Введение. Рада Михайловна Грановская

Рада Михайловна Грановская

Психология веры

Аннотация

В книге известного российского психолога профессора Рады Грановской вера рассматривается как опора человеческих стремлений и потребностей. Показано воздействие мировых религий на формирование человеческой психологии, вскрыты глубинные связи между силой веры и развитием человека. Анализируется влияние веры на мировоззрение, психическое здоровье и этику современного человека. Использованы обширные материалы, накопленные мировыми религиями, исторические и религиозные, посвященные основоположникам и канонам различных верований, международный и отечественный опыт в области общей психологии. Второе издание монографии (предыдущее вышло в 2004 г.) переработано.

Для психологов, педагогов, философов и студентов профильных факультетов высших учебных заведений.

Pада Грановская

Психология веры

Введение

И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете?

Мф. 5, 47

С глубоким волнением и множеством сомнений начинала я эту книгу. Нет числа великим умам, бившимся над проблемами веры. Ведь это целый мир, и автор поневоле чувствует себя муравьем, которому предстоит взобраться на одну из самых высоких гор. Единственное облегчение, да и то слабое, – это то, что я решаюсь взглянуть на религию исключительно со своих профессиональных позиций психолога и делаю попытку ответить лишь на некоторые вопросы. Чем же отличаются и в чем сходны мировые религии? Какие же душевные потребности удовлетворяет вера? Почему она так важна для человека? Способен ли человек без высших ценностей оставаться человеком? Наконец, почему в переломные, самые тяжелые периоды жизни как отдельных личностей, так и целого народа наблюдается ощутимый поворот в сторону веры? Та к много вопросов и так важно ответить на них сегодня.

Почему сегодня и почему мне, психологу?

На последний вопрос ответить, пожалуй, несколько проще. Наша страна, значительная часть ее народа переживают сейчас трудный период. Первое, что бросается в глаза в бытовом общении, – это непривычный для наших сограждан дефицит доверия между людьми. Кроме того, возникло ощущение хаоса в обществе, страх насилия, обострились экологические проблемы. Понятно, что никакие богатства и комфорт жизни не смогут принести нам мир и счастья, если не будет необходимого доверия между согражданами. Иными словами, изменения происходят не только в общей картине мира, но и в психике отдельного человека. Глубинные изменения в обществе приводят к необходимости пересмотреть свои представления о смысле жизни, осознать свою ответственность за будущее близких людей и всей страны. Обращая свои взоры к тем благополучным странам, где восхваляются достижения цивилизации, мы замечаем, что и у них процветают расовые предрассудки и то и дело вспыхивают религиозные разногласия. Отсюда становится понятным, что до тех пор, пока мы не воспитаем взаимное доверие и терпимость, не будет сделан решающий шаг к достижению душевного равновесия ни внутри страны, ни мира между народами.

Такие глубинные изменения тесно связаны с осознанием проблем смысла жизни и личной ответственности. Долгие годы эти важные проблемы стояли перед нашими соотечественниками не столь остро и совсем в ином плане, чем теперь, и поэтому не вели к нервному перенапряжению. Теперь провоцирующими факторами такой перегрузки выступают прежде всего неуверенность в завтрашнем дне, социальная и экономическая нестабильность. Именно они, являясь причинами дестабилизации психики, и побуждают к поиску опоры, защиты.

В наши дни социальная среда стала предъявлять большинству людей повышенные требования. Многим не под силу адаптироваться, справиться с новыми проблемами самостоятельно. (Это всегда происходит в периоды крушения старых идеалов и традиционного уклада жизни.) В этих условиях в практическую психологию и психотерапию устремилась целая армия дилетантов. Они первыми ринулись в громадный прорыв и объявили себя способными решать любые проблемы. Это и руководители новоиспеченных сект, экстрасенсы, колдуны, астрологи, и разнообразные мистические целители. Многие беззастенчиво принялись эксплуатировать возникшую потребность. Как ни горько это сознавать, они первыми почувствовали, что наступил как раз тот момент, когда каждому лично и всем вместе необходима поддержка. Так, все мы стали свидетелями печальных последствий привлечения молодежи в тоталитарные секты, а оглядка на предсказания астрологов стала буквально повальной. При этом важно понимать, что подобные эпидемии влияния астрологии поддерживаются острым ощущением своей зависимости от чего-то непонятного и неуправляемого.

Кто и как должен отвечать на такой запрос общества?

Представляется, что решение части проблем должно лечь на плечи психологов. Мы (в первую очередь) должны иметь дело с практическими надобностями. Если вопрос мировоззрения стал и психологической проблемой, то необходимо им заниматься. Вся научная и практическая деятельность психолога постепенно подвела меня к такому выводу. Действительно, что является центральной проблемой для практического психолога? Помощь человеку в его конкретных жизненных трудностях. Каковы же они? Оказывается, что при всем разнообразии жизненных ситуаций и судеб типовых проблем не так уж много.

• Как улучшить отношения с окружающими людьми?

• Как пережить недуги и неудачи близких людей?

• Как найти смысл жизни и сделать ее и лично значимой, и общественно полезной?

Способы решения этих проблем во многом определяются и тесно связаны с возможностью преодоления подсознательных психологических барьеров и осознанных стереотипов, а также социальных защит. Способам решения таких проблем посвящены некоторые из моих книг: «Элементы практической психологии» (83), «Творчество и преодоление стереотипов» (82), «Защита личности» (84), «Психологическая защита».

Итак, сегодня резко повысилась необходимость в разных формах адаптации, но почему это должно быть связано с религиозной верой? На этот вопрос я могу ответить по-разному. С позиции практического психолога и преподавателя. Прежде всего вспоминается, что уже в течение последних пятнадцати лет я отчетливо ощущаю нарастающую потребность своих слушателей в прояснении психологических аспектов веры. По сложившейся традиции, заканчивая чтение курса лекций по практической психологии для студентов, инженеров, аспирантов, преподавателей вузов и руководителей, я проводила опрос. В нем среди других обязательно присутствовал вопрос о тех проблемах, которые актуальны, но не нашли достаточного отражения в прочитанном курсе или вообще в нем не затрагивались. Ответы – достаточно красноречивы. Они звучали как набат.

