Глава 5. Эдвард бесшумно проснулся, чувствуя, что впервые за несколько дней он смог отдохнуть

Эдвард бесшумно проснулся, чувствуя, что впервые за несколько дней он смог отдохнуть. Он был благодарен всем Богам, которые позволили ему вздремнуть без видений оглушительно-кровавых сцен, проплывающих в его голове, но когда он ощутил теплоту тела, покрывающего его, он вспомнил, какую богиню нужно восхвалять за его расслабленное состояние.

Он взглянул на ее спящее лицо, прекрасное в своей дремоте. Ее длинные ресницы покоились на розовых щеках, которые, к его удивлению, все еще горели, и ее полные губы разделялись от самого восхитительного посапывания, которое он когда либо слышал.

Я не могу поверить, что она вернулась.

Он был не дурак, он знал, что она попыталась вернуть ключ. Однако он еще и понимал, что она могла просто бросить его в почтовый ящик или вернуть его хозяйке квартиры внизу. Ей не было необходимости заносить его сюда, неважно, что она там себе напридумывала. Она нашла причину вернуться, он это почувствовал в глубине души.

Она не была готова признать, чего она хочет, даже самой себе - Эдвард почувствовал это. Но он также знал, что они поработают над этим. Ей по-видимому нравилось решение, которое она приняла... чтобы быть счастливой, нужно позволить ему все контролировать и отдать ему всю инициативу, а он пока мог поиграть в эту игру. Почему нет? Это было еще более возбуждающим для него. Но скоро он переделает ее, он хотел добиться от нее, чтобы он требовала удовлетворения без малейшей стеснительности и стыда.

Иметь красивую женщину, которая готова позволить использовать ее тело как угодно - это возбуждало... до предела. Эдвард знал, что через какое то время, это все же начнет ощущаться слегка однобоко. Его потребности будут удовлетворены, но как ему понять, что и ее тоже? Теперь рядом была женщина, которая может обвиться вокруг его тела после секса. Это было произведение искусства.

Бог мой, она, несомненно, и на вкус, как произведение искусства. Это было почти идеально. Единственное, что его бы довело до безумия, когда он опустился вниз перед ней, если бы она первая попросила его сделать это. Он любил заниматься этим больше всего в сексе, но очень многие женщины стеснялись попросить об этом. По крайней мере, так он слышал. У него не было особого опыта, только Таня и еще может быть пара-тройка девушек.

Таня.

Эдвард уставился на дорогие часы на запястье, которые она ему подарила. Статусный подарок на день рождения, предназначенный для демонстрации его богатства, был куплен на его же деньги, и увидел, что уже поздно. Ему нужно выезжать, если он не хочет расстроить семью.

Необходимость потревожить ее раздражала Эдварда, но он положил руку на ее гладкое плечо и нежно потряс за него, чтобы разбудить.

- Эй, красавица, - пошептал он ей напротив щечки. Ее прекрасные глаза распахнулись в миг и взглянули на него.

- Я, правда, не хочу обрывать твой сон, поверь, но скоро мне нужно будет уехать.

Она несколько раз моргнула, пытаясь сообразить, что он сказал, потом осмотрелась вокруг, словно до нее только начинало доходить, где она находится. Потом эта темноволосая красавица выпрямилась, прикрыв свою грудь руками, когда до нее дошло, что она все еще обнажена.

Бессмысленно, дорогая, я уже запомнил ее.

- О-о... нет, все в порядке, - тихо сказала она. - Мне на самом деле уже пора. Сейчас больше пяти?

- Пока нет, но уже скоро.

- В таком случае, мне действительно нужно идти.

Эдвард в последний раз насладился видом ее восхитительной попки, когда она вскочила и поспешила в другую комнату, направляясь по следам разбросанной одежды, разыскивая и собирая ее. Он мог сказать по ее неистовым движениям, когда она одевалась, что она вот-вот запаникует снова. Он подошел к ней сзади, абсолютно равнодушный к своей наготе, и схватил ее за руки, повернул лицом к себе, когда она продела голову в футболку.

