Москва, 27 марта 2002 года

Легко видеть, что в ученых в данном случае говорит вера в эволюцию как всеобщий закон, определяющий все явления и процессы мiровой жизни, в том числе процессы идей философских и религиозных. Появление какой бы то ни было идеи «из ничего», без предшествовавших фазисов развития, непредставимо уму, проникнутому верой во всеобщность закона эволюции.

Л. А. Тихомиров [132, с. 147]

На первый взгляд может вызвать недоумение, почему три понятия, вынесенные в заглавие, поставлены в один ряд. Что же близкого у этих явлений, относящихся к различным разновидностям человеческой деятельности?

Эволюционизм – учение о постепенном развитии мiра от первоначального примитивного состояния к более сложному, совершенному и разнообразному. Гуманизм – мiровоззрение, согласно которому человек является высшей ценностью и мерилом всего, так что его права и интересы следует всегда и во всем ставить на первое место. Экуменизм – распространившееся среди некоторых верующих людей стремление к всемiрному объединению существующих религиозных конфессий при игнорировании догматических различий в вероучениях.

Говоря иначе, эволюционизм представляет собой определенное мiровоззрение, выражающее взгляд на живую и неживую природу, содержит в себе принципиальное отношение к началу материальному или физическому.

Гуманизм в Толковом словаре русского языка С. И. Ожегова определяется как «человечность» либо как «прогрессивное движение эпохи Возрождения, направленное к освобождению человека от идейного закрепощения времен феодализма». Последнюю фразу можно понимать как «освобождение от ига христианства» и вообще от всякой религиозной традиции. Во всяком случае, гуманизм представляет собой систему взглядов на человека как на существо душевное. Британский биолог, атеист и эволюционист Джулиан Хаксли говорил: «Я называю “гуманистом” любого, кто верит, что человек – такой же природный феномен, как животное или растение; что его тело, разум и душа – не сверхъестественное творение, а продукт эволюции, и что он не находится под контролем какого-то сверхъестественного существа или существ, но должен полагаться только на себя, на собственные силы [цит. по 23, с. 21]».

Апологеты экуменизма рассматривают различные религиозные объединения, называемые ими «церквами», как общественные организации, из чего выводится «естественная» возможность церковного разделения и объединения, нового зарождения и умирания, разветвления. При этом следует заметить, что экуменисты рассматривают «церкви» в аспекте социальном не потому, что им этим удается отразить истину, но в силу своей ограниченности и неспособности судить о духовном. Тема же о Церкви Христовой несомненно представляет собой предмет духовный. Экуменисты сами невольно подтверждают это, когда постоянно заводят речь о Боге, молитве, спасении и прочих духовных вещах.

Общим у трех рассматриваемых нами понятий следует признать то, что они представляют собой подмену традиционного отношения христианина к бытию – к мiру, человеку, Церкви. Все три понятия являются искажением православного взгляда на физическое, душевное и духовное начала, существующие в творении. Принятие эволюционизма, гуманизма и экуменизма заставляют отказаться от содержания апостольской трихотомии: тело – душа – дух (1 Сол. 5, 23) и переосмысливать церковное учение, перекраивая его по безбожным законам века сего. Эти мiровоззрения не укоренены в библейском Откровении, не освящены святоотеческим Преданием, являются богоборческими по своей сути.

