Политические парадигмы и пространство

Понимание Политического зависит от того, в каком пространственном контексте его рассматривать – в западном или восточном. Строго говоря, каждое пространство, каждая цивилизация, каждый "культурный круг" имеет свое представление о Политическом, вытекающее из общего контекста культуры, от особенности циклического момента ее развития и т.д. В зависимости от той или иной системы выделения типов цивилизаций (или культурных кругов) мы получим соответствующее число моделей Политического. И все же для простоты возьмем два наиболее общих пространственных понятия – Восток и Запад.

Политическое для Востока является онтологическим, целостным и тотальным, что соответствует подходу, свойственному традиционному обществу. Определяя Политическое вслед за Платоном, Аристотелем, немецким грекофилом и консерватором Хайдеггером, т.е. с точки зрения онтологии и философии, мы оперировали изначально с восточной моделью. Это естественно, так как, принадлежа к русской культуре и находясь в России, мы даже по пространственным признакам относимся к Евразии, Востоку и Северу, а эти стороны света в "сакральной географии" как раз и символизируют Традицию. Восточное и традиционное (в том числе религиозное) понимание Политического, естественно, должно быть сопряжено с мифом о деградации (или, по меньшей мере, с перманентизмом). Кроме того, само приоритетное выделение именно пространственного подхода в ущерб историцизму, также выдает в методологии " восточные " черты. Пространственный индекс сам по себе является свойством онтологического отношения к Политическому. Восток есть политический синоним консерватизма.

Симметрично этому "западное" отношение к Политическому ориентированно на его дезонтологизацию, на восприятие Политического как сферу прагматики, "чистой политики", и в конце концов, Realpolitik, "реальной политики", противопоставляющей себя "Idealpolitik", "идеальной политике".

"Западное" понимание Политического основано на прогрессизме, на отождествлении западного пути развития и западной цивилизации со всеобщим эталоном, следовать которому призываются все остальные регионы и народы земли. Показательно, что историцизм здесь преобладает: особенности незападного человечества воспринимаются людьми Запада как признаки "отсталости", "несовершенства", "дикости", т.е. как чисто отрицательный количественный фактор, подлежащий постепенному "преодолению". "Западное" и "современное", "прогрессивное" отождествляются. Политическое для Запада это модернизация, нечто противоположное консерватизму. Это -- ценности становления и развития, оптимизации, технического совершенствования. Запад вбирает динамику "моря", воспевает преимущества "торгового строя", в рамках которого исторически сложились западные государства.

Из такого дуализма в понимании Политического вытекают его различные формы при переходе к конкретным структурам политических идеологий и режимов.

Онтологическое отношение к Политическому (т.е. "системы Востока") ценит Традицию, иерархию, авторитарный принцип власти, определяет общество как единый организм (максимальный гуманизм), ставит своей основной целью противостоять волнам распада, которые несет с собой объективное развертывание качественного времени – истории, движущейся от рая к аду, от золотого века к железному. Из этого можно вывести базовую формулу политического отношения Востока к Западу, не сводимой к реакции на колониализм. В самой философской сути обществ Востока, лежит отторжение Запада, недоверие к нему, стремление защититься от него или освободиться в тех случаях, когда он уже присутствует на Востоке.

Конечно, в определенных случаях эти собственно восточные аспекты Политического подавлены искусственным путем (часто как результат прямой, военно-политической, или косвенной, экономической, колонизации), но они не исчезают совершенно. Восток всегда остается Востоком. А значит, при определенных обстоятельствах он обязательно проявит свое глубинное архетипическое качество в пространстве Политического.

Геополитика, со своей стороны, подкрепляет этот тезис, указывая, что, несмотря на все успехи борьбы "Левиафана" против "Бегемота" (Евразии), "Бегемот" будет продолжать планетарную борьбу, меняя идеологические надстройки, элиты, религиозные и этнические проявления.

Точно так же Политическое, понятое "по-западному", входит в конфликт с традиционными социально-культурными и политическими институтами, противодействует консервативным тенденциям, стремится раскачать и отменить вековые устои. Политика здесь видится как инструмент преобразования общества, его постоянного реформирования. Смысл ее состоит в социальной динамике, в развитии, в постоянном изменении.

Для адекватного оперирования с этими пространственными индексами применительно к Политическому необходимо учитывать, что они неравнозначны. Политическое в западном понимании сегодня является актуальным и эксплицитным, а в восточном – потенциальным и имплицитным. Сегодня и Восток и Запад оперируют преимущественно с западным концептуальным инструментарием, взятым как "универсальный эталон". Однако данный инструментарий (который по своему происхождению связан с особой редукционистской операцией, осуществленной в отношении восточной – полноценной и изначальной модели; первые философы политики, на которых до сих пор ссылаются западные авторы, на самом деле, принадлежали миру Традиции) может подсознательно перетолковываться в обществах Востока в весьма своеобразном ключе – на основании восточного понимания Политического (глубоко укорененного в психологии людей). Это промежуточное состояние очень важно учитывать: всякий раз, когда влияние Запада по той или иной причине ослабевает, мы видим, что общества Востока вновь обращаются к естественным для них парадигмам, и в таких случаях, мы имеем дело с "консервативной революцией", волевым возвратом к традиционному социальному укладу*.

Но даже если такого прорыва не происходит, и потенциал восточной политики не переходит в актуальность, эти тенденции продолжают сохраняться подспудно, существенно изменяя содержательную сторону внешне западных политических учений. Это мы можем наблюдать в коммунистических режимах Востока (Россия, Китай, Вьетнам, Корея и т.д.), где внешне западные марксистские идеологии оказались прикрытием для глубинных архаических тенденций эсхатологического характера, свойственных традиционному обществу.