Джоанна Келлогг (Joan Kellogg)

Данная статья является плодом внутреннего путешествия автора, воплотившегося в ее исследовании символа мандалы. По первому об­разованию я художница. Я осваивала изобразительное искусство как самостоятельно, так и на частных занятиях. В силу имеющихся у меня способностей, помноженных на потребность в самовыражении и при­знании, я вскоре после начала художественной практики начала экспо­нировать свои работы. Прошло совсем немного времени, и вот уже со­стоялась моя первая персональная выставка. За ней последовало изме­нение акцентов моей деятельности: после наивных, наполненных радостью творчества, занятий изобразительным искусством во мне про­снулся дух соперничества.

Результатом этой актуализировавшейся потребности в самоутвер­ждении и соперничестве, а также сопутствующего им желания обще­ния явилось то, что я начала давать групповые уроки живописи и кол­лажа (моя специализация) для тех, кто, не имея художественной подго­товки, хотел освоить технику изобразительного искусства. Эти уроки вскоре были дополнены другими формами групповых занятий, в част­ности занятиями по развитию креативности пожилых лиц и находя­щихся в летних лагерях детей. В этой ситуации стала очевидна психо­логическая, психотерапевтическая направленность работы таких групп. Мои интересы с техники изобразительного искусства перемес­тились на людей.

В начале 1964 г. у меня появилась возможность проводить анало­гичную работу с пациентами двух больниц. Моя «стажировка» включа­ла работу на базе трех центров для лечения наркомании и пятилетнюю практику в Мэрилендском психиатрическом исследовательском цент­ре, благодаря чему я получила богатый опыт и общалась с самыми раз­ными пациентами — от страдающих психозами до тех, кого можно на­звать практически здоровыми. Мне также удалось собрать и изучить значительное количество выполненных пациентами художественных

- 9 -

работ. Данная статья отражает мою попытку объяснить, насколько я могу, природу того визуального образа, который вызывает во мне наиболее сильный отклик.

Прошло девять лет — с 1969 по 1978 г., — прежде чем я начала предлагать пациентам рисовать в круге. Примарный процесс создания мандал меня захватывал и, казалось, был мне глубоко понятен. Я реа­гировала на визуальную информацию так, словно это было не изобра­жение, а готовый текст. Первоначально я не знала, как его «прочесть», как проинтерпретировать ту или иную линию или цвет. Поэтому моей задачей было, используя литературные источники и опираясь на свои собственные размышления, свести воедино разнообразный материал. Данная статья отражает мою попытку объединить первичные и вторич­ные процессы, связанные с моим собственным восприятием мандал. Она представляет собой глубоко личное описание «путешествия» в себя в надежде найти ответ на вопрос: «Почему из всего многообразия форм мною выбрана форма круга?» Ничто не случайно: мы выбираем из ок­ружающей нас среды те символы, которые затрагивают нас в наиболь­шей степени. В то время моя жизнь, по-видимому, была слабо упорядо­чена, и потому мне требовалась определенная внутренняя консолида­ция. В этих условиях мой выбор пал на круг, мандалу, символ целостности.

Когда я начала свою работу, я воспринимала мандалу вне каких-либо теорий. Я реагировала на циркулярные изображения непосред­ственно-телесно, так, как реагируют на незнакомое растение, живот­ное или человека. Я не знала, как мандалы должны выглядеть и в каком направлении они должны изменяться. Собственно, слово «должны» здесь совершенно неуместно. Я лишь чувствовала, что одна мандала ригидна и закрыта, в то время как другая может изменяться в разных направлениях. У меня не было «поваренных книг», на которые я могла бы опираться в своей оценке мандал; у меня были мои собственные живые реакции на этот символ. Со временем и по мере моего погруже­ния в исследование визуальной продукции я начала осознавать: нет правил, которые позволили бы отнести определенный смысл к опреде­ленной форме. В то же время я понимала, что многие мои заключения сделанные на основе анализа серии мандал, были верны. Верные зак­лючения накапливались как снежный ком, опыт обобщался, и в настоя­щее время я уже могу делиться «секретами», которые помогают понять

- 10 -

значение мандал. Процесс анализа мандал похож на постановку диагноза по справочнику внутренних болезней. Отличие заключается в том, что в случае с мандалой «симптом» заключен не в теле пациента, а в продукте его проективной деятельности.

В некотором смысле субъективный характер моей статьи делает ее схожей с руководством по постановке симптоматического диагноза. Мать больного ребенка может сказать: «Я знаю, что он болен, потому что у него красные уши, и всякий раз, когда у него красные уши, он болеет». Если же вы никогда не обращали внимания на связь между цветом ушей ребенка и состоянием его здоровья, то этот признак не будет иметь для вас диагностического значения. Профессиональный врач ставит диагноз, опираясь на результаты анализов. Но почему он назначил ребенку пройти лабораторный анализ крови? Кто поручится, что причиной такого решения не были определенные ощущения в об­ласти желудка при общении с маленьким пациентом? Возможно, вся­кий раз, когда у этого врача возникают такие ощущения, он «нутром чует», что пациент страдает определенным заболеванием. Грань между субъективными и объективными способами оценки информации на са­мом деле зыбка. Стоявшая передо мной при написании данной статьи задача была очень сложной. Она в чем-то напоминала задачу вышеупо­мянутых матери и врача: объяснить, каким образом они пришли к сво­им выводам относительно болезненного состояния ребенка. Я считаю, что и мать, и клиницист должны были бы в своих объяснениях описать и те ощущения, которые помогли им верно оценить ситуацию. Данная аналогия, я надеюсь, поможет понять то, что мои выводы относительно природы и психологического содержания мандал в значительной мере основаны на переработке моих личных реакций.

Основной моей целью при написании данного руководства было поделиться с читателями моим собственным опытом и знаниями, каса­ющимися мандал. В этой работе я решила отказаться от научного стиля изложения материала; предмету моего исследования в большей степе­ни отвечает метафорический стиль. Когда я работала над своим дип­ломным проектом в Антиохийском университете, у меня впервые воз­никла идея написать книгу для тех, кто интересуется изобразительным искусством и психологией. Теперь, когда она написана, я начала сомне­ваться. Нет общества, свободного от недостатков, и наше общество — не исключение. Насколько этично обучать людей методу, который по-

- 11 -

зволяет проникать в бессознательное? Есть и опасность того, что неко­торые воспримут основанный на интуиции материал слишком прямо­линейно и догматично. Выходит, моя цель — дать знание — была небе­зупречна, поскольку без прочных этических основ и уважения к людям любое знание может быть чревато причинением ущерба.

Конечно, написать статью, книгу или методическое руководство — это далеко не всегда лучший способ передачи идей, связанных с визуаль­ным материалом. Для настоящего понимания было бы ценнее попытать­ся самостоятельно проинтерпретировать большое количество мандал без помощи литературных источников. Подобно лицам, которые мы разли­чаем в толпе, рисунки вскоре начнут раскрывать их заинтересованному исследователю больше информации, чем любое руководство. Однако такой способ постижения нового предмета непривычен для большин­ства людей. Им я адресую свое пособие по работе с мандалами, но вмес­те с тем мне хотелось бы, чтобы они не забывали о существовании аль­тернативных способов освоения нового, которые не только увеличивают количество знаний человека, но и развивают его способность к видению закономерностей в на первый взгляд хаотичном материале.