Глава XIII. [...] 1. Отличие права на верховную власть от его осуществления. [...} Нужно проводить различие между правом на верховную власть и его осуществлением. Ибо они могут быть отделены друг от друга, как это происходит, например, в том случае, если обладатель права или не может, или не хочет присутствовать сам при разборе тяжб или обсуждении дел; ведь иногда короли либо не могут из-за своего возраста вести дела, либо, если даже и могут вести их, считают более правильным ограничиться избранием должностных лиц и советников и посредством их осуществлять свою власть.
Там, где право отделено от его осуществления, управление государством напоминает обычный способ управления миром, в соответствии с которым бог, дающий начало всякому движению, производит естественные действия посредством ближайших причин. Там же, где обладающий правом управлять захотел бы сам присутствовать при всех судебных заседаниях, совещаниях и публичных действиях, управление уподобилось бы управлению бога, если бы последний, невзирая на "естественный порядок вещей, непосредственно принимал участие во всяком деле (I, стр. 374—375).
|
|
Глава XVI. [...] 1. Вог установил истинную религию посредством Авраама, в то время как остальные народы были охвачены суевериями.
Человеческий род устроен так, что в силу сознания собственной слабости и удивления перед явлениями природы большинство людей верит, что невидимым творцом видимого мира является бог, и боится его, чувствуя свою неспособность достаточно надежно защитить себя. Однако надлежащему почитанию бога мешает несовершенство ума и неуравновешенность чувств. Страх перед невидимым, не опирающийся на правый разум, есть суеверие. Итак, без помощи со стороны бога человеку почти невозможно избежать двойной опасности — атеизма и суеверия; последнее вытекает из страха, не считающегося с Правым разумом, а первый — из представления о разуме, не знающем страха. Поэтому большую часть людей увлекает идолопоклонство; почти все народы чтут бога в виде идолов и изображений конечных вещей, а также оказывают почитание призракам или творениям фантазии, называемым из страха демонами. Но божественному величию было угодно (как мы узнаем при чтении священной истории) избрать из всего человеческого рода одного Авраама, сверхъестественным образом напомнить ему о себе, чтобы посредством него привести людей к правильному пониманию бога, и вступить с ним и его потомством в весьма знаменитое соглашение, которое называют то соглашением, то союзом, то Ветхим заветом. Следовательно, Авраам является основоположником истинной религии (I, стр. 397—398).
|
|
Глава XVIII. [...] 4. Что такое вера и чем она отличается от вероисповедания, знания и убеждения.
Для того чтобы понять, что такое христианская вера, нужн^' определить вер у вообще и установить ее отличие от остальных состояний ума, с которыми ее обычно смешивают. Предмет всякой веры, иначе говоря, то, во что верят, всегда есть предложение, утвердительное или отрицательное высказывание, признаваемое истинным. Но так как с предложениями соглашаются по различным основаниям, то эти виды согласия приходится обозначать различными именами...
Истина есть то же, что и истинное предложение; истинным же является то предложение, в котором имя, стоящее на втором месте и называемое логиками сказуемым, содержится во всем его объеме в предшествующем имени, называемом подлежащим. Знать истину — значит помнить, что она создана нами самими
посредством одного лишь употребления слов. [...] Из сказанного выясняется прежде всего разница между верой и исповеданием: первая всегда соединяется с внутренним согласием, а второе — не всегда; первая есть внутреннее просветление души, а" второе — внешнее повиновение. Далее, становится ясной разница между верой и убеждением: последнее опирается на наш собственный разум, а вера —на чужое суждение. Наконец, выявляется разница между верой и знанием; для знания характерно постепенное расчленение и обдумывание предложения, перед тем как принять его в качестве истинного; для веры — прогла-тывание и присвоение его целиком. К знанию ведет выяснение смысла имен, в которых содержится то, что нужно отыскать, следовательно, к нему дорога одна —через определения; вере же такое выяснение лишь вредит. Ибо то, во что предлагается верить как в превышающее человеческое понимание, никогда не становится более очевидным от объяснения, но, наоборот, становится более темным и трудным для веры. С человеком, пытающимся обосновать тайны веры с помощью естественного разума, происходит то же, что и с больным, пытающимся разжевывать целебные, но горькие пилюли, прежде чем проглотить их; вследствие этого больной их выплевывает, между тем как они исцелили бы его, если бы он их не разжевывал (I, стр. 407—409).