Стремление избежать риска

Эволюционные психологи говорят, что охотники-собиратели шли на риск только в тех случаях, когда их мир готов был рухнуть. Они считают, что сама человеческая природа объясняет, почему сегодня мы питаем неприязнь к риску, когда можем себе его

* Джон Кэй, статья «Тотальная война и менеджеры с Марса» {John Kay. «Total war and managers from Mars» // 1999, Financial Times, August 4).

позволить, но, как только дела начинают принимать ненужный нам оборот, начинаем рисковать безоглядно.

Прежде чем мы решимся идти на риск, нам требуются прочные гарантии безопасности. Это очень хорошо заметно в поведении детей. Эксперименты в области детской психологии показывают, что дети, начинающие ходить, отваживаются идти в разведку, только если мама рядом.

У охотников-собирателей подобных гарантий безопасности не было. Когда у них была еда, они не отходили далеко от дома, пока голод снова не заставлял их выйти на охоту. Риск потерять все был слишком велик. Их меньше всего прельщала перспектива быть съеденным львом или стать жертвой собственной добычи. Отсутствие безопасности заставляло охотников-собирателей избегать риска.

В наши дни мы часто находимся в большей безопасности, чем охотники-собиратели, но все равно неохотно идем на риск, даже когда он не таит в себе ни малейшей угрозы для жизни. Решение покинуть уютный корпоративный дом, сменить профиль работы в рамках существующей фирмы, выйти на другой сегмент потребительского рынка или даже бросить вызов боссу может в реальности оказаться не таким уж рискованным. Обычно жизнь предоставляет нам несколько способов заработать себе средства к существованию.

И все же мы склонны преувеличивать реальную степень риска. Вполне возможно, что это нежелание рисковать унаследовано нами от каменного века.

Антипатия к риску изначально заложена в большинстве областей современного бизнеса. Мы говорим о «премии за риск», будучи убеждены в том, что дополнительный риск должен вознаграждаться пропорциональным увеличением прибыли. Эта концепция весьма любопытна, если учесть тот факт, что для большинства солидных инвесторов риск вполне позволителен и что они могут удержать его в приемлемых рамках, вложив капитал в разные предприятия или застраховавшись от потерь. Следовательно, в определенной степени им нужно беспокоиться лишь о проценте прибыли, а не о вероятности ее получения. И если риск можно уменьшить путем диверсификации инвестиционного портфеля, то почему повышенная активность должна вознаграждаться «премией за риск"?

Как пример подобного парадокса можно взять акции и облигации (ценные бумаги с фиксированным процентом). В XX веке годовая доходность акций была примерно на 6 процентов выше, чем у облигаций, так как работа с акциями считалась более рискованной. И все же фактический «риск» того, что за любой 10-летний период доходность акций окажется ниже, чем у облигаций, оказался незначительным. В действительности риск получения более низких доходов почти всегда был выше у облигаций, чем у акций. Этот парадокс можно объяснить лишь атавистической антипатией к риску. Нам трудно осознать, что неуверенность не обязательно связана с реальным риском. Неуверенность может оказаться исключительно надежным фактором: где еще процент доходности так же высок и постоянен, как в игорном бизнесе? Размещение большого количества ставок, как это делают владельцы казино, на деле не слишком рискованно.

Рынок рисков в значительной степени иллюзорен. Благодаря нашему нежеланию рисковать премии за риск всегда больше, чем они того заслуживают. Индивидуальные предприниматели, бесспорно, рискуют, но, как правило, только когда уверены, что успех намного превзойдет неудачу, как по значительности, так и по вероятности. Общеизвестно нежелание организаций и тех, кто в них работает, идти на риск, несмотря на многочисленные свидетельства того, что удача в бизнесе все чаще сопутствует храбрым.

На быстрорастущих рынках, особенно там, где используются сетевые методы, только крупные ставки обеспечивают высокую вероятность выигрыша. Авансовые платежи могут быть очень большими, что связано с высокими постоянными издержками. Риск тоже велик, потому что каждый сегмент бизнеса поддерживает только одного победителя. Но, с другой стороны, дополнительные издержки в таком бизнесе обычно очень низки (иногда практически равны нулю, а в ряде случаев даже отрицательны). В случае успеха доходы могут оказаться астрономическими, не идущими ни в какое сравнение с затратами, даже с общей суммой затрат всех претендентов, как победителей, так и побежденных. Обычно в таких ситуациях проявляется преимущество первого хода, и первому игроку, ушедшему в заметный отрыв (необязательно тому, кто сделал первый ход), обычно удается сохранить лидерство и даже нарастить преимущество. Таким образом, для индивидуального игрока риск мелких инвестиций может в действительности оказаться намного выше, чем риск крупных инвестиций. Часто разумному игроку приходится выбирать между крупной ставкой и пасом.

Писатель Томас А. Стюарт, редактор журнала Fortune, советует фирмам не пытаться избегать риска. Он говорит, что менеджмент информационных продуктов напоминает работу букмекера, который всегда в выигрыше. Компании должны формировать портфель идей, в котором риск одновременно максимизирован и диверсифицирован. Не складывайте все в одну корзину, но старайтесь играть по-крупному*.