«Помогите понять, во что сейчас можно верить? Мы потеряли веру в…» и затем длинный список, который можно не приводить, так как он достаточно хорошо известен каждому.

«Потеряв веру в идеалы, людей или себя, мы вместе с тем теряем и уверенность в будущем. Мы ощущаем потерю опоры под собой. Что делать?»

«Мы не имеем внутренних, душевных сил взяться за что-то новое, поскольку думаем, что и это может оказаться ненадежным. У нас опускаются руки, и ничего не хочется. Мы переживаем глубокий душевный кризис!»

Совершенно очевидно, что подобные проблемы – это призыв к психологу. Вместе с тем в наши дни многие люди, не воспитанные на религиозных понятиях, оглядываясь вокруг себя, видят, что люди, искренне верующие в Бога, в ситуации душевного кризиса оказались психически устойчивее. Почему? Одна часть из них, не обременяя себя поисками ответа на этот вопрос, кинулась за помощью в церковь, как раньше в партбюро. Подобная одномоментная замена атеистического сознания сознанием религиозным для многих означала лишь смену разновидности конформизма. Ведь как бы яростно ни отрицали они это сейчас, именно там в течение долгих лет эти люди привыкли находить разъяснения, «как следует осмыслить» то или иное событие общественной жизни. В новой ситуации они особенно остро почувствовали отсутствие и внешних, и глубинных душевных опор, и этот дефицит породил ощущение потерянности.

Так или иначе, но в поисках поддержки и опоры немалая часть наших сограждан стала обращаться к религиозной вере. Заметим, что если одна часть – это обратившиеся за помощью к вере – искренни, то другая устремила свои взоры к религии из чисто корыстных побуждений. То, что принимали за атеистическую убежденность, у большинства людей из этой группы в действительности оказалось безразличием к вопросам и религии, и атеизма. Многие из них теперь, обращаясь к вере, не теряют надежды получить за это различные льготы и блага, как раньше они получали их от партии. У них оживлению интереса к религии сопутствует и своеобразная реакция, напоминающая качание маятника. Если раньше они однозначно негативно оценивали ее, то теперь впадают в другую крайность. Подобный подход поддерживается и средствами массовой информации, способствующими распространению представления о религии только как о носителе духовности и нравственности. Неблаговидные исторические факты и сомнительные социальные функции церкви теперь тщательно отодвигаются на задний план, затушевываются.

Те, кто искренне обратил свои взгляды в сторону веры, начали догадываться, что религия предполагает не только защиту и объяснение идеи личной ответственности, но и содержит программу перестройки человеческой судьбы. Она показывает, что сам человек в той или иной степени несет ответственность как за прошлое, результаты которого сказываются в настоящем, так и за будущее, в котором он сам подготавливает решение своей судьбы. Кроме того, она удовлетворяет потребность многих иметь не только некоторую систему мышления, но и объект поклонения, который придает смысл существованию. А когда человек уверен, что в его жизни существует смысл, он находит в себе силы и может возвыситься над самыми неблагоприятными условиями. Тогда он способен осознать, что ему требуется не только снятие напряжения любой ценой, например за счет наркотиков, агрессии или секса, и даже не просто достижение душевного равновесия, а устремленность к духовному развитию за счет непрестанного движения к цели, составляющей для него смысл жизни.

Опыт показывает, что однажды обретенный смысл жизни может меняться, но, раз появившись, уже не исчезает. Однако достигнуть его, замкнувшись внутри своих проблем, удерживая центр интересов только на собственной психике, невозможно. Его находят во внешнем мире, двигаясь тремя путями: совершая определенные поступки, переживая любовь как ощущение единства с другими людьми и (или) испытывая страдания. Знаменательно, что в рамках каждой из религий мира есть решения всех из перечисленных выше проблем.

Принципиально иные позиции занимает в данном вопросе наука.

В нашей стране на протяжении десятилетий она провозглашалась единственной опорой. Какова теперь ее роль и влияние на мировоззрение человека? Начнем с того, что наука и религия занимают в интересующем нас вопросе – о смысле жизни – разные позиции. Научная теория пытается подойти к истине путем последовательных приближений и поэтому не может быть догматичной. Наука, как известно, стремится к развитию общих методов упорядочения общечеловеческого опыта, его знаний о внешнем мире, а религии возникают из стремления способствовать гармонии взглядов и поведения внутри сообщества людей. В религии знания, которыми обладают члены общества, вкладываются в некоторую уже готовую структуру, содержание которой составляют ценности и идеалы, положенные в основу веры. Поэтому внутренняя связь между наукой и религией до тех пор мало привлекала к себе внимание, пока не выяснилось, что наука не принесла новых принципиальных подходов к выбору жизненного пути.

Ситуация обострилась, когда выяснилось, что наука, во многих отношениях преуспевающая и находящаяся в тесном соприкосновении с действительностью, мало способна ответить по существу на животрепещущие вопросы, связанные с выбором жизненного пути. Решение этой задачи на основе научных знаний осложняется тем, что, располагая доказательным, самым достоверным подходом к истине, наука учит, что мы и наш мир – всего лишь продукты счастливой случайности, совершенно лишенные целеполагающих принципов или конечного смысла. Она настаивает на отсутствии действительной свободы воли или выбора и, следовательно, какой-либо действенности морали. Она утверждает, что все сознательное содержание жизненного опыта – это продукт деятельности мозга, никак не влияющий на ход событий в реальном мире (183, с. 25). Такой вывод не отвечает нравственным представлениям человека. Идеи осмысленности мироздания и морального закона относятся к неискоренимому фонду человеческой души.

