Софисты

Задание 1. Расскажите, что представляло собой движение софистов в Греции V-IV вв. до н.э. Назовите имена самых известных представителей софистики.

Задание 2. Объясните понятие «софизм». Приведите примеры.

Задание 3. Прочтите избранные фрагменты текстов софистов Горгия и Протагора. Сравните философские позиции софистов и философов –досократиков (в частности, представителей Элейской школы). Ответьте на вопрос: каково значение софистики в истории античной философии?

Горгий Леонтинский: фрагменты

3. Секст «Против математиков» VII 65 след. Из той же самой группы (философов) Горгий Леонтинский предводительствовал отрядом отрицавших критерий (истины) на основании иных соображений, чем (какие были) у Протагора и его последователей. А именно, в сочинении, носящем заглавие «О несуществующем, или о природе», он устанавливает три главных положения, непосредственно следующих одно за другим. Одно (положение) – именно первое – (гласит), что ничто не существует; второе – что, если (что-либо) и существует, то оно непознаваемо для человека; третье - что, если оно и познаваемо, то все же, по крайней мере, оно непередаваемо и необъяснимо для ближнего.

(66) О том, что ничто не существует, он рассуждает следующим образом. Ведь если (что-нибудь) существует, то оно есть или бытие, или небытие, или и бытие и небытие (то и другое вместе). Но не существует ни бытие, как он (далее) будет доказывать, ни небытие, как он будет убеждать, ни бытие с небытием, как он будет учить. Итак, ничто не существует.

(67) И в самом деле, небытие не существует. Ибо если небытие существует, то оно будет вместе существовать и не существовать. Ведь поскольку оно мыслится несуществующим, оно не будет существовать, но поскольку небытие есть, оно, наоборот, будет существовать. Но совершенно бессмысленно, чтобы что-нибудь вместе существовало и не существовало. Итак, небытие не существует. И, кроме того, если небытие существует, то бытие не существует. Ибо они противоположны друг другу, и если небытию случилось быть, то бытию придется не быть. Но бытие, конечно, существует, (поэтому) небытие не будет существовать.

(68) И, однако, бытие также не существует. Ибо если бытие, существует, то оно или вечно, или возникло, или вечно и вместе возникло (и то и другое). Но оно, как мы (далее) покажем, ни вечно, ни возникло, и ни то, ни другое вместе. Следовательно, бытие не существует. Ибо если бытие вечно (ведь должно начать с этого), то оно не имеет никакого начала.

(69) В самом деле, все возникающее имеет какое-либо начало, вечное же, существуя невозникшим, не имело начала. Не имея же начала, оно бесконечно. Если же оно бесконечно, то оно – нигде. Ибо если оно где-нибудь, то то, в чем оно есть, отлично от него и таким образом бытие, поскольку оно чем-то объемлется, не будет более бесконечным. В самом деле, объемлющее больше объемлемого, бесконечного же ничто не (может быть) больше; следовательно, бесконечное не находится нигде.

(70) Однако, оно не содержится и в самом себе. Ибо (в этом случае) тождественным будет то, в чем (что-нибудь), и то, что в самом себе, и бытие станет двумя (сущностями): местом и телом. А именно, то, в чем (что-нибудь), есть место, а то, что в самом себе, есть тело. Не это бессмыслица (чтобы место и тело были тождественны). Итак, бытие не находится и в самом себе. Таким образом если бытие вечно, оно бесконечно; если же бесконечно, то оно –нигде; если же нигде, то не существует. Следовательно, если бытие вечно, то оно совершенно не существует.

(71) Но и в том случае, если бытие возникло, оно не может существовать. Ведь если оно возникло, то оно возникло или из бытия или из небытия. Но из бытия оно не возникло. Ибо если бытие существует, то оно не возникло, но уже существует. И из небытия (оно также не могло возникнуть). Ибо небытие нe может ничего породить вследствие того, что то, что способно производить что-либо, необходимо должно быть причастным какому-нибудь бытию. Следовательно, бытие также и не возникло.

(72) На тех же самых основаниях (бытие не есть) и, то и другое вместе, (т.е.) вечное и вместе возникшее. Ибо эти (предикаты) уничтожают друг друга, и если бытие вечно, то оно не возникло, и если возникло, то не вечно. Следовательно, если бытие ни вечно, ни возникло, ни то и другое вместе, то бытие существовать не может.

