Динамика науки как процесс порождения нового знания

Подход к научному исследованию как к исторически развивающемуся процессу означает, что сама структура научного знания и процедуры его формирования должны рассматриваться также как исторически изменяющиеся. Но тогда необходимо проследить, опираясь на уже имеющиеся представления о структуре науки, как в ходе эволюции науки возникают все новые связи и отношения между ее компонентами, меняющие стратегию научного поиска.

Данная проблема имеет в себе три аспекта. Первый из них: представляет ли динамика науки просто эволюционное изменение, состоящее в расширении объема и содержания научных знаний или же это развитие с качественными скач­ками в знаниях, в том числе во взглядах на один и тот же объект исследования? Второй аспект: является ли динамика науки процессом в целом куму­лятивным[7] (простым накоплением знаний) или антикумулятивным (связана с постоянным отка­зом от прежних взглядов как несоизмеримых с приходящими к ним на смену)? Наконец, третий аспект: можно ли рассматривать динамику научного знания только как его само изменение или же она определяется также существенным влиянием на него внешних (в частности, социокультурных) факторов?

Говоря об исторической динамике науки, необходимо подчеркнуть, что она имеет направленный и необратимый характер. Это означает, например, что геометрии Римана и Лобачевского в принципе не могли появиться раньше геометрии Евк­лида, а релятивистская и квантовая механики – раньше или даже одновременно с классической механикой.

Зачастую это объясняют с позиций трактовки науки как обобщения фактов, когда эволюция научного знания истолковывается как движение в сторону все больших обобще­ний, а смена научных теорий понимается как смена одной, менее общей, теории другой, более общей. Такой подход был господствующим в фило­софии науки вплоть до середины ХХ века. В качестве его аргумента был выдвинут так называемый принцип соответствия, согласно которому все положения старой теории выводятся в качестве частного случая новой. В качестве примеров приводились отношения между классической и релятивистской механикой в физике, дарвиновской эволюционной теорией и синтетической тео­рией эволюции в биологии, арифметикой натуральных чисел и арифметикой рациональных и действительных чисел и др.

Однако, при более строгом анализе понятий указанных выше теорий, заявленного соответствия между ними не обнаруживается, поскольку старая и новая теории оказываются несовместимыми друг с другом по целому ряду утверждений о свойствах и отношениях одной и той же предметной области. Правда, эта несовместимость является не абсолютной, а относительной. Во-первых, многие утверждения старой и новой теорий не только не исключают друг друга, а даже полностью совпадают (например, и в классической, и в релятивисткой физике утверждается, что последующее состояние физической системы зависит лишь от ее предыдущего состояния). Во-вторых, часть понятий старой и новой теорий абсолютно совпадают по содержанию (например, понятия массы в клас­сической и в релятивистской механике, прямой линии в евклидовой, и в неевклидовой геомет­риях). Таким образом, новые теории отрицают старые не полностью, а лишь частично, предла­гая в целом существенно новый взгляд на ту же самую предметную область.

Проблема выбора наиболее предпочтительной из конкурирующих теорий очень сложный, многофакторный и длительный процесс, отнюдь не сводимый не только к степени соответствия каждой из них имеющимся фактам, но и вообще к логико-методологической реконструкции. Как подчеркивали Т. Кун, П. Фейерабенд и ряд других философов науки, процесс смены фундаментальных научных теорий в значительной степени опирается на социальный, психоло­гический и философский контексты, включающие не только знания, но и традицию, веру, авто­ритет, систему ценностей и многое другое. При этом переход от одной фундаментальной научной теории к другой означает, по сути, «обращение» дисциплинарного научного сообщества в новую «на­учную веру», после которого наступает период непрерывного кумулятивного процесса научного поиска в рамках новой парадигмы

Следует также отметить, что, по мнению указанных выше философов науки, не­смотря на то, что по мере развития науки постоянно растет объем эмпирической и теоретиче­ской информации, было бы весьма опрометчиво делать отсюда однозначный вывод об имею­щем место прогрессе в истинном содержании научного знания. Твердо можно сказать лишь то, что старые и сменяющие их новые теории видят мир не просто существенно по-разному, но за­частую и противоположным образом.

Столь же неоднозначно решается в современной философии науки и вопрос о ее движущих силах. По этому вопросу существуют две альтернативные позиции: интернализм [8] и экстерна­лизм [9].

В первой из них научное знание рассматривается как саморазвивающаяся система, содержание которой мало зависит от социокультурных условий ее бытия (экономики, политики, философии, религии, искусства и т.д.). Их влияние считается чисто внешним, не затрагивающим само содержание научного знания. Такой подход достаточно четко оформился в 30-е гг. XX века, однако наиболее ярко про­явил себя в работах таких известных философов науки, как Поппер и Лакатос.

Различают две основные версии интернализма: эмпиристскую и рационалистскую. Со­гласно первой, источником роста содержания научного знания является нахождение открытие новых фактов. Теория же – вторичное образование, представляющее собой систематизацию и обобщение фактов. Согласно рационалистской версии, основу динамики научного знания со­ставляют изменения именно в теоретических подходах, которые по своей сути всегда есть либо резуль­тат интеллектуального творчества, либо перекомбинации уже имеющихся идей.