Соотношение веры и интеллекта все время изменяется. В последние годы можно часто слышать и читать о бессилии интеллекта по сравнению с властным убеждением веры, опирающейся на глубинные пласты психики. Однако этому бессилию и этой слабости присуща некая особенность: голос интеллекта тих, зато не смолкнет, пока его не услышат. Это один из немногих постулатов, который дает возможность оптимистически взглянуть на будущее человечества. Пока трудно говорить о примате интеллекта в нашей жизни, такое положение еще далеко, но все же, по всей вероятности, не бесконечно далеко. И интеллект когда-нибудь поставит себе те же цели, осуществления которых ждут от Бога. Цели эти – любовь к человеку и ограничение страданий. Поэтому допустимо сказать, что соперничество их лишь временное и не может рассматриваться как непримиримое.

Кроме фундаментальных трудностей в определении жизненного пути осознанию ограниченных возможностей науки, снижению ее авторитета способствуют ее просчеты, приведшие к нарушению среды обитания и потребностей человека. В наши дни стало достаточно очевидным, что быстро нарастающие недуги человечества не излечить только лишь развитием или совершенствованием науки и техники. Несмотря на очевидные успехи современной техники ее достижения обычно сводятся на нет непрерывно растущими запросами каждого и увеличением общей численности человечества. Парадокс положения заключается в том, что практически все, что обеспечивает лучшую жизнь и процветание человечества на короткий период вместе с тем одновременно ускоряет и усугубляет его конечное падение, а возможно, и исчезновение.

Речь идет не только об угрозе существованию человечества в крайне истощенной, вырождающейся экосфере. Рост народонаселения явно и неявно ведет к деградации гуманности и все более превращает отдельную личность в предмет потребления. Наше представление об уникальности человеческой жизни, ее значении, ценности и непостижимости подвергается постепенной, незаметной, но неотвратимой эрозии. Существенно, что этот процесс развивается на фоне безграничного роста индивидуализма, что особо пагубно для человеческой природы. В итоге усиливаются скептицизм и пессимизм, возникает самоотрицание. Человек, не имея опоры за пределами своей жизни, ищет опору утверждаемых ценностей только в самом себе, отталкиваясь при этом от представления об их случайном характере. Это прямая дорога к углубляющемуся разочарованию во всех формах рационализма, поддерживаемому перенесением центра тяжести интересов с внешней стороны жизни на внутреннюю, духовную жизнь.

Разочарование на некотором пороговом уровне своего развития ведет к пробуждению мечты об утраченной целостности духовного бытия. Тем более что даже переход к внешнему благополучию не исключает неисцелимых страданий. Насыщение всем необходимым хотя и может выступать как один из источников счастья, который нельзя недооценивать, однако свои требования выдвигает и внутренний мир человека, и подчас его не удается утолить никакими внешними благами. И чем слабее внутренний голос, доносящийся сквозь шум погони за материальными удовольствиями, тем вернее он выступает как источник необъяснимого злополучия и непонятных несчастий в условиях жизни, позволяющих надеяться как будто на нечто совсем иное.

Даже на вершине своих материальных достижений человек не защищен от тяжелого переживания – отчуждения от самого себя. Он все отчетливее видит, что изобилие ведет к болезни (получившей название «галопирующего потребления».) Оказалось, что чем большим количеством материальных ресурсов он обладает, тем больше боится бедности. Кроме того, все чаще его начинает тревожить мысль, что жизнь утекает сквозь пальцы, как песок. Он начинает понимать, что, находясь среди изобилия, он тем не менее не знает радости. Тогда перед ним может встать задача как-то изменить свою жизнь для обретения не только душевного здоровья и благополучия, но и высшей цели. Именно в этом смысле его проблему можно сформулировать как достижение «полного рождения», когда жить означает рождаться каждую минуту (286, 291, с. 22). Здесь можно напомнить, что клеточная система человека, развиваясь, находится в состоянии постоянного рождения. Психологически же для большинства развитие в некоторый момент прекращается, и человек продолжает жить физиологически, в то время как его духовное развитие остановилось. Для таких людей трагедия состоит в том, что они умирают еще до того, как «рождаются полностью».

Попадая в столь трудное положение, человек обнаруживает, что наука не помогает ему найти ответ на вопрос о своем существовании, ответ, который не противоречил бы достижениям современного мира: его рациональности, реализму, независимости. Из этого положения имеется по крайней мере два выхода. Один состоит в том, чтобы преодолеть изолированность и найти согласие, вернувшись к состоянию единства, характерному для раннего, «досознательного» периода жизни человека. Как говорят, «не следует задумываться», лучше просто плыть по течению. Другой подразумевает «полное рождение», углубление сознания, развитие разума, своей способности любить до такой степени, чтобы выйти за рамки своих собственных эгоистических проблем и достичь новой гармонии, нового единства с миром. Из сказанного становится понятным, что многие из наблюдающихся сейчас негативных явлений объясняются не тем, что человек не удовлетворяет свои потребности, а тем, что сами эти потребности перестают удовлетворять человека.

Постепенно человек осознает важность того, чтобы основные преобразования жизни касались тех воззрений и ценностей, которыми он живет и руководствуется. На этом пути для него и вырисовываются причины необходимости обретения религиозной веры. Он надеется, что она поможет ему восстановить глубинное психическое равновесие, приобщиться к общечеловеческому или планетарному сознанию. Однако для движения по новому пути необходимо коренное изменение взглядов с переориентацией социальных ценностей на долгосрочные приоритеты, направленные на сохранение растущего качества жизни не только для этого, но и для будущих поколений. Например, многие из нынешних как бы естественных и гуманистических, перспектив могут превратиться в свою противоположность в контексте более долговременных интересов, учитывающих права и благосостояние будущих поколений.

Как же такие общие понятия включаются в личный мир человека?