В самом деле, изначально в Церкви исповедовался библейский креационизм, то есть учение о шестидневном творении Богом мiра согласно Моисееву Пятикнижию: И соверши Бог в день шестый дела Своя, яже сотвори (Быт. 2, 2). Все дошедшие до нас древние христианские толкования Шестоднева понимают дни творения буквально. Преподобный Ефрем Сирин писал: «Никто не должен думать, что шестидневное творение есть иносказание; непозволительно также говорить, будто бы, что по описанию сотворено в продолжение шести дней, то сотворено в одно мгновение, а также будто бы в описании сем представлены одни наименования, или ничего не означающие, или означающие нечто иное» [41, с. 210–211]. В книге «Шестоднев против эволюции» [166] показано, что в учении эволюционизма это традиционное церковное представление подменяется вполне языческой точкой зрения, согласно которой мiром правит Эволюция как движущая сила. В представлении эволюционистов, не Бог является свободным и разумным Творцом, создавшим мiр в его разнообразии, но эту функцию выполняет эволюция. Библия говорит о мгновенном творении мiра, жизни и человека: Той рече – и быша, Той повеле – и создашася (Пс. 32, 9). Эволюционисты утверждают, что развитие биологических видов происходило миллионы и миллиарды лет: «Той повеле – и эволюционировашася». Библия говорит об одновременном появлении всех растений на земле в третий день, потом о таком же внезапном появлении всех тварей из воды в пятый день, а затем об аналогичном появлении сухопутных животных по Слову Божию в шестой день. Так писал об этом святитель Василий Великий [19, с. 70, 107] и согласно с ним все Святые Отцы. Эволюционизм взамен этого предлагает теорию, согласно которой время творения исчисляется не днями, а астрономическими и геологическими эпохами, в которые якобы действует Бог – а на самом деле никакой не Бог, Творец Неба и земли, а лишь законы мiра, обусловленные механизмом эволюции. Если, как в интерпретации «телеологического эволюциониста» Тейяра де Шардена, о Боге и заходит речь, то это, совершенно очевидно, не Всемогущий Вседержитель, творящий свободно мiр по Своему замыслу и разуму, а какой-то малахольный божок-инвалид, стрелочник Великой эволюции.

В отличие от православной традиции, гуманизм рассматривает человека как существо душевное. Душевен же человек не приемлет яже Духа Божия, юродство бо ему есть, и не может разумети зане духовне востязуется (1 Кор. 2, 14). Святоотеческая антропология утверждается на библейском основании и сводится к тому, что Адам сотворен по образу и подобию Божию и после грехопадения искуплен святой кровью воплотившегося Сына Божиего на голгофском Кресте. Гуманистическое мiровоззрение совершенно обходит вопросы о создании человека из праха земного по образу Создателя и о восстановлении нашей падшей греховной природы добровольной жертвой Иисуса Христа. Гуманизм вовсе не упоминает о Творце и Искупителе. Сербский богослов преподобный Иустин (Попович) дает такую оценку сущности европейской культуры: «Человеком исчерпывается ее программа и цель, ее средства и содержание. Гуманизм является ее главным архитектором, вся она построена на софистическом принципе: человек есть мера всех вещей, и к тому же это – европейский человек. Он – верховный созидатель и распределитель ценностей. Истина – это то, что он провозглашает истиной; смысл жизни – то, что он считает смыслом жизни; добро и зло – то, что он считает добром и злом» [64, с. 104]. Гуманизм отметает православное учение о синергии Бога и человека, подменяет смиренное христианское мiровоззрение дерзкой безбожной философией во множестве ее модификаций.

Экуменизм то же самое делает с православным представлением о Церкви, что эволюционизм – с учением о творении и гуманизм – с учением о человеке. В Православии сохранено апостольское учение о единственности Церкви как тела Христова: Тело Его, еже есть Церковь (Кол. 1, 24). При этом Единый Господь есть Единый Глава единой Своей Церкви. Экуменизм искажает учение Церкви о самой себе, о ее божественном происхождении, о ее особом положении в мiре и исходит из того, что якобы существует множество равноправных «церквей», призванных вести между собою конструктивный диалог на равных. Такие «церкви-сестры» могут разделяться и объединяться по произвольному желанию людей, им принадлежащих. Экуменический взгляд воспринимает Церковь как одну из множества социальных, национальных, общественных и подобных корпораций. Такой взгляд, очевидно, игнорирует православное представление о том, что Церковь есть не человеческое, а богочеловеческое установление. Она родилась сошествием Святого Духа на апостолов в сионской горнице в виде огненных языков (см.: Деян. 2 гл.). Она есть единая Невеста Единого Жениха Христа, как сказано было в Откровении ангелом: Гряди, покажу ти Невесту Агнчу жену (Апок. 21, 9). Наше пребывание в Церкви не описывается законами мiра сего, и сама Церковь не от мiра сего. Экуменизм исповедует вполне земное представление о Церкви, которое в корне противоречит православной вере в Единую Святую Соборную и Апостольскую Церковь. Дело Божие подменяется человеческим рассуждением о нем.

