Жан Жак Руссо

В отечественной литературе для обозначения данной проблемы используются разные термины, такие, как «метод», «приемы исследования», «методологические основы», «методология», «методика» и т.п. Смысл каждого из них, а тем более их соотношение по объему содержания или вообще не рассматриваются, или интерпретируются неоднозначно. Подробно не вдаваясь в эту плоскость проблемы, отметим, что под методологией целесообразно понимать систему научных принципов, законов и категорий, используемых для познания и практического освоения внешнего мира, в нашем случае - изучаемых государственных и правовых явлений.

Следует исходить из того, что метод и теория едины, выступают как взаимообусловленные проявления социально апробированного знания. Они относятся друг к другу, прежде всего, как способ действия и добытый результат: метод есть способ получения, построения и обоснования соответствующего знания, теория представляет собой результат рационального познания.

Однако это не все. Любая теория достойна своего названия, если она не только объединяет некоторую предметную область, но и служит рычагом для поиска новых знаний. С одной стороны, всякий метод - не только идеальный инструмент освоения объективной действительности, но и специфическая форма знания о том, как в определенных условиях действовать ради достижения намеченной цели, с другой - само полученное знание становится средством решения новых задач, т.е. превращается в метод дальнейшей теоретической и практической деятельности. Метод являет собой теорию, обращенную к практике, а теория - орудие познания и совершенствования внешнего мира.

Свое двуединое назначение - быть формой организации научного знания и инструментом познания социальной практики - теория может выполнить только посредством определенных принципов, законов и категорий.

Принципы теории олицетворяют исходные (отправные) положения, раскрывающие данную область знаний во всех главных аспектах и придающие ее содержанию характер единого целого.

Научные законы - это кратко сформулированные суждения, выражающие необходимое, существенное, устойчивое отношение между изучаемыми предметами и явлениями.

Категории же науки, конкретизирующие эти принципы и законы, есть узловые, фундаментальные понятия, призванные идеально воспроизвести в нашем сознании суть познаваемых явлений, их качественную определенность и отличительные признаки[6].

Такое понимание принципов, законов и категорий науки в полной мере применимо к учению о государстве и праве. Знания, сосредоточенные в этом многогранном разделе науки, выражаются в определенных научных принципах, законах и категориях, имеющих методологический статус.

В частности, знания о государстве, его типах, форме, механизме и функциях, о праве, его сущности и содержании, нормативных источниках, системе и действии, о правовых нормах, их структуре, видах и реализации, о юридических фактах, правоотношениях, правоприменении и т.д. выступают как научные категории, знания о необходимых связях между экономикой и правом, государством и правом, юридическим фактом и правоотношением, правоотношением и общественным отношением, субъективным правом и юридической свободой, договором и обязательством, правонарушением и юридической ответственностью и т.д. - как научные законы, а исходные научные данные о назначении права и государства, правового регулирования или правореализации в жизни общества - как научные принципы. Все они вместе взятые - как познавательные средства выявления и осмысления реальных свойств изучаемых государственно-правовых явлений.

Эти научные принципы, законы и категории обеспечивают движение наших мыслей и действий по закономерностям внешнего мира, направляют их по руслу, способствующему нахождению таких способов и методик познавательной деятельности, которые адекватны существу изучаемых правовых и государственных явлений. Они, естественно, должны быть правильно соотнесены с философскими, историческими, экономическими и иными знаниями. В таком плане справедливо говорить о многоуровневой структуре знаний, составляющих методологию общего учения о праве и государстве.

Такая многомерная структура складывается из принципов, законов, категорий и вытекающих из них способов исследования, которые, имея разные степени общности, расположены на различных «этажах» и неодинаково соотносятся с теми или иными областями человеческих знаний. Если на философском уровне находятся «регулятивы», направляющие познание внешнего мира в целом и, стало быть, выступающие как постоянные величины, то последующие уровни в необходимой мере специализированы в зависимости от того, в какую группу наук входит данная конкретная область знаний и какая сфера (сторона) действительности служит ее непосредственным предметом. Эти специализированные уровни имеют дело с переменными величинами, расположенные на них методологические инструменты являют собой как бы разъемные образования, обуславливаемые спецификой соответствующих групп и отраслей наук, в нашем случае общего учения о праве и государстве.

В постсоветский период подчас слышатся мнения о деидеологизации научного знания, считающие это чуть ли ни «одной из важнейших проблем методологии государственно-правовой теории»[7]. Они, скорее всего, коренятся в недостаточно глубоком понимании сути как методологии науки, так и идеологии. Их можно принять, если под методологией науки и идеологией подразумевать исключительно «марксистско-ленинское учение», как это делалось в прежние времена. Тогда действительно необходимо «деидеологизировать» многое из того, что делалось в недавнем прошлом на поприще обществоведческих исследований. Однако в этом случае подменяется реальное содержание методологии науки, за него принимается то, что на самом деле им не является.

