Бернард Шоу

Понятие, признаки и значение нормы права. Право, как говорилось выше, состоит из единой и вместе с тем сложной системы отдельных норм, представляющих собой те первичные ячейки, из которых складываются его институты, комплексы, отрасли.

Конкретные нормы - относительно целостные и системные клетки права, в которых заложена программа воздействия на регулируемые отношения и на сознание их участников. Субъекты права имеют дело, прежде всего, с отдельными нормами: непосредственно из них выводят и на них основывают свои права, свободы, обязанности и юридически охраняемые интересы, с ними сообразуют свое поведение. Дальнейшая конкретизация таких прав и обязанностей, осуществляемая при индивидуальном правовом регулировании, базируется, опять- таки, на норме права. Причем последняя выступает в роли не только образца поведения участников регулируемого жизненного отношения, но и меры оценки фактических их действий или бездействия. Отсюда ясно, насколько велика роль правовых норм в жизни общества, каждой личности. Понятно и то значение, которое уделяется им в юридической науке и практике.

В специальной литературе, посвященной правовым нормам, предпринимаются усилия для раскрытия сути понятия правовой нормы. В частности, указывается, что норма права представляет собой установленное или санкционированное государством общее правило поведения, обеспеченное государством, рассчитанное на неопределенное число однотипных, абстрагированных от индивидуальных особенностей случаев и обязательное для всех и каждого в условиях предусмотренной ситуации. Общность этого правила поведения раскрывается как единство его масштаба для всех. Многими авторитетами считается, что общее правило в норме формулируется путем определения прав и обязанностей участников отношения данного вида.

Большинство этих положений не вызывает сомнений, но тем не менее они нуждаются в некоторых корректировках.

Во-первых, надо четко определить конкретный предмет регулирующего воздействия правовой нормы. Формулировки «отношения данного вида», «типичное общественное отношение», «одна его сторона» и т.д. представляются недостаточно точными. Хотя то, что регулируется диспозицией отдельной нормы права, подчас является не более чем стороной более масштабного общественного отношения, взятого на другом уровне, или, напротив, само имеет такие стороны, которые образуют относительно обособленные общественные отношения одного порядка, все же в той или иной типичной ситуации, на которую рассчитана норма права, упорядочиваемое ее диспозицией отношение всегда выступает как относительно самостоятельное. Скажем, есть целостное договорное отношение, из которого выделяется трастовое отношение, распадающееся, в свою очередь, на отношения доверительной собственности, доверительного управления и доверительного обслуживания, а в рамках доверительного управления различаются отношения по управлению имуществом физических лиц, государства и т.д. Каждое из таких отношений на своем уровне регулируется диспозицией соответствующей нормы права.

Кроме того, санкцией правовой нормы регулируется специфическое общественное отношение, возникающее в том случае, если нарушена ее диспозиция, или, наоборот, имеет место юридически поощряемое правомерное поведение. Следовательно, предметом регулирования правовой нормы, по существу, являются два взаимосвязанных жизненных отношения.

Во-вторых, норма права не может сводиться к единичному общему правилу поведения. Одно такое правило характеризует диспозицию лишь обязывающих, запрещающих и некоторых других видов норм. В остальных случаях уже в диспозиции нормы содержатся два и более соотнесенных друг с другом правил поведения, адресованных разным участникам регулируемого отношения. В санкции же правовой нормы, помимо того, обозначаются вид и меры поведения участников регулируемого ею (обеспечительного) отношения. Стало быть, норма права не сводится к единичному правилу поведения, а представляет собой определенную систему таких правил.

В-третьих, этой системой правил исчерпывается содержание не всякой правовой нормы. Если даже термин «правила» используется в предельно широком смысле, то можно им охватить лишь сами образцы поведения, устанавливаемые в диспозиции нормы, и своеобразные «масштабы», намечаемые в ее санкции. Те возможные элементы нормы права, где содержатся указания на ее непосредственную цель, субъектный состав и требуемые жизненные ситуации, остаются не отраженными, что не может считаться правильным.