Мы видим, что эволюционизм, гуманизм и экуменизм являются тремя главными проявлениями апостасии. В них находит выражение всякое отступление от апостольского святоотеческого учения: в эволюционизме – о мiре как Божьем творении; в гуманизме – о человеке как особом творении, созданном по образу и подобию Божию; в экуменизме – о Церкви как новом богочеловеческом творении. Все эти три духовных явления, каждое в своей сфере, бросают вызов Богу, пытаясь упразднить, умалить Его, бороться с Ним.

Во всех трех случаях значение Бога принижается так, что Творец в представлении людей становится вовсе ненужным. Как справедливо заметил Л. А. Тихомиров, «преувеличенное понятие о значении человека рождается при всяком принижении понятия о Божестве и доходит до максимума, если значение Бога доходит до нуля» [132, с. 117]. В трех рассматриваемых нами мiровоззренческих системах присутствует не просто ересь, но больше, чем ересь. Здесь имеет место не какое-то частное искажение богооткровенной Истины, но ее прямое отрицание. В этом общем своем качестве тотального богоборчества эволюционизм, гуманизм и экуменизм близки, сродны и подобны.

Невозможно назвать никаких других сопоставимых с этими тремя учениями проявлений откровенного антихристова духа. Когда преподобный Варсонофий Оптинский называл эволюционизм «звериной философией» [16], он был прав, но при этом его определение не в меньшей степени должно быть отнесено также к экуменизму и гуманизму. Оценка святителем Феофаном Затворником гуманизма как «безбожного учения» [143] в полной мере позволяет применить это утверждение и к эволюционизму и к экуменизму. Выражение преподобного Иустина (Поповича) о том, что экуменизм представляет собой «ересь ересей» [64], так же справедливо может быть адресовано как гуманизму, так и эволюционизму.

Поскольку все три рассматриваемых учения принижают, каждое в своей области, значение Бога, они все три в совокупности и каждое в отдельности могут быть названы новым арианством. Арианство, развенчанное на I Вселенском Соборе в Никее, утверждало, что Бог Отец не равен по чести и не единосущен по природе Сыну, а бесконечно далеко отстоит от Него. Новое же арианство – синтез эволюционистско-гуманистическо-экуменического псевдохристианства – утверждает, что Бог не есть непосредственный Творец ни вселенной, ни человека (венца творения), ни Церкви (нового творения). Православная Церковь поет с псалмопевцем Давидом: Руце Твои сотвористе мя и создасте мя (Пс. 118, 73), а эволюционисты лишают себя чести именоваться непосредственным Божиим творением. Для них ничто из существующего на Небе и на земле не является непосредственным делом рук Божиих, но представляет собой продукт бесконечной эволюции. Таким образом, они вообще лишают Господа чести именоваться Творцом. По логике нового арианства, творцом или по крайней мере демиургом должна быть признана Эволюция, которая и «создала» все видимые и невидимые формы бытия, включая Человека Разумного вместе с его социальными, в том числе церковными, структурами. Такое учение в корне несовместимо с православной верой.

Вместе с тем следует признать совокупную гармонию в мiровоззрении эволюционизма, гуманизма и экуменизма, своеобразное их триединство. Они друг друга взаимно дополняют и укрепляют. Человек, принявший одно из учений, с логической неизбежностью должен, как естественные для себя, принять и два других.

«Органичность» исповедания экуменизма, эволюционизма и гуманизма легко почувствовать на примере ведущего идеолога этих трех духовных направлений – Пьера Тейяра де Шардена, учившего, что «эволюционизм и христианство, в сущности, совпадают» [165, с. 200]. Как священник-иезуит, под экуменизмом Тейяр понимал вселенское гуманистическое объединение человечества под эгидой римского первосвященника: «На деле лишь в католицизме продолжают зарождаться новые учения – и вообще возникать новые взгляды, которые благодаря непрекращающемуся синтезу старой веры и вновь возникающих в человеческом сознании идей, подготавливают вокруг нас приход христианского гуманизма» [165, с. 212–213]. Верный ученик и последователь «пророка-гуманиста», прот. Александр Мень так писал о главном «христианском эволюционисте»: «Тейяр со своим научным синтезом помогает возникающему диалогу между христианами и нехристианами. Для многих марксистов христианство понятно и даже приемлемо в форме тейярдизма» [99, с. XXIV]. Характерное признание – отрицающие апостольское Православие легко готовы принять ересь тейярдизма.