Методологией любой науки, как уже показывалось выше, служат теоретические принципы, законы и категории, в которых интегрированно воплощены накопленные ею истинные знания. Вопрос о том, носят ли методологический характер те или иные идеи, решается в зависимости не от того, кем, когда и где они высказаны. Ответ на него зависит от другого, куда более фундаментального фактора - а именно от того, насколько истинны эти идеи, в какой мере они апробированы в социальной практике и служат инструментом приращения исторически проверенных знаний о внешнем мире. Это в равной степени относится и к учению о праве и государстве.

Те материалистические и диалектические взгляды, которые выработаны в истории философии и подтверждены социальной практикой, безусловно, носят методологический статус и воплощены в научных принципах, законах и категориях, в том числе правоведческих. Что же касается всего «наносного», то от него следует освободиться вне зависимости от того, кем, когда и в каких интересах оно сотворено.

В этом направлении, несомненно, должен идти процесс обновления методологии обществоведческих областей знаний в целом, правоведения в частности. Надо освободиться от догматизма, беспринципности, угодничества и непрофессионализма. Нуждаются в коренном переосмыслении также «принципы партийности и классовости», которые безоглядно навязывались науке. Дело здесь не в том, что за этими «принципами» видели «больше, чем один из приемов познания»[8]. Если бы в них воплощались действительно научные знания, то такое преувеличение не причиняло бы крупного вреда. Но они служили не научному познанию, а извращению реальной действительности. Ведь под классами подразумевались не просто те или иные слои населения. Понятие класса жестко привязывалось к таким группам людей, «из которых одна может себе присваивать труд другой» благодаря существованию частной собственности, а «полное уничтожение классов», их собственности и «еще всякой частной собственности» считалось основной целью социального прогресса[9]. И под этим углом зрения объяснялись любые общественные явления прошлого, настоящего и будущего, что приводило к принципиально неверной интерпретации сущности, исторической миссии и задач государства, права и остальных государственно-правовых явлений.

И государство, и право своим происхождением и функционированием связаны, безусловно, с социальным расслоением общества. Если под «классовым подходом» имеются в виду знание и учет именно этого обстоятельства, то нет причин ни отказывать таким знаниям в методологическом статусе, ни декларировать кризис методологии общего учения о праве и государстве.

Методология в своей основе имеет, по крайней мере, две составляющие: мировоззрение (парадигма) и систему конкретных методов познания.

Мировоззрение есть система обобщенных взглядов на мир в целом, исходные представления о мироздании в целом, совершающихся в нем природных и социальных процессах, об отношении человека к окружающей действительности [10]; служит отправной точкой познания, своего рода платформой, его фундаментом. В истории цивилизации сформировались и получили широкое хождение множество подобных парадигм (мировоззренческих платформ), каждая из которых имеет свои ответвления - модификации: теологическая (Фома Аквинский), натуралистическая (географическая – Ж. Боден; биологическая – Ч. Ламброзо; психологическая – Г. Тард, Л. Гумпилович), социальная (культуротеологическая – М. Вебер; культурантропологическая – Ф. Боас), рационально - критическая (парадигма конфликтов – Зиммель, К. Маркс, Р. Дарендорф; парадигма консенсуса – Дюркгейм, Парсонс) и т.п.[11] Если раньше научное знание, как правило, носило монологический характер, то ныне оно становится мультипарадигматическим, плюралистическим. На смену любого монизма приходит многофакторный анализ, «допускающий различные теоретические интерпретации политического объекта»[12].

Система методов познания. В современной науке, переживающей весьма противоречивые процессы дифференциации и интеграции, существенное значение имеют те слои человеческих знаний, которые нередко расцениваются как методы исследования. Метод [< гр. мethodos исследование] – способ исследования явлений природы, подход к изучаемым явлениям, планомерный путь научного познания и установления истины; вообще – прием, способ или образ действия.[13] Под методом познания следует понимать многообразные средства, формы, способы, пути познания. Сама система методов научного познания многоярусна. В ней можно выделить, в зависимости от степени универсальности применяемых методов познания применительно к многообразию объекта, такие методы, как общенаучные, междисциплинарные, отраслевые (частные) и эмпирические.

Целесообразно, по-видимому, считать общенаучными те методы, которые, первоначально появившись в рамках какой-либо отдельной отрасли человеческой деятельности, позволяют переносить соответствующие знания на любые другие области. Структура их многогранна. В ней, прежде всего, следует выделить:

- основные философские понятия и категории (форма, содержание, сущность; часть и целое; общее, особенное и единичное; система и элемент и т.п.);

- законы диалектики (переход количества в качество; отрицание отрицания, единство и борьба противоположностей и т.д.);

- универсальные способы познания (движение от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному; индукция и дедукция; анализ и синтез; аналогия; формализация, математизация; гипотизация и т.д.);

- самостоятельные аспекты познания: гносеологический, онтологический, аксиологический, системный, функциональный и др.

Область междисциплинарных методов познания сужается до группы однородных отраслей научного знания. К примеру, для гуманитарных наук значимо при рассмотрении своего предмета соотнесение: общечеловеческого с социально-групповым; логического с конкретно-историческим; базиса с надстройкой и т.п. Если подобные приемы не представляют познавательную ценность для естественных наук, то, напротив, служат неоценимым инструментарием для «обществоведов».