В четвертых, надо полнее учесть сложность и системность метода общего правового регулирования, для которого наделение взаимными правами и обязанностями служит только одним из средств юридического воздействия. Представительно-обязывающее свойство является не общим, а лишь видовым признаком норм права. Объективная правовая реальность показывает, что законодателем широко применяются такие средства и способы регулирования жизненных отношений, как подтверждение естественных прав и свобод личности, закрепление основ конституционного строя, правового статуса граждан, запрещение либо ограничение определенного поведения, наделение полномочиями и т.д. Без должного учета этого обстоятельства невозможно получить должное представление по поводу общего понятия нормы права.

Наконец, при анализе содержания этого понятия важно учесть, что в качестве средств государственного обеспечения всего того, что предусматривается той или иной нормой права, могут выступать не только принудительные, но и поощрительные юридические меры. Если взять, к примеру, общественные отношения в трудовой сфере или в области социальной защиты, то оказываемое на них регулятивное воздействие обеспечивается как принудительными, так и поощрительными мерами (предоставление дополнительного отпуска, двойная оплата труда, выдача премий, льгота в получении пенсии и др.).

Принимая во внимание все эти соображения, в юридической науке справедливо указано, что под нормой права следует понимать систему установленных (санкционированных) и обеспеченных компетентными органами общих правил поведения и связанных с ними велений, призванных в своем единстве регулировать отдельные общественные отношения. В этой формулировке под отдельными общественными отношениями подразумеваются регулятивные (правоустановительные) и обеспечительные отношения, упорядочиваемые, соответственно, диспозицией и санкцией правовой нормы, а под общими велениями - возможные, а в некоторых случаях даже необходимые указания самой нормы на ее цель, субъектный состав и на те жизненные ситуации, при которых начинается реализация ее диспозиции.

Такая трактовка более полно отражает действительное содержание нормы права, не создавая какой-либо почвы для смешения ее с другими системными юридическими образованиями (скажем, с институтами, отраслями права), если учесть иерархичность таких систем и все богатство системно-структурного метода исследования. По сравнению с «традиционной» она имеет и некоторые другие преимущества. В частности, расширяется база для выявления всех структурных элементов нормы права, более полного уяснения ее внутренней и внешней форм. Значительно четче фиксируются все «прямые производные» правовой нормы (в том числе субъективное право, юридическая обязанность, меры защиты, ответственности или поощрения) и их идеальные связи. Уточняется предмет регулятивного воздействия правовой нормы на том или ином уровне ее действия. Конкретизируется характер связи нормы с соответствующими видами правоотношений. Открывается возможность полнее проследить весь процесс реализации правовой нормы через все регулируемые ею жизненные отношения, правомерное поведение всех их участников и т.д.

Норма права, внутренне олицетворяя собой целостную и формально-определенную систему общих правил поведения и связанных с ними «велений», входит, в свою очередь, в общую систему права. Соответственно, она существует и действует по большей части не поодиночке, не каждая сама по себе, а в составе целых правовых институтов и более обширных комплексов отраслей права. Больше того, норма права, как особая разновидность социальных норм, в конечном счете, входит в общую систему социальных регуляторов и тесно взаимодействует с ними. Нормы морали, нравственности, этики, религии, общественных организаций и т.д. не только не отгорожены от норм права, но и «запряжены» вместе, оказывают совокупное воздействие на организуемые общественные отношения и на сознание их участников. Причем в одних случаях - воздействие параллельное, в других - совпадающее частично, в третьих - взаимоисключающее. Все это, так или иначе, сказывается и на природе каждой правовой нормы, и на ее социальной ценности, и на ее эффективности, и на ее долговечности.

Отличие нормы права от смежных явлений. Отличить норму права от иных социальных норм не представляет трудности. В отличие от последних, любая норма права устанавливается или санкционируется компетентными органами или лицами, окончательно признается только государством, обеспечена его защитой и носит четко определенный, документально закрепленный и обязательный характер.

Хотя нормы права всегда излагаются в законах и подзаконных правовых актах, тем не менее, словесное содержание последних не всегда состоит только из норм права. В этих актах нередко бывают преамбулы и индивидуальные решения, которые, хотя и имеют важное значение, однако чаще всего не являются нормативными. Норма права образуется не из любых положений правотворческого органа, а только из тех, которые обладают строго определенными свойствами.