Оценивая эвристический потенциал интерналистской версии, необходимо отметить такие ее положительные черты, как подчеркивание качественной специфики на­учного знания по сравнению с вненаучными видами познания, преемствен­ности в динамике научного знания, направленности научного познания на объективную истину. К отрицательным же ее чертам относятся: недооценка социально-исторической и субъ­ективной природы научного познания, игнорирование культурной и личностной мотива­ции научного познания.

В противоположность интернализму, экстернализм исходит из признания основным источником инноваций в науке, определяющим не только направление, темпы ее развития, но и содержание научного знания, социальных потребностей и культурных ресурсов обще­ства, его материального и духовного потенциала, а не сами по себе новые эмпирические данные или внутренняя логика развития научного знания. С точки зрения экстерналистов, в научном познании познавательный интерес не имеет самодовлеющего значения. Он, в ко­нечном счете, всегда «замкнут» на определенный практический интерес, на ре­шение множества внешних для самого познавательного процесса проблем – инженерных, тех­нических, технологических, экономических и социально-гуманитарных и др.

Идейные истоки экстернализма уходят в Новое время, когда научное познание стало созна­тельно ставиться в непосредственную связь с запросами общества, в частности – ростом могу­щества человека в его взаимодействии с природой и совершенствованием главных средств этого могущества – техники и орудий труда. Активные попытки реализации экстерналистской программы в осмыс­лении исторического развития науки были предприняты в 30-е годы XX века, а в 70-х гг. с этих позиций в рамках философии науки выступили Т. Кун, П. Фейерабенд, М. Полани и др.

Будучи едины в признании существенного влияния общества и его потребностей на разви­тие науки, экстерналисты расходятся в оценке влияния различных социальных факторов на это развитие. Одни (Дж. Бернал, Б. Гессен и др.) считают главными факторами развития науки экономиче­ские, технические и технологические потребности общества, дру­гие (А. Богданов), – тип социальной организации третьи (О. Шпенглер) – господствующую культурную доми­нанту общества, четвертые – локальный социальный и социально-психоло­гический контекст деятельности научных коллективов и отдельных ученых (Т. Кун, П. Фейера­бенд), пятые –наличный духовный потенциал общества (религия, философия, искусство, нравственность) и т.д.

Другим существенным пунктом расхождений среди экстерналистов является вопрос о том, влияют ли социальные факторы только на направление и темпы развития науки (как реакция на определенный заказ со стороны общества) или также и на метод науки и ее когнитивные ре­зультаты (характер предлагаемых учеными решений проблем). Вплоть до 70-х гг. большинство из них положительно отвечало только на первую часть дилеммы, считая, что содержание науки полностью определяется содержанием объекта; она располагает истинным методом, который инвариантен по отношению к различным социальным условиям и применяющим его субъектам. Исключение делалось только для социально-гуманитарных наук, где признавалось существенное влияние на тео­ретические построения социальных интересов и принимаемой учеными системы ценностей. Однако развитие методологии, социоло­гии и истории науки во второй половине XX века привело к крушению представления об инва­риантности, всеобщности и объективности научного метода.

При решении вопроса о выборе между интерналистской и экстерналистской моделями движущих сил развития научного знания необходимо иметь в виду, что ни социокультурная среда в целом, ни один из ее факторов не могут прямо вызвать появление новой научной идеи. Между наукой и ее со­циальным окружением существует скорее отношение «кооперации», «резонанса», когда их «со­звучие» способствует рождению новой идеи, показывая ее востребованность. Поскольку идея может «родиться» только от идеи же, постольку свое влияние на науку социальная среда может оказывать не непосредственно, а лишь через «когнитивных посредников», причем не обязательно из данной области науки или даже вообще из науки. Поэтому не просто социаль­ный фон, а именно его когнитивная часть выступает посредствующим звеном вызова науке со стороны общества.

Таким образом, среди основных концепций развития научного знания наиболее приемле­мым оказывается «срединный путь», исходящий из взаимосвязи внутринаучных и социокультурных факторов. Именно эта взаимосвязь и обра­зует подлинную основу динамики научного знания как в отдельных науках, так и во всей его системе.

[1] От лат. «сингулярис» - отдельный, особый

[2] В терминологии Куна, парадигма (от. греч. «пример, образец») – определенный устоявшаяся в науке модель решения исследовательских задач. В содержание парадигм входят совокупность теорий, мето­дологических норм, ценностных стандартов, мировоззрен­ческих установок.

[3] Аксиология (от гр.: «аксис» - ценность, «логос» - учение) – учение о ценностях и смыслах человеческой жизни, их природе и сущности.

[4] Сциентизм (от лат.: «сциенция» - знание, наука) – мировоззренческая концепция, абсолютизирующая роль науки в современном общественном развитии.

[5] Суть принципа Ле-Шателье, который известен у физиков под названием принципа наименьшего действия, у биологов – закона выжива­ния, у экономистов – закона спроса и предложения, состоит в том, что любая система стремится только к такому изменению, которое сводит к минимуму внешние нарушения. Другими словами, любая система стремится выйти из преобразований с возможно меньшими потерями. система стремится только к такому изменению, которое сводит к минимуму внешние нарушения. Другими словами, любая система стремится выйти из преобразований с возможно меньшими потерями.

[6] Г. Хакен. Синергетика. М.: Мир, 1985.

[7] От лат. «кумуляцио» - накопление

[8] От лат. «интериор» - внутренний

[9] От лат. «экстериор» - внешний