Introductory text

Некоторые философские произведения но смыслу из­ложенной в них мысли столь же бесконечны, как и ве­ликие произведения искусства. В них мыслится больше, чем знал сам автор. Надо, правда, отметить, что вообще в каждой глубокой мысли закладывается нечто, что сам мыслящий не сразу прозревает в качестве ее возмож-

ных последствий. Но в великих философиях сама их цельность является тем, что несет в себе бес-конечное. Речь идет о каком-то поразительном согласии, которое, при всей его противоречивости, имеет такой характер, что сами противоречия превращаются в выражение ис­тины. Речь идет о таком взаимопереплетении мыслей, которое в ясности выступающего на переднем плане позволяет проясниться чему-то неисповедимому. Это касается удивительных произведений, которые понима­ются тем лучше, чем терпеливее их интерпретируют. Таковы, например, произведения Платона, Канта, феноме­нология духа Гегеля. Здесь, конечно, имеются различия. В случае с Платоном мы находим в самой ясной осоз­нанности взвешенную форму, совершенство, яснейшее знание о методе, привлечение искусства к сообщению философской истины без ущерба для дисциплины и отчетливости мысли. У Канта мы встречаемся с величай­шей честностью, надежностью в каждом предложении, пре­восходной ясностью. У Гегеля мы имеем дело с ненадеж­ностью, коренящейся во вседозволенности, в том числе и в позволении себе игнорировать кое-что в мышлении; к этому присоединяется богатство содержания и твор­ческий процесс, показывающий содержательную глуби­ну, но не осуществляющий ее в собственном философ­ствовании. Таковое оказывается скорее смешано с наси­лием и обманом и имеет тенденцию к схоластическим догматическим схемам и эстетическому созерцанию.

Философы очень сильно отличаются друг от друга по рангу и роду. То, как сложится моя философская судьба, сопряжено с тем, вверяю ли я себя в юношеские годы изучению одного из великих философов и кому именно из них я доверяюсь.

Можно сказать, что уже в одном великом произве­дении заложено все. Опираясь на одно из великих творе­ний, самостоятельно прорабатывая его, поднимаются в

целое царство философии. Через основательное проник­новение в одно из таких великих сочинений я достигаю средоточия, с которого и по направлению к которому освещается все остальное. В изучение этого труда вов­лекается все другое. Во взаимосвязи с этим средоточием обретают ориентацию относительно всей истории фило­софии, изучая которую, получают, по крайней мере, об­щее понятие и представление, позволяя, благодаря фраг­ментам из оригинальных текстов, возникнуть опре­деленному впечатлению и предчувствуя, что еще в ней присутствует помимо того, что уже знакомо. Поскольку основательность изучения того или иного места в исто­рии философии не имеет предела, нужно всегда оста­ваться самокритичным относительно меры знания, до­бываемого только при последовательном обособлении от других философских мыслительных образований.

Конечно, желательно, чтобы молодой человек мог по­лучить некоторый совет, какого философа ему следует выбрать. Однако этот выбор каждый должен сделать сам. Можно только обратить внимание человека на что-либо. Выбор является собственным сущностным реше­нием. Он может следовать за уже осуществленными по­пытками. Может на протяжении нескольких лет пре­терпевать расширение. Однако, наряду со сказанным, все-таки существуют некоторые вполне определенные со­веты. Один старый совет состоит в том, что нужно изучать Платона и Канта, чтобы достигнуть всего действитель­но существенного. Я присоединяюсь к этому совету.

Увлеченность каким-либо захватывающим чтением, например чтением Шопенгауэра или Ницше, не являет­ся выбором. Выбор означает изучение с использовани­ем всех имеющихся в распоряжении средств. Вместе с тем выбор означает также врастание во всю историю философии, отталкиваясь от одного из ее великих про­явлений. Произведение, которое не выводит на этот путь,

\является неудачным выбором, хотя в конце концов лю­бое философское произведение при действительном изучении так или иначе должно стать полезным.

Таким образом, выбор одного из великих филосо­фов для изучения его работ не означает ограничения этим философом. Напротив, при изучении великого философа в поле зрения, по возможности раньше, долж­но попасть и нечто радикально иное. Предвзятость — это следствие ограниченности одним, пускай даже и самым непредвзятым философом. В философствовании не только не имеет силы какое бы то ни было обоже­ствление человека, возведение чего-то одного до поло­жения единственного, признание некоего исключитель­ного учителя, но, более того, смысл философствования заключается в том, чтобы становиться открытым для истины в целом — не для нивелированной, абстрактной истины вообще, а для истины во всей многогранности ее высоких осуществлений.

Introductory text

When we speak of somebody's appearance, we mean his (her) fi­gure, hands, feet, hair, face...