Эволюционист верит в то, что мiр из небытия и хаоса сам пришел в состояние красоты и богатства растительных и животных форм. Тогда ничто не мешает признать, что и человек есть продукт эволюции, который в свою очередь продолжает «эволюционировать» в своем «эволюционирующем» социуме. «Проэволюционировав» до своего современного состояния, человеку должно быть естественно свои собственные эгоистические, то есть гуманистические, принципы (не обезьяньи же, не кистеперо-рыбьи и не сине-зелено-водорослевы!) ставить во главу угла. Принятие философии гуманизма становится неизбежно. Наряду с этим «эволюционирующее» от первобытного состояния общество, достигшее в своем развитии «христианского» или «постхристианского» (и такое ведь слово встречается в либеральной печати!) уровня, вполне естественно описывать схемой наподобие протестантской «теории ветвей». Таким образом, из эволюционизма, наряду с гуманизмом, органично вытекает и экуменизм. Убедительно писал об этом преподобный архимандрит Иустин (Попович): «В этом земном мiре “эволюции” все естественно, нет места греху. Поэтому и излишне говорить о Спасителе и спасении от греха. В конечном счете все естественно: и грех, и зло, и смерть. Ибо если все приходит к человеку и дается ему через эволюцию, тогда что нужно спасать в нем, поскольку нет в нем ничего бессмертного и непреходящего, а все это от земли, земное, земляное и как таковое – преходящее, тлеющее, смертное. В таком мiре “эволюции” нет места и Церкви, которая есть Тело Богочеловека Христа. Та теология, которая свою антропологию основывает на теории “научной” эволюции, есть не что иное, как противоречие в определении. На самом деле, это теология без Бога и антропология без человека. Если человек – не бессмертная, вечная и богочеловеческая икона Божия, тогда все теологии и антропологии не суть иное что, как трагические бессмыслицы» [63, с. 187–188].

Экуменист, зацикленный на идее объединения всех религиозных конфессий в единую духовную семью, не может не быть пропитан идеями либерализма, плюрализма, духовного и нравственного релятивизма. То есть он – готовый гуманист. Если к тому же вспомнить выражение священномученика Киприана Карфагенского: «Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец», – то станет понятно, почему для него так естественно «не настаивать» на строгом православном понимании библейского Шестоднева, а исповедовать эволюционистский релятивизм. Экуменистам принадлежит эволюционистская по сути «теория развития догматов». Так экуменист всегда тяготеет к эволюционизму и гуманизму.

Гуманист уверен в том, что не Живой Бог, а человек содержит в себе смысл и критерий истины. В церковной жизни он будет видеть лишь человеческое и только человеческое. Таким образом, он естественно для себя примет лозунги экуменизма как вполне гуманные, цивилизованные и прогрессивные. Не сможет последовательный гуманист принять и библейское свидетельство о творении мiра в шесть дней. «В мiре реально существуют лишь две основные религии. У одной в центре Бог, у другой – человек. Итак, выбор ограничен: либо монотеистический (один Бог) креационизм, либо эволюционный (повсюду Бог) гуманизм» [103]. Итак, всякий гуманист (даже и неверующий) имеет нескрываемую симпатию к экуменизму в сфере религиозной и к эволюционизму – в сферах естественнонаучной и исторической.

Вряд ли целесообразным было бы пытаться из трех рассматриваемых нами духовных болезней выделять одну как первичную и базовую, а две остальные выводить из нее. В философском, научном и богословском смысле эволюционизм, гуманизм и экуменизм вполне равноправны и равночестны (равнобесчестны). Когда мы читаем у преподобного Иустина (Поповича), что в экуменизме содержится «сущность всех родов гуманизма с папизмом во главе» [64, с. 157], – мы соглашаемся. Но одновременно с этим мы готовы признать истинным и обратное утверждение – что в основе всякого экуменизма лежит общегуманистический принцип. Встречая оценку эволюционизма, данную иеромонахом Серафимом (Роузом), мы признаем ее справедливость: «Эволюционизм – это идеология, глубоко чуждая православному христианскому учению, и она втягивает в такое множество неверных учений и мнений, что было бы намного лучше, если бы это была просто ересь, которую можно было бы легко опознать и поразить. Эволюционизм тесно сплетен со всей апостасийной ментальностью гнилого “западного христианства”; он является орудием “новой духовности” и “нового христианства”, в которое сатана ныне стремится погрузить последних истинных христиан» [120, с. 515]. Эволюционизм, гуманизм и экуменизм могут быть уподоблены трем ядовитым плодам с одной ветви смертоносного древа. Какой плод ни вкусишь – погибнешь.