Та часть нормативно-правового акта, где излагаются нормы права, обычно делится на разделы, главы, параграфы, статьи, пункты и т.д. Но здесь тоже надо учесть, по крайней мере, два обстоятельства. Во-первых, в этой части нередко помещаются и индивидуальные правовые предписания разового характера, как, скажем, поручение Правительству в месячный срок утвердить персональный состав членов Федеральной комиссии по ценным бумагам и фондовому рынку, содержащееся в Указе Президента РФ от 4 ноября 1994 года «О мерах по государственному регулированию рынка ценных бумаг в Российской Федерации» (п.11). Во-вторых, даже тогда, когда содержащиеся в законодательных актах положения носят, несомненно, нормативный характер, зачастую нормы права и отдельные пункты статьи или параграфа таких актов не совпадают по объему и структуре: либо одна норма излагается частями в нескольких местах законодательного акта, либо объединяются вместе некоторые структурные части двух и более норм, как это, к примеру, сделано в статье 3 Конституции РФ 1993 года, где предусмотрено: «Захват власти или присвоение властных полномочий преследуется по федеральному закону» (п.4).

Отмеченное выше обстоятельство, объясняемое, прежде всего, требованиями юридической техники правотворчества, еще раз подтверждает тезис о том, что нормативно-правовой массив не состоит из совершенно однородных по структуре предписаний и нельзя искать в каждом из таких предписаний целостную, структурированную норму права, своеобразное «право» в миниатюре. Оно, однако, никоим образом не говорит о том, что в современных условиях, когда усиливается специализация нормативно-правовых предписаний, общая конструкция правовой нормы теряет свои реальные очертания, превращается все больше в сугубо логическую категорию.

Та специализация среди элементов правовой материи, о которой часто говорится в последние годы, касается не самих правовых норм непосредственно, а правовых предписаний.

В связи с усложнением предмета и пределов общего правового регулирования, обогащением опыта регулятивного воздействия на общественные отношения и совершенствованием метода и техники такого воздействия происходит всевозрастающее разделение труда между различными подразделениями нормативно-правовых актов и содержащимися в них предписаниями, процессы их дифференциации, конкретизации и интеграции. Но от этого фактически не меняется ни организационная структура правовой нормы, ни суть и назначение ее отдельных элементов. Правовая норма применительно к тем отдельным жизненным отношениям, которые ею регулируются, продолжает выполнять свою прежнюю служебную роль в целостном виде.

Отличая целостную норму права от правовых предписаний, следует согласиться с тем, что последние представляют собой элементарно завершенные веления, сформулированные в тексте нормативного акта, единство государственно-властного веления и его внешнего словесно-документального выражения в таком тексте. Эти предписания могут быть как индивидуальными, разрешающими конкретный юридический вопрос применительно к определенным лицам, так и нормативными, выражающими общеобязательные правила и веления.

Нормативно-правовые предписания находятся в одной с правовой нормой сфере юридической реальности, ибо ими обозначается логически завершенное нормативное положение, прямо сформулированное в какой-то части (статье, параграфе и т.п.) нормативно-правового акта. Тем не менее, нельзя отождествлять их с нормами права. Прежде всего, потому, что в отличие от норм, составляющих содержание права, нормативно-правовые предписания олицетворяют одновременно и содержание, и форму права. Кроме того, нормативно-правовые предписания могут быть композиционными (типичными, стандартными) и некомпозиционными (нетипичными, нестандартными). Если первые из них содержат в себе все необходимые элементы соответствующей нормы права, то для вторых это вовсе не характерно.

Сказанное относится, пожалуй, и к нормативным предписаниям, закрепляющим принципы действующего права.

Оставаясь исходными нормативно-руководящими началами (правилами), эти предписания при всей своей важности и специфичности регулируют те же определенные общественные отношения. Но это такие базовые отношения, которые в рамках данной социально-экономической формации существуют постоянно, функционируют непрерывно, аккумулируют наиболее характерные стороны жизнедеятельности общества в целом. Отсюда особенности как их внутреннего строения, так и регулирующих их нормативно-правовых предписаний. Однако это - особенности иного порядка, они не исключают возможности признания таких предписаний своеобразными правовыми нормами.

