Особые привилегии государя

В толковании на это правило Вальсамон[10] развивает учение об особых церковных полномочиях православного царя: «... Ибо православные императоры, с призыванием Святыя Троицы назначая патриархов, и будучи помазанниками Господа, невозбранно, когда захотят, входят во святый алтарь, и ходят и делают знамение креста с трикирием, как и архиереи. Они предлагают народу и катехизическое учение, что предоставлено одним местным архиереям. А как царствующий император есть и помазанник Господень по причине помазания на царство, а Христос и Бог наш есть между прочим и архиерей, то благословно и император укра­шается архиерейскими дарованиями».

Христианские императоры Византии были прямыми преемниками языческих римских принцепсов, которые среди многих своих титулов имели и такой: pontifex maximus — верховный первосвященник. Эта традиция, в ослабленной форме, время от времени проявлялась и в действиях некоторых христианских императоров. Всего откровенней и опасней для Церкви эта тенденция обнаруживалась в политике императоров-еретиков, в особенности в иконоборческую эпоху.

Взаимоотношения между государственной властью и Православной Церковью составляли стержень политической системы Российского государства. Начиная с конца XV в. для русского правосознания приобрела чрезвычайно весомый характер идея преемства Руси Византии Ромейскому царству[11]. Эта идея развивалась в контексте учения о Третьем Риме. Взаимоотношения Церкви с государством у нас сознательно строились по византийской модели. Но при этом у русских государей, в отличие от византийских василевсов, не было наследия языческого Рима. Поэтому симфония церковной и государственной власти у нас в древности осуществлялась в формах более правильных и церковных.

В допетровской России великокняжеская, а потом и царская власть ограничена была не только традиционным, обычным правом, но и принципиальной независимостью от Царя Высшей церковной власти — Освященного Собора и Патриарха.