Евангелие повествует, что Христос в пустыне был искушаем сатаной трояким образом: физическим соблазном (хлебами), душевным соблазном (чудом) и духовным соблазном (предложением поклониться диаволу). Все три искушения Спаситель преодолел как Победитель, посрамив лукавого врага. Эти же самые три искушения как мiровоззренческие позиции, как философско-научные и богословские концепции предлагаются современному человеку под видом соблазнительных идей эволюционизма, гуманизма и экуменизма. Подтверждение правомочности нашего сравнения можно найти в Резолюции по вопросу «Экуменическое движение и Православная Церковь» Московского Всеправославного Совещания 1948 года, в которой главами и представителями всех автокефальных Православных Церквей было единодушно заявлено: «Создание “Экуменической церкви”, как международной влиятельной силы, есть как бы падение перед искушением, отвергнутым Христом в пустыне, и уклонение Церкви на путь уловления душ человеческих во мрежи Христовы нехристианскими средствами» [114, с. 190]. Соответственно, физическое, душевное и духовное падение совершает тот, кто принимает вместо церковного богодуховенного учения о мiре, человеке и Церкви эти душепагубные мiровоззрения. Такой человек невольно растворяет свое сознание в том, что есть похоть плотская и похоть очима и гордость житейская, несть от Отца, но от мiра сего есть (1 Ин. 2, 16). Самое страшное заключается в том, что за внешней маской добропорядочности и в эволюционизме, и в гуманизме, и в экуменизме проглядывает откровенный звериный оскал.

Действительно, эволюционизм учит, что не Бог является непосредственным Создателем всякой твари, но будто бы виды животных происходили один из другого. Следовательно, и Человек Разумный имеет своими предками низших животных. Такое мiровоззрение справедливо назвать «научным тотемизмом». Церковная же традиция, укорененная в Божественном Откровении, не допускает мысли, будто Адам имел предками обезьян. Адам вообще не имел никаких «родителей», но был сотворен непосредственно Богом из праха земного: И созда Бог человека, персть взем от земли, и вдуну в лице его дыхание жизни, и бысть человек в душу живу (Быт. 2, 7). Если далее дать развиться эволюционистскому предположению о наличии у Адама первозданного предков среди низших животных, то неизбежно придется исповедовать прямое богохульство. По логике вещей, этих же «предков» следовало бы приписать и Сыну Человеческому, Господу нашему Иисусу Христу. Причем пришлось бы считать также, что вся эта дальняя «родня» искуплена драгоценной кровью Спасителя. Это уже самое настоящее кощунство, от которого можно лишь содрогнуться. Маска снята, и антихристова звериная морда видится во всей своей откровенной сущности.

Гуманизм в своем содержательном учении умалчивает о Живом Боге, о высоком призвании человека служить Ему, о дарованной нам чести обрести в святом Крещении благодать богосыновства. Таким образом, гуманизм ставит самого человека и «общечеловеческие ценности» на высший пьедестал, тем самым абсолютизируя нашу падшую природу. Все наши скотские страсти, греховные наклонности и пороки оказываются также на этом пьедестале. Звериная личина всегда проявляется там, где стирается божественный лик.

Такого же характера духовное содержание экуменизма. Экуменисты видят в жизни Церкви не действие Святого Духа, а вполне стихийное, и потому несовершенное человеческое развитие, подобное роению пчел или разделению стада обезьян при появлении нового самца-лидера. Использование аналогий кощунственно и неуместно, когда речь идет о Церкви – Невесте Христовой! Отсюда рождается обновленчество, стремящееся реформировать «больную Церковь». Однако недаром Святые Отцы унаследовали от апостолов соборный девиз: Изволися Святому Духу и нам (Деян. 15, 28), тогда как экуменисты явно потеряли дар различения духов (1 Кор. 12, 10).

