по прошествии болезни еще долго остается слабым, вялым, неспособным к делу, - так и душа, больная страстью, делается равнодушна, слаба, немощна, бесчувственна, неспособна к деятельности духовной. Это страсти душевные. На них вооружаться, бороться с ними, их побеждать - есть главный труд.

Необходимо усердно трудиться в этой борьбе с душевными страстями. Молитва обнаруживает нам страсти, которые живут в нашем сердце. Какая страсть препятствует нашей молитве, с той и должны мы бороться неотложно, и сама молитва поможет в этой борьбе, и молитвой же искореняются страсти.

Светильник, с которым девы могут встретить Жениха, есть Дух Святый, который освящает душу, обитая в ней, очищает ее, уподобляя Христу, все свойства душевные образует по великому Первообразу. Такую душу Христос признает Своей невестой, узнает в ней Свое подобие. Если же она не освящена этим светильником Духа Святого, то она вся во тьме, и в этой тьме вселяется враг Божий, который наполняет душу разными страстями и уподобляет ее себе. Такую душу, Христос не признает Своей и отделяет ее от Своего общения. Чтобы не угас светильник, необходимо постоянно подливать елей, а елей есть постоянная молитва, без которой не может светить светильник»...

Когда на душе тревога, старец советовал зажигать свечу и читать канон Божией Матери «Многими содержимь напастьми».

*

https://svet7777.beplaced.ru/Nektopt.html

* *

https://svet7777.beplaced.ru/Zaxarij.html