Представления современной психологии о роли высших идеалов и ценностей в модели мира обнажают упрощенность заключений об основополагающем значении науки в жизни человека. Обсуждая конкретные достижения науки, обычно упускают из виду, что для каждого отдельного человека наиболее важными из научных воззрений являются не те, что вскрывают механизмы реальных процессов мироздания или касаются обычных повседневных забот и основных средств существования, а те, которые находятся на вершине иерархической структуры системы его ценностей – религиозно-философские представления высшего порядка, те, ради которых он живет и за которые может умереть. Они касаются цели и смысла его жизни, веры в Бога, роли человеческой психики в космической системе. Сделавшись социальными нормами, подобные представления определяют культурный смысл ценностей, понимание морали, существа социальной справедливости. Как считал Э. Фромм (291, с. 24), сила доминирующего мировоззрения и связанная с ним система убеждений, определяя образ мышления людей, их ценности и их решения, направляет ход истории.

Вместе с тем, обсуждая роль и влияние на мироощущение человека высших ценностей, важно всегда помнить, что сами они не абсолютны, не установлены раз и навсегда как законы природы. Напротив, человеческие ценности эволюционны, взаимосвязаны и обусловлены ситуациями, в которых они развиваются. Множество примеров из истории показывает, насколько фатальной может оказаться приверженность неизменным ценностям в быстро меняющемся мире. Поэтому странным представляется утверждение, что существует только одна истинная религия. Скорее можно сказать, что все религии истинны как проявление совести, различных сторон развития человеческого духа, который взбирается к вершинам своего бытия. Все они истинны, поскольку порождены искренним чувством. Здесь важно не упустить из виду, что европейская культура веками направлялась установкой движения по пути завоевания мира – экстравертному, где ценность человека определялась его внешними достижениями. Результатами такой установки явились успехи «любой ценой». Только в этом смысле можно говорить, что культуры с интровертной установкой, например индийская, остались позади в эффективности преобразования окружающего мира. Но есть еще и внутренний мир, где отстают европейская и американская культуры. Тем более что реализация фантазий по завоеванию мира не принесла ожидаемого счастья.

В этом плане несхожие элементы мировых религий лучше воспринимать как основу для постоянного движения человечества вперед в его исканиях нравственной просветленности. Несовпадение в религиях не дает людям увязнуть во внешней, формальной стороне своей религии, а значит, они продолжают духовные поиски. Еще раз отметим, что для психолога, в отличие от философа, существенное значение имеет не вопрос о том, истинны или ложны основные положения религии, а вопрос о том, как эти верования влияют на поведение и мироощущение людей. Для него религия предстает в контексте человеческой психики и особенностей религиозной мотивации.

Такой психологический подход не только представляется мне правильным по существу, но имеет и дополнительный, серьезный практический аспект. Он создает предпосылки для приобретения навыков мировоззренческого диалога, овладения искусством понимания людей, чей образ мыслей является существенно иным. Появляются условия, когда мысль одного человека постепенно втягивает другого в свою атмосферу, не пугая и не отталкивая его резкой односторонностью мнений. Тем самым строится платформа для избегания догматизма и авторитаризма с одной стороны, и нигилизма – с другой. Излагаемая позиция проясняет средства реализации свободы совести и тем способствует становлению гражданских позиций личности. Ведь никого нельзя научить религии, она может рождаться только изнутри, а не сообщаться извне.

Вместе с тем нет человека, который был бы совершенно чужд задатков к религиозному духу. Как отмечал К. Г. Юнг (332, с. 22), история свидетельствует, что религиозные представления обладают величайшей эмоциональной и внушающей силой. Кто-то может искренне придерживаться убеждения, будто он не имеет никаких религиозных идей. Однако никто не может настолько выпадать из человечества. Где-нибудь и он, там или сям, вслух или втихомолку, одержим какой-то вышестоящей идеей. Уже исходя из этих соображений видно, насколько велика роль данного подхода и для утверждения гуманистических ценностей современного мира, обеспечения гражданского согласия, гармонизации межчеловеческих отношений.

Почему за ответами на глобальные вопросы человек обращается к вере? К сильным сторонам религиозной морали и этики можно отнести существование в них ответов именно на фундаментальные вопросы. Причем ответы не только есть, но при освещении даже самых сложных нравственных проблем они достаточно просты. Одновременно с сохранением их простоты сохраняется их своеобразная целостность. Поэтому вера может выступать как инструмент, позволяющий понимать события, устанавливать их связь с «нормальной» ситуацией, что и обеспечивает возможность противостоять хаосу и конструировать наполненный смыслом мир. Вместе с тем способность организовать упрощение восприятия внешней среды порождает положительное эмоциональное переживание. Неудивительно, что упорядочивающие мир ответы на основные вопросы нравственной жизни способны вызвать определенную эмоционально-психологическую умиротворенность («Все не так страшно, все не так сложно!»).

Опросы показывают возрастающую потребность в религии. Так, по данным Аналитического центра РАН, 88 % опрошенных отметили, что современному обществу религия необходима. В 1992 г. в Петербурге считали себя верующими 28 %, в Ленинградской области – 45 %. Уже через год, в 1993 г., число называющих себя верующими выросло до 53 %. В том же году в Москве эта цифра составляла 54 %. Аналогичные данные были получены и в других городах. Так, если в 1990 г. только 20 % жителей Рязани признавали себя верующими, то в 1994 г. – уже 54 %. Существен и приток молодежи. В ряде регионов, наряду с гражданами старше 60 лет, наибольшее число верующих составляет возрастная группа от 18 до 23 лет.

Выразителен рост религиозности граждан в целом по стране. Если до 1985 г. верующими считали себя 20 % опрошенных, в 1990 г. – 40 %, то в конце 1994 г. уже 61 % опрошенных. Эти изменения подтверждаются и тем, что в последнее время увеличивается число участников культовых обрядов. Так, число крещеных (от общего числа родившихся) возросло с 13,4 до 35,4 %, а венчавшихся – с 3 до 5,5 %, умерших, отпетых в храмах, – с 12,8 до 16,6 %. В последние годы уровень религиозности взрослого населения страны имеет положительную динамику и достиг к 1995 г. 65 % (73, с. 226). Тем не менее появились основания считать, что уровень религиозности достиг своего максимума и наметилась тенденция к его снижению.