Приведем пример того, как из эволюционистских рассуждений вытекают выводы вполне экуменические. Если предположить, что библейское сказание о Всемiрном потопе – лишь миф или метафора, то с логической неизбежностью придется считать, что все церковные конфессии равно содержат истину и пригодны для спасения.

Действительно, ковчег – символ спасения. Согласно Библии, всякая тварь, попавшая в ковчег, оказалась спасена, а всякая тварь, не вошедшая внутрь ковчега, была истреблена водами Потопа. Ной – прообраз Христа. Ковчег – прообраз Церкви. Кто приходит ко Христу и пребывает в ограде церковной, тот спасается (будь он чистый или нечистый). Кто отвращается от Христа и Церкви, тот обрекает себя на истребление во время грядущего огненного посещения Божия. Как единый ковчег Ноя стал местом спасения всего живого во дни Потопа, так лишь Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь может быть местом спасения. Эволюционисты, как, например, протоиерей Александр Мень, учат противоположно: «Потоп, вероятно, захватывал лишь основные районы обитания человека. Раскопки показали, что в Месопотамии около 4000 до Р. Х. действительно произошло наводнение огромных масштабов, которое уничтожило местную культуру» [цит. по 7, с. 208]. Но если допустить подобное, пришлось бы признать, что Ной не является спасителем тогдашнего живого мiра, поскольку ковчег – не вмещал всех спасенных. А из этого пришлось бы заключить, что возможно спасение и в наши дни помимо Православной Церкви. Даже признание Господа Иисуса Христа единым Спасителем, тогда окажется не обязательным. Все религиозные конфессии придется считать, примерно, равнозначными.

Признать сродство учений эволюционизма, гуманизма и экуменизма в их триединстве было бы весьма полезно тем, кто твердо убедился в губительности хотя бы одного из этих антихристовых соблазнов, предлагаемых человеку в наши последние времена.

Действительно, эволюционизм лжет, в частности, тогда, когда учит, что человек по плоти подобен другим животным видам. Иначе учил апостол Павел: Не всяка плоть та же плоть, но ина убо плоть человеком, ина же плоть скотом, ина же рыбам, ина же птицам (1 Кор. 15, 39). Именно так согласно понимают этот вопрос все Святые Отцы. Также вынуждена признать это и честная наука, не знающая ни одного факта образования нового вида флоры или фауны из старого.

Уместно будет вспомнить суждение об ученых-эволюционистах святителя Феофана Затворника: «Нагородили они себе множество мечтательных предположений, возвели их в неопровержимые истины и величаются тем, полагая, что уж против них и сказать нечего. На деле же они так пусты, что и говорить против них не стоит. Все их мудрования – карточный дом; дунь, и разлетятся. По частям их и опровергать нет нужды, а достаточно отнестись к ним так, как относятся к снам. Говоря против снов, не доказывают несообразности в составе или частях сна, а говорят только: это сон – и тем все решают. Точно такова теория образования мiра из туманных пятен, с подставками своими – теориею произвольного зарождения и дарвиновского происхождения родов и видов и с его же последним мечтанием о происхождении человека. Все, как бред сонного. Читая их, ходишь среди теней. А ученые – да что с ними поделаешь? Их девиз: не любо – не слушай, а лгать не мешай» [143, с. 181].

Вне всякого сомнения, православному христианину совершенно не приличествует допускать, будто человек есть продукт эволюции, но надлежит исповедовать, что человек есть Божие творение, несущее в себе образ и подобие Творца. А если это признать за истину, то никакой безбожный гуманизм уже не сможет удовлетворительно описать человека, принявшего дыхание жизни от Самого Вседержителя. Православный, воспитанный на библейском креационистском мiровоззрении, никогда не сможет стать последовательным гуманистом.

В равной степени человек, принявший в свете церковного толкования Моисеево свидетельство о Шестодневе, легко воспримет апостольское свидетельство о новом Божием творении – Церкви, проявившейся в день Пятидесятницы. А тот, кто уверовал в Единую Апостольскую Церковь, никогда не сможет принять ложь экуменизма.