Нормативно-правовые предписания не заменяют и не вытесняют целостной структурированной нормы права. Являясь первичным элементом одновременно и содержания, и формы нашего права, они играют настолько специфическую роль, что нельзя их отождествлять с нормами права даже в тех случаях, когда в них содержатся все структурные элементы соответствующих норм права.

В последние десятилетия в инструментарий юридической науки введено понятие «правоположение», соприкасающееся с правовыми нормами. Содержание данного понятия еще не выкристаллизовалось. Имеются в виду попытки охватить им опытные положения, вырабатываемые в ходе правоприменительной практики. Эти положения, бесспорно, существуют, представляют собой относительно самостоятельные явления правореализационной практики, и тщательный их анализ полезен для юридической науки и практики.

Представляется, что речь идет строго об опытных положениях, вырабатываемых в ходе судебной, следовательской, арбитражной или иной правоприменительной практики. Эти положения не могут рассматриваться как какое-то новое официальное веление общего и обязательного порядка, которое бы развивало или даже в известной степени дополняло возведенную в закон государственную волю. Они конкретизируют только то, что уже выражено в законах или других нормативно-правовых актах.

Ценность рассматриваемых положений состоит именно в том, что они аккумулируют, в концентрированном виде отражают выработанную на протяжении многих лет и оправдавшую себя практику реализации правовых норм. Оставаясь непременно в рамках нормативно-правовых предписаний, содержащихся в действующем законодательстве, они высвечивают способы развертывания этих предписаний в процессе их реализации и с данной точки зрения служат их практическими приложениями. Соответственно, обязательность таких опытных положений вытекает непосредственно из свойств применяемых норм права.

Существенное значение имеет и то, что в них содержатся указания на апробированный, «истинный» путь реализации правовых норм, которые они обслуживают. Подобно тому, как никому не дозволено не считаться с логическими правилами мышления, выработанными на протяжении всей истории человечества, как любой специалист в своей деятельности тысячами зримых и незримых нитей связан с многочисленными опытными положениями, нашедшими подтверждение в соответствующей сфере человеческой жизнедеятельности, правоприменитель не может относиться неуважительно к опытным положениям, существующим в сфере его функций.

Чтобы четче отразить существо того, что фактически подразумевается указанным понятием, в литературе предложено именовать его несколько иначе - не правоположениями, а правоприменительными положениями [150]. Уже само такое название ориентирует на то, чтобы специфические свойства, черты и служебное назначение данного явления правовой реальности отыскивались в сфере правореализации. Становится более очевидным и другое - отличие правоприменительных положений от норм права не просто по «объему», а по всем основным параметрам.

Правоприменительные положения вырабатываются как при разрешении конкретных дел, так и при изучении, анализе, обобщении и осмыслении практики по тем или иным категориям дел. Они объективируются в различных официальных документах, в том числе в решениях, определениях и постановлениях Конституционного Суда, Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда России, в приказах, инструкциях и письмах министерств, ведомств и иных структур исполнительной власти. В некоторых случаях в самом законе указывается на наличие подобных полномочий «разъяснения по вопросам судебной практики», как это сделано, например, применительно к Высшему Арбитражному Суду в статье 9 Закона «Об арбитражных судах в Российской Федерации"[151].

Существенно отлична роль решений Конституционного Суда РФ о признании того или иного международного договора, внутреннего нормативного акта или их отдельных частей неконституционными. С момента вступления в силу такого постановления Конституционного Суда соответствующий международный договор (его часть) не может быть ратифицирован, а равно договор или нормативно-правовой акт не может быть официально опубликован и введен в действие, а будучи ратифицированным и введенным в действие, считается недействующим[152]. Следовательно, эти решения Конституционного Суда РФ приравниваются к правотворческим документам, отменяющим или изменяющим полностью либо частично международный договор или внутренний нормативно-правовой акт.