Так или иначе, в наши дни наблюдается значительное оживление интереса к вере. Надолго ли это? Может быть, когда мы станем жить лучше и богаче, наши соотечественники снова станут атеистами? Эта достаточно сомнительная идея разбивается о некоторые любопытные факты. Известно, что США достаточно богатая страна, однако не так давно, в 1984 г., Национальная академия наук США издала брошюру «Наука и креационизм». В ней отмечалось, что «религия и наука – раздельные сферы человеческой мысли, чье присутствие в одном и том же контексте ведет как к непониманию научной теории, так и религиозных воззрений» (183, с. 25).

Отношение к религии быстро меняется. Вместе с тем, для того чтобы, выполнив свою функцию, она улучшила душевное состояние человека, ей необходимо вписаться в современную культуру со всем ее критицизмом и рационализмом. В противном случае внутренние противоречия между ними вновь будут порождать у человека душевный диссонанс. Поэтому и необходимо, чтобы, сохраняя себя, религия нашла такие формы своего проявления, которые позволили бы ей войти в резонанс с современными культурными запросами отдельного человека.

Вероятно, истина, в частности, состоит в том, что существование «зоны иррациональности» – это факт, эмпирическое обобщение, не противоречащее человеческому опыту. И, оставаясь на научных позициях, необходимо его признать. Следовательно, возникновение разнообразных толкований этой иррациональности допустимо признать естественным этапом развития нашего мира, развития человеческого сознания, мирового интеллекта. Но коль скоро мы принимаем такую позицию, то как следствие мы должны включить существующее многообразие вер в нашу культуру как ее непременный элемент.

В чем корни разнообразия? В уникальности каждого человека, и культуры, в среде которой он живет. Они проявляются в его чувствах и способе созерцания бесконечного: отсюда и многообразие религий, которое выступает не как случайное несовершенство, а как необходимое и ценное выражение самой природы человека. Может быть люди не настолько похожи друг на друга в своих высших потребностях, что одни и те же религиозные побуждения годятся для всех? Или может быть как различны люди, так для одних лучшей является религия утешения и ободрения, а для других – угроз и устрашения? Разнообразие религий чрезвычайно важно для того, чтобы каждый мог отыскать религию в той форме, которая больше всего соответствует заложенному в его душе смутному задатку. Поэтому человеку так важно сознавать, что возможны такие религиозные воззрения и ощущения, которые столь же священны, как его собственные, и все же совершенно отличные от привычных и понятных ему и даже для него недоступные.

Каждая религия мира есть законное звено в той бесконечной цепи, которая образует недостижимую полноту созерцания бесконечного. Эти религии всегда остаются незавершенными и, следовательно, всегда развиваются.

Изучение религий мира показывает, что как люди отличны по своим возможностям, так и религии отличаются по тому, какие идеалы они выдвигают на первое место и какие формы действий поддерживают. Поэтому так важно со всем уважением и вниманием их рассмотреть. При этом обнаруживается противоречивая ситуация. С одной стороны – увеличение тяги к вере, в которой религиозная мораль предполагает нравственную ответственность человека за совершенные деяния (прежде всего перед всевидящим Богом), с другой – не уменьшается, а нарастает острота межконфессиональных конфликтов. Разобщение усиливает то обстоятельство, что религии, основанные на определенной культуре и ее традициях, имеют тенденцию к исключению иных культур и точек зрения. Это приводит к акцентированию разного происхождения и остракизму представителей иной веры.

К сожалению, в наше время наблюдается обострение национальных конфликтов, опирающихся на непримиримые тенденции представителей различных конфессий. Эти конфликты имеют столь тяжкие нравственные и культурные последствия (не говоря уж о людском горе, разбитых и выселенных семьях), что некоторые слои доброжелательных и глубоко порядочных людей встали на путь «единой» веры – экуменизма. Этот термин используется теми, кто надеется преодолеть разделяющие препятствия на пути единого мирового религиозного сообщества, предлагая общую для всех религию. Известно, что эта идея далеко не нова. Еще в середине I тысячелетия до н. э. глубокий кризис потряс цивилизации. На смену старым верованиям пришли новые – мировые религии, которые во многом изменили облик мира и убедительно показали родство между самыми отдаленными очагами культуры. Осознание общности базовых представлений привело к тому, что за последние сто лет неоднократно возникали попытки построить религиозную систему, которая бы включала в себя все или по меньшей мере большинство верований человечества.

Центральным моментом доктрины экуменизма является попытка доказать, что Бог един, а различные религии представляют лишь различные пути к Нему.

Как говорил Рамакришна: «К резервуару ведут несколько лестниц. С одной стороны черпают кувшинами воду индусы… с другой кожаными мехами мусульмане, с третьей чашами – христиане. Станем ли мы утверждать, что эта вода разная? Это просто смешно. Существует одна вода, она носит только разные имена. И все ищут одну и ту же сущность, меняется только климат, темперамент и имя… Пусть каждый следует своей дорогой. Если он искренне, страстно желает познать Бога, пусть не тревожится. Он достигнет».

Однако пока что-то не заметно, чтобы эта прекрасная идея завладевала массами, конфликты все разгораются. В чем же дело? Может быть, прошло мало времени и через сколько-то лет все успокоится? Мне представляется, что в обозримом будущем такое развитие событий маловероятно. Эта замечательно красивая идея, скорее всего, пока не жизнеспособна, так как она не учитывает психологию современного человека, для которого исключительно важен свой путь, путь его предков, оставивших ему в наследство архитипические представления, традиции и свое понимание мира. Нельзя не учитывать, насколько глубоко уходят корни каждого верования в породившую их почву. Поэтому, призывая заимствовать только лучшее и полезное из каждого учения, нельзя будет воспользоваться привнесенным опытом, так как он лишится исконной питательной среды. Отсюда большинство людей – приверженцы своей религии. (Конечно, есть множество прозелитов, но пока мы не будем об этом говорить, так как вряд ли сегодня это магистральный путь решения проблем.)