(73) И сверх того, если оно существует, то оно есть или единое или многое. Но, как будет (далее) доказано, оно не есть ни единое, ни многое. Следовательно, бытие не существует. Ибо если оно единое, то оно есть либо количество, либо непрерывность, либо величина, либо тело. Но чем бы из (всего) этого оно ни было, оно не есть единое. Но, будучи каким-либо количеством, оно будет делиться (на части); будучи же непрерывным, оно будет рассекаться (на отдельные части). Подобным же образом и то, что мыслится как величина, не будет неделимым. Будучи же телом, оно будет трехмерным. А именно, оно будет иметь длину, ширину и глубину. Но нелепо утверждать, что бытие не состоит из этих (вещей). Следовательно, бытие не есть единое.

(74) Но оно не есть и многое. Ибо если оно не есть единое, то оно не есть и многое. В самом деле, множество есть соединение отдельных единиц; поэтому с уничтожением единого уничтожается вместе и многое. Отсюда очевидно, что и бытие не существует, и небытие не существует.

(75) Легко доказать, что то и другое вместе, (т. е.) бытие с не бытием, (тоже) не существуют. Ибо если небытие существует и бытие существует, то небытие будет тождественно с бытием, поскольку это касается существования. И поэтому и первое и второе из них не существует. Действительно, что небытие не существует, это бесспорно. Но было доказано, что бытие тождественно с ним. И оно, следовательно, не будет существовать.

(76) Но если бытие тождественно с небытием, то оба они вместе не могут существовать. Ибо если то и другое сосуществуют, то они не одно и то же; и если (и то и другое) одно и то же, то (нельзя сказать, что существуют) они оба вместе. Отсюда следует, что ничего не существует. Ибо если ни бытие не существует, ни небытие, ни оба они вместе, а помимо их ничего (нельзя) мыслить, то не существует ничего.

(77) Но даже если бы что-нибудь и существовало, оно было бы для человека неизвестным и непознаваемым, (как это) сейчас должно быть доказано. А именно, если то, что мыслится, говорит Горгий, не есть (тем самым) существующее, то бытие не есть то, что мыслится. Это логически правильно. Ибо подобно тому, как если бы (предметы), которые мыслятся, были бы белыми, то отсюда вытекало бы, что белое есть то, что мыслится, точно так же если бывает, что то, что мыслится, не существует, то отсюда с необходимостью вытекает, что существующее не есть то, что мыслится.

(78) Именно поэтому здравомысленно и логически последовательно утверждение: «Если то, что мыслится, не есть существующее, то бытие не есть то, что мыслится». Между тем то, что мыслится, (это следует заранее отметить) не есть существующее, как мы докажем. Следовательно, бытие не есть то, что мыслится. И действительно, то, что мыслимое не есть существующее, это очевидно.

(79) Ибо если мыслимое есть существующее, то все мыслимое существует, где бы кто что ни помыслил. Это совершенно противоречит здравому смыслу. Ведь если кто-нибудь мыслит человека летающим или колесницы едущими по морю, то отнюдь (это не значит, что и на самом деле) в тот час человек летит или колесницы едут по морю. Таким образом мыслимое не есть сущее.

(80) Сверх того, если мыслимое есть сущее, то небытие не может мыслиться. Ибо противоположным (вещам) присущи противоположные (свойства), а небытие противоположно бытию. И поэтому во всех отношениях если бытию свойственно мыслиться, то небытию будет свойственно не мыслиться. И это нелепость. Ведь Сцилла и Химера и многие из несуществующих (вещей) мыслятся. Следовательно, бытие не есть то, что мыслится.

(81) И подобно тому как те (вещи), которые видятся, называются видимыми вследствие того, что их видят, и то, что слышится, называется слышимым, потому что его слышат, и мы не отбрасываем видимое за то, что оно не слышится, и не пренебрегаем слышимым за то, что оно не видится (ибо о каждом из них должно судить по его собственному ощущению, а не по чужому), точно также и мыслимое будет существовать и в том случае, если оно не видится зрением и не слышится слухом, потому что его надо брать с точки зрения его собственного критерия.

(82) Итак, если кто-нибудь мыслит, что колесницы едут по морю и не видит их, то он, (все же) должен верить, что существуют колесницы, едущие по морю. А это нелепость. Следовательно бытие не есть то, что мыслится и понимается.

(83) Но даже если бы оно понималось, его нельзя было бы пере дать другому. Ибо если существующие (вещи), которые представляют собой внешние субстраты, видимы, слышимы и вообще ощущаемы, (причем) из них видимые (вещи) схватываются зрением, слышимые слухом и не наоборот, то каким образом эти (вещи) могут сообщаться другому?