Православная богословская мысль высказала принципиальное отношение к экуменизму. Архиепископ Серафим (Соболев) на Московском Всеправославном Совещании 1948 года дал ему такую духовную оценку: «Здесь – отступление от православной веры, предательство и измена Христу, чего всячески мы должны избегать...» [122, с. 80]. В Резолюции того же Совещания главы и представители Православных Церквей отметили, что экуменизм «умаляет христианское вероучение до той лишь веры, которая, по слову Апостола, доступна и бесам» [114, с. 190]. Созвучно с этими суждениями высказался в 1972 году Александрийский Патриарх Николай VI: «Я осуждаю экуменизм, и считаю его не просто ересью, а панересью – вместилищем всех ересей и зловерий. Нам хорошо известны антихристианские силы, закулисно управляющие экуменизмом... Экуменизм направлен против Православия. Он представляет сегодня самую большую опасность, наряду с неверием нашей эпохи, обожествляющим материальные привязанности и удовольствия» [118, с. 170].

Мы видим, что, осуждая экуменизм, Александрийский Патриарх сопоставляет его с неверием и материальными привязанностями, которые выражаются прежде всего в принципах гуманизма и эволюционизма. Для антиэкумениста вполне естественно быть противником гуманизма, поскольку пресловутый гуманистический принцип приоритета общечеловеческих ценностей господствует в обоих течениях.

Безбожный гуманизм, как никакое другое учение, воспринял в себя обольщение змея-искусителя: будете яко бози (Быт. 3, 5) – и возвел эти слова в основополагающий принцип. Но гуманизм не смог бы существовать, если бы не опирался на идеологию эволюционизма. Отрицая первопричину бытия в Боге, приходится искать ее в материи – а здесь эволюционизм становится для гуманистов единственным прибежищем. Невозможно отрицать гуманизм, признавая справедливым эволюционизм. Если же идеология гуманизма будет отброшена нами как противная христианству, экуменизм тотчас предстанет голым королем, поскольку в гуманизме его единственное прикрытие.

В заключение проиллюстрируем сказанное следующим примером. Одна из идеологий, не скрывающая своей антихристианской сущности – марксизм. Весьма значимо название программной статьи В. И. Ленина «Три источника и три составных части марксизма» [82], в которой классик безбожного учения сам вскрывает подноготную своего мiровоззрения. Источниками марксизма оказываются: немецкая классическая философия («для духа»), французский утопический социализм («для души») и английская политэкономия («для тела»). При этом само марксистско-ленинское учение представляет собой, по свидетельству его основоположников, триединство философии, «научного коммунизма» и политэкономии. Не трудно увидеть в этом синтезе извращенное в кривом диавольском зеркале отражение совокупности духовного, душевного и телесного начал, существующих в человеческой природе, о чем с благоговением писал апостол Павел: Сам же Бог мира да освятит вы всесовершены во всем, и всесовершен ваш дух и душа и тело непорочно в пришествии Господа нашего Иисуса Христа да сохранится (1 Сол. 5, 23). Как частное проявление антихристовой философии, марксизм вполне удовлетворяет предложенному нами критерию в «тесте на антихристовость». В самом деле, из упомянутой ленинской работы [82] вытекает, что эволюционизм присутствует в марксизме, помимо теории диалектического материализма, в виде прямого заимствования учения Ч. Дарвина, а также в виде учения о смене общественно-экономических формаций. Коммунистическое учение имеет явно религиозный, хотя и атеистический характер, причем экуменизм провозглашается во вселенском лозунге Манифеста: «пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Гуманизм в виде социалистических идей пропитывает все наследие основоположников марксизма. Если бы коммунисты пытались завуалировать антихристианское содержание своего учения, одно лишь наличие в нем идей эволюционизма, экуменизма и гуманизма обличило бы их.

Если триединство духовно родственных явлений – немецкой философии, французского социализма и английской политэкономии – в XIX в. привело к возникновению марксизма, естественно будет также не обойти вниманием вопрос: какую сущность порождает триединство экуменизма, гуманизма и эволюционизма?