- Послушай, - сказал он, когда она справилась с собой, оторвав взгляд от его паха, и остановилась на его лице, демонстрируя предательский румянец на щеках. - Я про то, о чем говорил раньше. Возьми этот чертов ключ, ты можешь поднять его с пола, где его и оставила, - он замолчал на мгновение, убедившись, что она вся во внимании. - И ты сможешь возвращаться.

- Да, - прошептала она. - Да... Я вернусь. Я не уверена когда... и как часто это будет. В выходные это может быть проблемой.

- Мне все равно, как, когда или почему ты это сделаешь. Важно то, что ты сделаешь, - он глубоко взглянул в ее прекрасные глаза, зная, что когда она снова уйдет, он будет ужасно скучать по ним. Медленно наклонившись и прикоснувшись к ее губам, он мягко поцеловал ее. - Теперь, прощай.

Моя богиня.

Когда она попятилась от него к двери, он не мог не увидеть, как она бросила свой последний взгляд на его член. Глубокий румянец окрасил ее лицо, когда она увидела, что это стало причиной легкой эрекции. С последним едва слышным писком под нос, она наклонилась за своими вещами, закрывая за собой дверь, и побежала вниз по лестнице.

Взглянув вниз на обиженный, вопрошающий член, Эдвард усмехнулся про себя. Вниз,чувак! Сейчас не время. Он вошел в маленькую ванную и включил душ, разглядывая темный пакет с одеждой, который висел сзади на двери, когда встал под струи воды. Он быстро сполоснул вспотевшее тело, подумав про себя, что нет лучше пота, чем пот от секса.

Когда он закончил, то вышел на не очень чистый пол и проклял себя за то, что забыл купить полотенца. Мечтая побыстрее обсохнуть, Эдвард прошелся по своим волосам кончиками пальцев, желая пригладить их, но признал безнадежность последнего дела, когда волосы начали торчать в разные стороны. Твою мать.

Он повернулся к футляру для одежды, медленно распаковывая дизайнерский костюм, сшитый на заказ специально для него. Он был темного угольно-серого цвета, подразумевался почти черным, так как он планировал одеть его на следующий день. Когда он затягивал шелковый галстук в зеркале, он осознавал, что костюм, который он носил, вероятно, стоил дороже, чем средний человек зарабатывал в месяц.

Мы всегда должны соблюдать приличия, не так ли, дорогая? С этой мыслью, он вернулся в гостиную и открыл большую коробку. Опустив свободную руку в груду мелочей, он пробежался пальцами и остановился, когда нашел изысканное платиновое кольцо, лежащее на дне одного из отсеков. Проскользнув в него пальцем, его поразился ощущению холода на коже. В том месте, где когда-то металл всегда был теплым... в то время, когда он поклялся никогда не снимать его.

- Ну вот! - сказал он себе, держа руку перед собой и сгибая пальцы. Шарада собрана.

Он накинул на себя пальто и добрался до Volvo, напоминая себе, когда забрался внутрь, что ему нужно будет скоро обратиться в прокатную компанию, чтобы продлить договор. Он изначально взял машину на неделю, но теперь он совершенно не знал, как долго он может здесь остаться. Жизнь богатого, эксцентричного странника не подразумевала никакой привязки к месту, так что продолжительность его визита полностью зависела только от него.

Когда он выехал со стоянки, он включил спутниковое радио, уже установленное на одной из его любимых станций тяжелого рока. Всякий раз, когда он был в настроении начать рисовать снова, его музыкальные предпочтения в большей степени склонялись к агрессивному року. Кроме сегодняшнего дня, что-то заставило его встать и переключить его IPod с плейлиста Музыки для написания на новый, только что сделанный утром, с простым названием Песни для траха. И, как если бы причиной рисования была музыка из вдохновляющего плейлиста, так этот плейлист привел ее... Снова к его двери.