In describing the figure we often mention the build. A man or a woman may be: solidly (heavily) built (of solid (heavy) build), delicately built (of delicate build), well-made.

The figure may be: slender or stooping; thin (lean) or stout (fat, plump).

Plump is mostly used when speaking about a very young person or about a woman.

It is less derogatory to call a person stout than fat, as fat implies the idea of something unpleasant.

Thick in the meaning of «толстый» is used for objects and parts of the body, but not when speaking of the figure as a whole.

A person may be: tall, short or middle-sized (of medium, ave­rage height).

When speaking of the appearance one should not forget the bearing - which may be erect (upright) or stooping.

The hand - which is at the very end of the arm - may be: small large, plump, delicate, bony, thin, shapely.

We have five fingers on each hand. This is what we call them: the forefinger (index finger), the middle finger, the ring finger, the little finger and the thumb. At the ends of the fingers are the nails. The fingers may be: fat, thick, thin, tapering. The leg - the part of the body from the hip to the ankle may be: short, long, fine (shapely), slender. A person may be bow-­legged.

The feet - which are at the very end of the legs - may be: small, large, flat, narrow, pretty. We have five toes on each foot.

The manner of walking is called the walk (gait). One's steps may be: light, heavy, firm. Old people often shuffle their feet, have a shuffling gait.

The upper and the lower limbs are attached to the trunk. The head and the neck are poised on the shoulders. The head is covered with hair. The hair may be: short, long, thin, thick, straight, curly, wavy, crisp.

As to the colour the hair may he: black, dark, red, chestnut, brown, auburn, fair (blond), golden, grey (silver), white.

According to the fashion women's hair may be: bobbed, shingl­ed, plaited, waved, put up (done in a knot). One can wear one's hair long, short; some people have a fringe.

Women have their hair done in various (hair) styles at the hairdresser's. Men go there to have a shave and have their hair cut (have a haircut) and have their beards and moustaches trimmed. Some men lose their hair and go bald.

The face may be: square, oval, round, long. It may be thin (lean), plump, angled. The complexion, that is, the colour of the skin, especially that of the face, may be: dark, fair, olive, rud­dy.

A person may have regular, small, large (massive) or delicate, clean-cut or finely-cut features.

The upper part of the face - the forehead - may be: large, broad or narrow, high or low.

The eyebrows may be: thin, thick, bushy, pencilled, arched, dark or fair (light). The eyes are protected by the eyelids (lids). When we are tired or sleepy, they feel heavy and droop. The eyelids are fring­ed with eyelashes (lashes), which may be: thin, thick, long, short) straight, curving, curly.

The eyes may be different colours: dark, black, hazel, brown, violet, blue, grey, green.

They may be: close-set, wide-set, deep-set, sunken or bulging. The cheeks may be: rosy, pink, red, ruddy, pale, plump. Old or sick people may have hollow cheeks. Children's cheeks are often chubby.

The cheekbones may be: high, prominent, wide-apart. The nose may be: straight, flat, hooked, aquiline; a person may be snub-nosed.

The parts of the mouth are: the lips - upper and lower, and the teeth.

The mouth may be: big (large), small, wide, narrow. The shape of the lips makes it well-cut, firm, thin.

The cheeks may be: rouged or painted, the lips painted, and the hair dyed.

The teeth may be: even, uneven, large, small, tiny, pearly. All the upper and lower teeth together are called a set of teeth.

The chin may be: round or protruding, small or large. Stout people often have a double chin.

When a woman's face and figure delight us, we say: she's beau­tiful (handsome, good-looking). We call her a real beauty and about her beauty. The words handsome, good-looking (but not beautiful) are also used of a man. The words attractive and pretty help us to describe a person pleasant to look at.

If there is nothing particular in one's appearance, we call it common.

To characterize somebody's appearance in a negative way we use the words: plain (Am. homely) or ugly.

When we ask for a description of a person we do not know we say: What does he (she) look like? or: What is he (she) like? If we are interested in person's character, we say: What is he (she) like?

If we ask after a person whom we know but have not seen for a long time, or since an illness, we say: How does he (she) look? A person may lose weight (reduce) or put on (gain) weight. If a person resembles somebody, we say: He looks like his fa­ther (mother) or: He takes after his father (mother) or: He is the very image of his father (mother).

We say that a person looks his age when he looks neither older nor younger than he is in reality, but if he looks younger or old­er we say, he looks young (old) for his age.

When a person looks younger than he is, we say that he is well preserved.

When a person takes great care of his appearance we sometimes find it said that he (she) is well-groomed. We may also speak of a groomed (well-groomed) face, hands.

DESCRIBING PEOPLE

Denise Robins