Очевидно, речь идет здесь о всеохватной социально-естественнонаучно-религиозной мiровоззренческой концепции, получившей в последнее время глубокое развитие и широкое распространение под названием глобализма или мондиализма (лат. «globus» – шар, фр. «mondi» – единый, единообразный). Это – богоборческая антихристианская идеология, основанная на синкретизме, т. е. на синтетическом слиянии во единое целое всех религий, мiровоззрений и методологий. Главная цель мондиализма состоит в изменении сознания людей таким образом, что они лишаются Истины, т.е. Христа, подавляется их воля, утрачивается страх Божий. Достигается эта цель внедрением в людское сознание ложных – и в естественнонаучном, и в социальном, и в духовно-нравственном плане – положений о человеке как представителе унитарной общепланетной биологической популяции, которая выработала на данном этапе своего эволюционного развития определенную систему «общечеловеческих ценностей» и в целом весьма успешно продвигается по пути выработки согласия между различными вероисповеданиями; управление этой человеческой популяцией, естественно, наиболее эффективно может быть осуществлено из единого центра – Мiрового правительства. Для христианского сознания очевидно, что повсеместное распространение этой сатанинской идеологии служит свидетельством исполнения пророчеств о недалеком пришествии антихриста и конце времен. Отметим еще, что привлекательность глобализма заключается в стремлении к единству и согласию всех людей. Порочность же его – в ложном, греховном основании для такого стремления, состоящем в том, что осуществляется оно не ради Бога, а ради себя, ради своих лжедуховных, душевных и материальных потребностей. Двигатель такого ложного единения – греховная воля человека, поэтому силу для нее дает диавол. Имя этому единению – не в Боге, но в грехе, – дано еще в книге Бытия: Сего ради наречеся имя его Смешение (в русском переводе – Вавилон), яко тамо смеси Господь устна всея земли, и оттуду разсея их Господь по лицу всея земли (Быт. 11, 9). У всех эволюционистов, экуменистов и гуманистов – строителей современной вавилонской башни глобализма – сознание не целостное, основанное на благодатной христианской вере, но представляет собой смесь, «винегрет» из разных рассеянных по лицу всея земли сомнительных «истин» и убеждений.

***

Переубедить еретиков вряд ли возможно. Это становится тем труднее сделать, что последнее время они, вдохновленные диаволом, стали все чаще скрываться за вывеской Православия – «православные эволюционисты», «православные гуманисты», «православные экуменисты». Они оснащены мощным арсеналом научных, философских и богословских концепций. Одного у всех них не хватает: веры в Божественное Откровение и стояния в святоотеческой традиции. Православным же христианам – антиэволюционистам, противникам экуменизма и гуманизма – остается со всей Церковью воспевать псалом царя Давида: Сии на колесницех и сии на конех, мы же во Имя Господа Бога нашего призовем (Пс. 19, 8).

Часть II

ВАВИЛОНСКАЯ БАШНЯ
«ХРИСТИАНСКОГО ЭВОЛЮЦИОНИЗМА»

Горе пишущим лукавство, пишущие бо лукавство пишут.

Пророк Исаия (Ис. 10, 1)

Братие, блюдитеся, да никтоже вас будет прельщая философиею и тщетною лестию, по преданию человеческому, по стихиам мiра, а не по Христе.

Святой апостол Павел (Кол. 2, 8)

...Люди наук, стоящие во главе современного столпотворения, тем опередили строителей Вавилонской башни, возмечтавших приблизиться к небу, что они воображают будто своими научными открытиями они давно уже распознали все тайны неба и, к удивлению, там, на небе, нигде им не встретился Бог, которому молятся и верят «непосвященные» на земле.

Священномученик Серафим (Чичагов) [164, с. 37]

ОБ ЭВОЛЮЦИОНИСТСКОМ БОГОСЛОВИИ
ТЕЙЯРА ДЕ ШАРДЕНА И
ПРОТОИЕРЕЯ АЛЕКСАНДРА МЕНЯ

Не думаете ли Вы, что отрицая сегодня существование внеземных цивилизаций, Церковь немного отстает от жизни?

Как раз наоборот: в Ватикане недавно была конференция, на которой теологи высказывались в пользу существования внеземных цивилизаций, а вот многие наши советские ученые отрицают это. По-видимому они отстали от жизни... Итак, допустим на минуту, что разумные существа в космосе есть. Что это могло бы доказать? Что принесло бы принципиально нового? Ничего. Лишь увеличилась бы вселенская семья людей... Если окажется возможным контакт с людьми Земли, то произойдет, по словам П. Тейяра де Шардена, встреча и взаимное обогащение двух ноосфер.

Прот. А. Мень, из ответов на вопросы [98, с. 166–167]