Екатерине Васильевне Даниловой. Если мы что помышляем и делаем ра­ди Бога и в славу Божию, то сие не вводит нас в уныние, но исполняет неизреченною радос­тью

Если мы что помышляем и делаем ра­ди Бога и в славу Божию, то сие не вводит нас в уныние, но исполняет неизреченною радос­тью, все сердце обвеселяющею и все чувства сладко погружающею в тишину премирную, даруемую снисходительным Промыслом Все­вышнего в упокоение изнемогающим. Если бо­лее всего любим Бога и ближнего любим, как себя, то вместе с сим и самих себя любим ис­тинною, чистою и богоугодною любовью, и лю­бовь Божия пребывает в нас.

То ли значит истинная любовь к самому себе, что я люблю только себя? Нет! Это пре­лесть, это ложь, это гордость, это не любовь, а заблуждение чувств и тьма душевная. Истин­ная любовь есть свет души: в ней мне виден ближний мой; я люблю его, как себя, и это са­мое свидетельствует, что я поистине в моем ближнем люблю самого себя. Таким образом, единодушно, посредством взаимно-искренней любви, мы обретаемся в любви Божией, как во свете всеобъемлющем.

Все душевные беды бывают от про­извольного нашего уклонения от любви Бо­жией.

Ни место, ни народ, ни случаи, ни дни,—

Тому, что страждем мы, виною мы одни —

и потому во всякой скорби будем сознавать виновными только самих себя; смирим себя и с повинной головой, с искренним покаянием, обратимся к Господу — и Он обновит дух наш Своею милостиво объемлющею нас любовью. Он предал Себя нам в пищу и питие: вот что де­лает любовь!..

И все это, что говорю я о любви, крайне слабо и недостаточно! Ибо любовь нельзя изъяснить словом, подобно как свет не можно нарисовать на бумаге. Все видимые нами вещи подлежат воображению: но любовь никак не вообразима; она превосходит все то, о чем говорится на языке человеческом; она такой не­изреченный свет, которым пленяются в без­молвии и самые высшие ангельские умы...

Это достойное вас занятие, когда вы пребываете в познании самих себя, всячески уклоняясь от молвы и суетных разговоров.

Но не в другом каком зеркале мы позна­ем самих себя, как только чрез крайнее смире­ние в Слове Божием — в Самом Иисусе Христе.

Благодарю вас за искренность вашу и приятное убеждение меня к молитве. При этом мне припоминается Самою Исти­ною реченное: непрестанно молитеся; бдите и молитеся, да не внидете в напасть (Мф 26, 41). Сии слова не требуют толкования; они яс­ны, как светлый день,— а требуют самого де­ла: да молимся с верою и упованием, смирен­но, как молился мытарь: Боже, милостив буди ми грешному. Молился и фарисей, но велере­чиво выставляя добрые дела свои пред Серд­цеведцем Богом и еще укоряя и уничижая ближнего своего, кающегося грешника. Что ж было следствием молитв фарисея и мытаря? Сей сниде в дом свой оправдан паче онаго (Лк 18,10-14).

Господи, научи мя молитися, якоже по­добает!

Июля 26-го, 1835 года