Что обретает верующий? Как известно, принадлежность к некой вере дает человеку внутри ее рамок нормы и традиции, обряды и принятые образцы поведения. Если человек живет в соответствии с ними, то он существенно снижает вероятность конфликта с окружающими. В той мере, в какой человек разделяет глубинные символы веры, он имеет опору в самые опасные и тревожные моменты своей жизни. Вера создает для его психики массированную защиту, позволяющую выдержать испытания без разрушения личности. Кроме того, система представлений данной религии предлагает человеку совокупность идеалов, следуя которым он может не только понять смысл своего существования, но и направить свою жизнь к великой цели. Помогая человеку, каждая религия вносит свои акценты.

Индуизм открыл ему глубочайшие духовные возможности.

Буддизм указал ему благородный путь стать мудрее, добрее и чище, иудаизм и ислам – как быть верным религии на деле и ревностно преданным Богу.

Христианство дало ему видение божественной любви и милосердия.

Идея «братства народов» положительна, когда осуществляется в рамках деловых отношений, филантропии и других гражданских и экономических областей жизни. Народы, принадлежащие к разным вероисповеданиям и национальным меньшинствам, должны жить вместе в согласии, уважать друг друга и сохранять свою независимость. Однако требование того, что последователи данного вероисповедания должны объяснять свою веру и свое религиозное поведение представителям другой религии и выслушивать подобные объяснения с их стороны и маловероятно, и малопродуктивно. Подобная межрелигиозная деятельность привела бы в лучшем случае к обострению отношений, а в худшем – стала бы оружием в руках фанатиков.

Хотя в многообразии религий имеются определенные преимущества, так как их совокупность расширяет горизонты культуры, различия воззрений, доведенные до взаимного недоверия и гражданской нетерпимости, становятся причиной мировых конфликтов. Вместе с тем очевидно, что без преодоления национализма нельзя удовлетворить возрастающие потребности расширения контактов, углубления диалога культур, а без этого невозможно не только дальнейшее развитие, но даже выживание человечества. Существо обсуждаемого противоречия в том, что мировые религии – враги национализма.

Итак, будем терпимы к чужим верованиям и станем придерживаться своей веры. Можно ли быть терпимым к другим религиям и не исповедовать никакой религии? Мне представляется, что человек без веры жить не может – он перестает быть человеком. Вера как своего рода «духовный инстинкт» присуща всем людям. Тот, кто живет, верит, даже если считает себя чуждым религии. Пусть бессознательно, но он ориентирован на некий высший смысл своей жизни и бытия в мире. Когда разум исключает Бога, психика возводит на его престол идола. Как все мы успели убедиться в последние годы, в отличие от бессмертных богов, идолы не бессмертны, и когда они разрушаются, это приводит к глубоким душевным потрясениям. Если человеку удается оправиться после их утраты, то он опять пускается в путь, чтобы снова найти нечто подлинное, выступающее как смысл его существования.

Почему же все-таки вера? Вера в нечто высшее играет роль смыслообразующего ориентира, масштаба, она позволяет каждому организовать и упорядочить свою модель мира и реализовать человеколюбивые и жизнелюбивые принципы взаимодействия с людьми и природой. Пусть природа не ведает справедливости – человек без нее не в состоянии дышать. Поэтому в разных религиях периодически появляются пророчества, проникнутые надеждой на торжество правды. Вся человеческая культура и наука в своем фундаменте имеет веру. Создается впечатление, что духовный рост без нее невозможен.

Хорошо, допустим, что это так, но почему так много религий – и таких разных? Может быть, все-таки по силам преодолеть ожесточенное сопротивление и объединиться? (Ведь известно, что, несмотря на многообразие религий, есть некое их родство, связанное с единством человеческой природы.)

Создается впечатление, что в обозримом будущем этого объединения не произойдет. Почему? Никого не удивляет, что мать любит своего ребенка особенно. Исключительность такой любви не мешает ей любить и других детей, скорее даже способствует этому, но все же свой ребенок – это другое. За него она пойдет на смерть. Любовь к своему ребенку мобилизует колоссальный энергетический запас – не только весь подсознательный фундамент человеческой психики с его непреходящей силой мотивации, но и более глубинный пласт психики – сферу архетипов. Аналогично и своя вера – она несет мощный энергетический заряд, дающий человеку силы переживать самые трудные дни и устремляться к прекрасным идеалам. Поэтому она будет жить и жить. Ведь есть существенное различие между понятиями знать религию и – жить в ней. Человек может находиться (жить духовно) только в рамках какой-то одной системы религиозных ценностей. Тем более что религиозных систем, даже мировых, несколько.

Так что же, будут разгораться национальные конфликты и нести горе миллионам людей? Мне кажется, что можно выработать позицию взаимной терпимости. Только она делает возможным мирное сосуществование в одной стране людей с различной историей, культурой и обычаями. Защита терпимости – это не обязательно защита различий как неотъемлемого условия расцвета человечества, предоставляющего любому человеку всю полноту свободы выбора (286, с. 26). Как писал В. Франкл: «Чем сильнее человек цепляется за догмы своей веры, отделяющие его от того, во что верят другие люди, тем слабее его вера. С другой стороны, чем более прочно он стоит на фундаменте своей веры, тем более он свободен по отношению к догмам, тем более открыт для обращения в свою веру тех, кто его веру не разделяет. Первая позиция ведет к фанатизму, вторая – к терпимости. Терпимость не означает принятия веры других, но она означает уважение человека, признание его права свободно выбирать свой собственный путь веры в жизни» (286, с. 206).