Под частными (отраслевыми) методами исследования, по сути, понимаются определенные модификации тех или иных научных законов и категорий, приспособленные к специфике анализируемого явления (предмета дисциплины). Таковыми, скажем, применительно к правоведению, выступают основные понятия и категории юриспруденции (понятия формы государства и права, правоотношения, состава преступления, метода правового регулирования, приемов толкования норм права, способов систематизации нормативно-правовых актов, методов классификации государственных служащих). Подобные методы составляют, скорее, элемент методики и техники организации соответствующих исследований правовых и государственных явлений. При самом первом приближении, огрубленно и упрощенно, теория государства и права разрабатывает и вооружает юристов, прежде всего, знаниями основ правового языка (лексикона, терминологии), с помощью и при непосредственном использовании которого в дальнейшем осуществляется постижение отраслевых и иных юридических дисциплин. Хотя в «отдаленной перспективе» теория государства и права позволяет усматривать за множеством конкретно-отраслевых правовых предписаний и юридической практикой устойчивые тенденции, закономерности, единство правового социального тела (поля). Метод познания, помогая получить новые знания, фиксируемые, в конечном счете, посредством ввода в науку новых понятий и категорий, тем самым обогащает саму систему методов познания. Этот процесс носит бесконечный характер. О связях метода и теории писалось выше.

Наконец, эмпирические методы [14] являют собой своеобразный синтез теории и практики, где рациональное мышление неотделимо от предметно-практической деятельности. Это такие способы познания, как наблюдение, измерение, сравнение, эксперимент, моделирование (правовой эксперимент, правовая статистика, следственный эксперимент, экспертиза, допрос свидетеля).

Обладание знанием и опытом самого процесса познания позволяет человеку вести целенаправленный и результативный поиск ответов на возникающие на его пути вопросы, решать жизненно важные личные и общесоциальные проблемы.

Структура дисциплины. Знакомство с множеством учебников, учебных пособий, учебных программ по теории государства и права,[15] отличающихся, на первый взгляд, разнообразием охватываемых вопросов, содержанием и порядком их изложения, ставит вопрос о структуре курса. В этом отношении, по-видимому, исходным суждением должно стать признание факта, что изложение и объем материала по теории государства и права находится в зависимости как от объективных оснований, так и субъективных факторов. Не претендуя на исчерпывающее изложение означенного вопроса, заметим, что объективным основанием служит, прежде всего, сам объект познания – многообразная (неисчерпаемая в своих свойствах) государственно-правовая действительность. В этом отношении можно условно выделить три относительно самостоятельные, хотя и органически связанные, реальности и, соответственно, части дисциплины: учение о самой дисциплине (предмет, метод, история курса, его структура, функции и т.д.), собственно учение о государстве и учение о праве. Однако, как последовательность и порядок построения частей, их внутренняя градация, так объем и их конкретное содержание во многом стоят в зависимости от субъективного фактора, в качестве которого можно указать на государственный образовательный стандарт,[16] рабочие учебные программы юридических вузов и факультетов, отечественные правовые школы, позиции авторов (авторского коллектива) издания и т.п. К примеру, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, член-корреспондент РАН С.С. Алексеев в предисловии учебника для вузов по теории государства и права заявляет, что «сохраняя достижения отечественного правоведения, авторы учебника не поддались соблазну создать впечатление будто бы нового подхода в науке, состоявшегося в том, чтобы дисциплину «государство и право» именовать впредь «право и государство» (к сожалению, такое новаторство, не ставшее предметом обсуждения среди преподавателей и ученых, приобрело некий официальный характер)». [17] В то же время академик РАН, доктор юридических наук, профессор В.С. Нерсесянц в предисловии к учебнику для вузов «Проблемы общей теории права и государства» пишет: «Большое достоинство новой учебной литературы состоит также и в том, что в ней, в отличие от прежних учебников, провозглашавших бесспорные «истины», присутствует собственная научная позиция автора (со всеми ее достоинствами и недостатками)».[18] На наш взгляд, в подобном «разночтении» названия дисциплины (как и самой отрасли научного знания в области юриспруденции) наиболее наглядно предстает роль субъективного фактора; объективность в этом вопросе возможна лишь в рамках плюрализма авторского субъективизма. Следует помнить, что «относительность научного знания – проявление диалектичности его развития… Любое знание в той мере, в какой оно является адекватным отражением объективной реальности, содержит в себе объективную истину, а «признавать объективную, т.е. не зависящую от человека и от человечества истину, значит, - говорил В.И. Ленин, - так или иначе признавать абсолютную истину». [19] Относительная истина с этой точки зрения – тоже объективная истина и ее отличие от абсолютной истины заключается в том, что она неполно, ограниченно выражает содержание абсолютной истины. В свою очередь, абсолютная истина представляет собой сумму относительных истин, причем каждая ступень в развитии науки «прибавляет» новые зерна в эту сумму».[20]