(84) Ведь то, посредством чего мы сообщаем, есть слово, слово же не есть субстрат и бытие. Следовательно, мы сообщаем ближним не то, что существует, но слово, которое отлично от субстратов. Итак, подобно тому, как видимое не может стать слышимым и, наоборот, точно также обстоит дело и с нашим словом, так как бытие лежит вне нас.

(85) Не будучи же сущим, слово (в своем значении) не может быть, показано другому. И в самом деле, говорит он, слово (его смысл) образуется от доходящих к нам внешних вещей, т. е. от ощущаемых (вещей). Ибо от попадания (в наш орган вкуса) вкусового вещества возникает у нас слово, произносимое для обозначения этого качества, а от знакомства с цветом – слово для обозначения цвета. Если же это так, что слово не представляет (не отражает) внешнюю вещь, то внешняя вещь открывает (смысл обозначающего его слова).

(86) И в самом деле, нельзя говорить, что как видимые и слышимые (вещи) суть субстраты, так и слово, так что из его субстрата и бытия могут быть открываемы субстрат и бытие (обозначаемой им вещи). Ибо даже если слово и есть субстрат, но (и тогда) оно отличается от субстратов прочих и (в частности) весьма сильно отличаются видимые тела от слов. Ведь посредством иного органа познается видимое, и посредством другого – слово. Следовательно, слово не открывает многих субстратов, подобно тому как и те не раскрывают природы друг друга.

(87) Итак, на основании таких апорий (неразрешимых трудностей) у Горгия уничтожается критерий истины, поскольку это зависит от разрешения этих самых апорий. А именно, так как по природе своей ничто не существует, не может познаваться, и не может быть передаваемо другому, то не может быть никакого критерия (истины). (12).

Протагор из Абдер: фрагменты

«И с т и н a» или «Ниспровергающие речи» Протагора [Заглавие напоминает сочинения Парменида (18 В I), Антифонта (80 В I), Антисфена и Симмия].

1. Секст «Против математиков». VII 60. И абдеритянина Протагора некоторые причислили к хору тех философов, которые отвергают критерий (истины), так как он говорил, что все продукты воображения и все мнения истинны и что истина, принадлежит к тому, что относительно, вследствие того, что все явившееся или представившееся кому-нибудь существует непосредственно в отношении к нему. Действительно, в начале «Ниспровергающих (речей)», он провозгласил (следующее): «Человек есть мера всех вещей, существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют».

Г. Гомперц (Софистика и Рет. 228) далее продолжает, дополняя на основании Платоновского сообщения (А 21 а): Ибо что является и что кажется человеку, то для него и существует, а то, что не является и не кажется человеку, то не существует. Однако, в этом самом (отношении) люди бесконечно отличаются друг от друга, так что одному является и кажется одно, другому другое.

Платон «Теэтет» 151 Е — 152 А (Сократ и Теэтет): Но, кажется, ты высказал не маловажное положение о знании, а такое, которое утверждал и Протагор. То же самое он сказал (только) несколько иным способом. Ибо где-то он говорит, что «человек есть мера всех вещей, существующих, что они существуют, несуществующих, что они не существуют». Вероятно, ты читал? — Читал и много раз. – Итак, не говорит ли он как-то таким образом, что какою каждая (вещь) кажется мне, такова она есть для меня, и какою тебе, такова она для тебя, ты же и я человек?... Разве не бывает иногда, что при дуновении того же самого ветра, один из нас зябнет, другой нет? и один слегка, а другой сильно? — Конечно. — Итак, в этом случае ветер сам по себе назовем ли мы холодным или не холодным, или поверим Протагору, что для зябнувшего он холоден, для не зябнувшего не холоден?

Кажется, что так. — Следовательно, и является (это) каждому из них таким образом? — Да. — «Является» же (это) значит «ощущается». — Правильно.

Итак, явление и ощущение тождественно, и в теплом и во всем тому подобном. И в самом деле, каковы ощущения у каждого, таковы для каждого и существующие (вещи).

161 С. (Сократ). Прочее сказанное им очень нравится мне, как, например, что кажется, каждому, то и есть. Но началу его речи я удивился: почему в начале своей «Истины» он не сказал, что мера всех вещей есть, свинья или кинокефал или какое-нибудь другое, еще более странное из обладающих ощущением (существ)? Тогда бы начало его речи прозвучало для нас великолепно и весьма презрительно, поскольку оно показывало бы, что, между тем как мы чтим его за мудрость, словно бога, он на самом деле оказывается по мудрости нисколько не лучше головастика, не говоря уже о ком-либо из людей. (13).

Тема 7.