Вернемся к метафоре горы. Гора имеет самые разнообразные склоны с разных сторон. Если смотреть на нее с одной стороны, то мы увидим крутые, скальные, непроходимые рельефы. Не исключено, что с другой стороны – цветущие долины и пологие тропы. Можно ли спорить о том, кто видит гору правильнее? Количество разных дорог к вершине неисчислимо и все они «правильные». Но каждый доверяет своим глазам и полагает, что это и есть единственная правда. Тот, кто обошел и осмотрел гору со всех сторон, знает – каждая дорога правильная и не единственная. Словом, все тропы ведут наверх, знаменуя духовный прогресс – это их и объединяет. Одновременно каждый путь (сопоставляемый нами в этой книге с одной из мировых религий) имеет свои особенности.

Содержание данной книги отражает попытку показать, что каждая из мировых религий внесла в человеческую культуру нечто неповторимое, обогатившее все человечество. У каждой есть свое уникальное, не пересекающееся с другими пространство, вклад в развитие духовного богатства всего мира, который и обусловил ее сохранение в течение тысячелетий. В этом понимании история человечества предстает как громадная симфония, контрапункт, которой создан совокупностью религий, из которых каждая сохраняет свой особенный характер, тембр своего инструмента, регистр голоса, и все они сливаются в единую мелодию. Мы постараемся выделить и подчеркнуть и сходство, и различия в них. Главная наша надежда состоит в том, что, одновременно увидев всю панораму, ощутив ее красоту и многообразие, читатель облегчит себе создание некоторой платформы для взаимной терпимости.

В этой книге мировые религии представлены в их исходных формах. Естественно возникает вопрос: почему в формах, столь далеко отстоящих от нашего времени? Просто так ярче, объемнее предстает уникальность и очарование каждой, еще без тех многочисленных наслоений и пересечений. К этому же выводу пришел один из классиков в изучении интересующих нас проблем – М. Мюллер (232, с. 9). Он неоднократно отмечал, что для того чтобы понять ту или иную религию, нужно выявить ее древнейшую форму и сравнить ее с другими. Ведь чем дольше существует та или иная традиция, тем больше разрастается объем комментариев и интерпретаций, тем меньше удельный вес самого первоначального опыта. Естественно, что со временем подлинное содержание все больше искажается. Это противоречит нашей задаче – выразить в концентрированном и доступном виде представления о психологии веры. Но стоит обратиться к исходной форме, как отчетливо выступит этическое ядро всех великих религий и станет видно, что они имеют много общего – это идеалы братской любви, облегчения страданий, обретение независимости и ответственности. Однако акценты расставлены в них по-разному. Так, Будда на первое место выдвигал облегчение страданий, Моисей – роль знаний и справедливости, Иисус – братской любви, Мухаммед – нравственности жизни, а Конфуций – точности исполнения ритуалов.

Заглянув в оглавление книги, читатель, возможно, отметил, что рассказ о каждой из религий мира начинается с рассмотрения жизни ее основателя. Почему? В большинстве случаев народная память бережно и благоговейно сохранила о них биографические легенды и факты. Единство учения и жизни его творца – характерный признак любой эзотерической личности, будь то Будда, Зороастр, Конфуций, Христос или Мухаммед. Жизнь таких людей – не только вызов существующей цивилизации, но и вдохновенное творчество. Это были гиганты чувства, добра, мысли и света. Они действительно жили и умирали в согласии со своим учением. Личность основателя – едва ли не самое главное в нем. По своему значению она стоит на первом месте и для духовных последователей превышает влияние самого учения. Именно это имел в виду Ф. М. Достоевский, когда писал: «Христос больше, чем христианство».

Благодаря основателям – духовным учителям человечества ценности и цели людей воплощались в пример, демонстрировавший возможность моральной позиции. Эти примеры означали и призыв, показывая, что в каждом человеке есть зародыш этой возможности. Они до сих пор служат этическим образцом, более поучительным, чем правила. Представления о ценностях и убеждениях, которые не воплотились в жизнь, подвержены опасности быть воспринятыми лишь на словах. Люди более склонны ориентироваться на реальность, и они инстинктивно чувствуют, что святые истины, хотя и преследуют благие цели, но для реализации непригодны. Поэтому главным для развития культуры является то, что происходит на уровне поведения. Вожди, пророки и другие руководители предпочтительнее как живой пример.

Вместе с тем основатели не были лишены определенных человеческих особенностей и слабостей, что облегчало и облегчает их понимание и помогает человеку набраться мужества и встать «на путь…» То, что сознание человека воспринять не может, основатели предлагали в образной форме, облекая в притчи, повествования. А то, что разум не принимал ни в каком виде, передавалось поведением создателя учения. Следствием влияния не только теоретических принципов религии, но и личности основателя можно объяснить то, что всякая вера содержит своеобразную смесь бескорыстной самоотдачи и чувственной непосредственности. Так возникает определенная степень напряжения чувства, специфическая интимность и прочность внутреннего отношения верующего некоему высшему порядку, который он, однако, одновременно воспринимает как нечто глубоко личное.

Поэтому основателям в этой книге уделено особое внимание. Мир не знает личностей, более великих, цельных и чистых душой. Они сияют как звезды первой величины на небесном небосклоне. Внимание к ним тем более важно, что определяющим началом и истоком религии является утверждение пророческих откровений и заветов основателя, а ядром – содержание священных текстов. При этом не будем обсуждать истинность тех или иных положений религии. Психологию не занимает вопрос истинности или ложности идеи, например непорочного зачатия. (С точки зрения психологии идея истинна ровно настолько, насколько она удерживается в традициях и истории данной культуры.) В этом смысле все споры о фактах, которые можно увидеть глазами или объяснить разумом, – это «не про то». Как отмечал Вивекананда, люди обращаются к данной теме не для того, чтобы обсуждать подлинность Канонов, и не для того, чтобы выяснять, насколько описанное там совпадает с историей. Не имеет значения, что канон Нового Завета складывался в течение пяти веков после событий, описанных в Евангелиях. Но что-то ведь стоит за всем этим, что-то, что пытались воссоздать? Ведь для того чтобы солгать, надо имитировать правду, и эта правда и есть истина. Нельзя имитировать то, чего никогда не было.

Вызывают искреннее восхищение философия основателей и их образ жизни. В некотором смысле основатель выступает как зеркало, отражающее потребности окружающего его общества. Его философия и его доктрина – это его бытие. Само его существование служило призывом для последователей. Тем более что с течением времени каждая религия стала формализованным и тщательно разработанным ответом на главные, коренные запросы, выдвигаемые жизнью. Так укреплялись устои веры. Благодаря общению она создает светлое ощущение безопасности и основательности миропорядка. Понимание общности со всеми и ответственности за судьбы людей, даваемое религиями, позволяет человеку острее ощущать единство со своими детьми, родителями и любимыми, осознавать ответственность за судьбы своих потомков.

Таким образом, религиозная вера создает и поддерживает глобальный по масштабу мотив, связанный с потребностью взаимопонимания, – во имя устранения конфронтации, враждебности, агрессивности – всего того, что ставит под угрозу выживание человечества и общественный прогресс.

План книги таков: в первой части мы последовательно рассмотрим основные религии мира. Они представлены в таком ракурсе, который, по замыслу автора, поможет читателю не только увидеть все особенности и вселенские достижения каждой из них, находки и отличия, но и испытать чувство невыразимой гордости за достижения вершин духа самыми великими людьми в истории человечества. Есть надежда, что переживание такой гордости повлечет за собой и уважение к народам, породившим этих гигантов мысли и духа. Ведь только уважение может создать фундамент нашего дальнейшего общежития на земле, бережно сохранившей разнообразие культур и потому позволяющей верить в дальнейшее развитие человеческого духа.

Вторая часть книги приподнимает перед читателем завесу, скрывающую внутренний мир человека. В ней мы обращаемся к психологическим аспектам религии.

В главе 8 внимание сосредоточено на тех приемах психологического воздействия на психику неофита, которые позволяют в первом приближении формировать ее в соответствии с требованиями одной из религий. Здесь мы рассмотрим, какие потребности и какими способами насыщает вера, а также остановимся на психологических аспектах некоторых обрядов и культовых действий.

В главе 9 мы сначала предложим эскиз иерархической структуры организации психических процессов (модели мира). Постараемся показать те ее подсистемы и элементы, которые определяют устойчивость психики данного человека, целеустремленность его жизненных усилий и первостепенную роль венчающих эту пирамиду целей, ценностей и идеалов. Тем самым будут высвечены узловые части этой системы, которые могут трансформироваться под воздействием веры. Покажем, какие качества человека выступают как важнейшие мишени и какими воздействиями можно способствовать их формированию. В качестве таких мишеней рассмотрены:

• потребность — почему он делает это?

• эмоции — какие чувства руководят им в этой деятельности?

• установка — как долго он будет действовать в этом направлении?

• мотив — сколько энергии он вложит в эту деятельность?

• цель — что явится сигналом прекращения этой деятельности и переключения на другую?

В главе 10 мы обратимся к кардинальному отличию влияния на психику человека мировой религии и тоталитарной секты. Наше внимание будет сосредоточено на том, что происходит с личностью, когда усилия религиозной группы направлены не на развитие духовной сферы и гармонизацию внутреннего мира человека, делающих его сильнее, а, напротив, подавляют его волю, разрушая целостную картину мира, и заменяют ее страхом близкого «конца света» и преследования «отступников». Тем самым достигается построение такого внутреннего мира личности, который удобен для данной организации. Подобное сравнение должно высветить тот существенный факт, что только религии мира могут дать искренне верующему человеку грандиозные душевные приобретения, так как они накопили гигантский опыт. При этом не забудем, что секты практически всегда угнетают свободу личности, то есть нарушают права человека и проповедуют нетерпимость к другим религиям. Если же свобода воли нарушается, то вместо гармонизации личности и ее всестороннего развития наблюдается ее духовная и социальная деградация.

Наконец, в последней главе «Заключительное обсуждение» предпринята попытка выделить основные духовные и культурные достижения религий мира и показать каждую из них как один из краеугольных камней человеческой культуры. Они существуют до сих пор, потому что и сегодня обладают потенциалом развития, и мы попытаемся показать их «точки роста». Такой взгляд на эти великие учения позволяет понять не только возможность, но и необходимость взаимной терпимости, уважения и даже восхищения. Тем более, не уважая веру других, человек перестает уважать и свою. Доброжелательное принятие различий в мировых религиях может иметь этические истоки, при которых различия воспринимаются как результат культурного многообразия творений Божьих, или же функциональные истоки, когда различия рассматриваются как неотъемлемое условие расцвета человечества, предоставляющее любому человеку всю полноту свободы выбора, ибо именно свобода выбора составляет смысл их автономии (286, с. 26).

При написании этой книги меня вдохновляла особенно сильная в нашу эпоху жажда гражданского согласия между людьми разных национальностей и вероисповеданий. Эта проблема сегодня приобретает особую актуальность. Тем более что целые народы, разные по происхождению, расовой принадлежности, культуре и религии, в последние годы стали ближе в виртуальном пространстве вследствие мощных информационных потоков Интернета и СМИ.

Хотелось бы закончить тремя замечаниями. Во-первых, разъяснить, что когда мы говорим о психологическом аспекте данной книги, то это значит, что мы концентрируем внимание на специфике и сущности психологических процессов, которые активируются верой, рассматривая последние как определенные состояния личности. Во-вторых, предупредить возможные ожидания читателя, сказав, что я не претендую на то, чтобы обозначить более чем в общих чертах границы той грандиозной темы, которую подсказывает само название книги. В-третьих осуществить свое желание пропеть гимн всем учениям – религиям мира. Они – как цепь самых высоких вершин на нашей планете, и, приступая к изложению каждого из них, я была покорена духовной и интеллектуальной мощью их творцов. Было бы приятно разделить с вами эту радость. Вместе с тем я понимаю, что многие хорошо знакомы с отдельными учениями, и поэтому они могут сразу начинать чтение со второй части книги, зная, что выводы этих глав вытекают из анализа психологических аспектов этих учений.