Мотнув головой, чтобы очистить ее от изображений сочно-розового и мягко-шоколадного, он обратил внимание на песню, которая передавалась в этот момент на радио. Его поразил факт, что это была на самом деле медленная композиция, и Эдвард пристально вслушивался в нее. Это был "Snuff" группы Slipknot, которые, как правило, звучали гораздо тяжелее. Он начал узнавать мотив, но пока она играла, он понял, что никогда не вслушивался в текст.

Похорони все свои секреты во мне.
Уйди вместе с невинностью и оставь меня с моими грехами.
Воздух вокруг меня кажется клеткой,
А любовь - просто камуфляж, чтобы снова прикрыть ярость.

- Окей, достаточно об этом, - сказал Эдвард вслух, когда снова выключил радио, мгновенно ощутив дискомфорт от того, насколько близко песня отзеркалила его собственные эмоции в данный момент. Хотя ему не нужно было долго сидеть в тишине, так как он уже разглядел знак "Похоронное бюро Волтури" впереди справа.

Припарковавшись и направляясь внутрь, Эдвард оглядывался вокруг, пока не увидел знакомые лица, толпившиеся в фойе. Одной из них была маленькая красотка с колючими черными волосами, и когда она увидела его приближение, то широко улыбнулась, извинившись перед группой людей, с которыми она говорила. Высокий светловолосый мужчина пошел за ней, не желая выпускать ее руку, когда она направилась прочь.

- Я зналa, что ты сделаешь это, - сказала она, встав на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку.

- Неужели ты когда-либо сомневалась во мне, Элис?

- Конечно, нет, но Джаспер должен мне пять баксов, - она толкнула локтем мужчину рядом с ней, заставив его нервно засмеяться.

- Эй, я только сказал, что я бы не стал винить его, если он не сможет.

- Ой, все равно, ты все еще должен мне пять баксов, - она повернулась с дразнящей улыбкой от мужа к Эдварду, ее лицо становилось все более серьезным в процессе. - Я не собираюсь снова спрашивать тебя, как ты. Очевидно, ты нашел какой-то способ держаться прямо сейчас. Но, пожалуйста, имей в виду, что мы все здесь ради тебя. Всегда. Ты даже не должен говорить об этом, мы можем просто околачиваться здесь, если хочешь, - перейдя на шепот, Элис добавила: - Я скучаю по тебе.

- Иди сюда, - сказал Эдвард, протянув свои руки. Стиснув ее в объятьях, он наклонился к ней и сказал на ухо: - Послушай меня... Я, возможно, не был рядом последние несколько лет, и это действительно дерьмовый повод, чтобы встретиться снова, но ты даже не думай, что я не помню, что ты всегда была моей второй половиной, когда мы росли.

Элис и он были двойняшки, Эдвард был старше всего на двадцать две минуты. Они были очень близки с детства, что даже создали собственный тайный язык, понятный только им двоим, что выводило из себя всех остальных окружающих, особенно их старшего брата Эммета.

- Спасибо, - ответила она, прижав его еще крепче. - Но теперь у меня есть моя собственная другая половина, и он делает меня счастливее, чем я когда-либо могла себе представить. Поэтому мне так грустно осознавать, что ты уже потерял свою.

О, не думаю, что ты представляешь, о чем говоришь, сестренка. Если бы ты знала хоть часть.

- Да, ну... такие вещи случаются.

Эдвард похлопал ее по спине и поделился несколькими шутками с ee мужем Джаспером, которого он не знал так близко, как следовало, учитывая, что он женат на твоей сестре-двойняшке. Он смутно вспомнил, как они познакомились, Элис тогда начала приводить его домой во время каникул в Вашингтонском университете, или «U-Dub", как они любили называть его. Просто Эдвард тогда глубоко погрузился в учебу в Чикагском Институте Искусств, проходя свой курс становления первоклассным мудаком.

Поболтав немного, они прошли в зал прощаний, который был отмечен табличкой Таня Каллен: Посещение с 6 до 8. Именно там будет ее Утренняя Панихида, а после церемонии вереница дорогих автомобилей проследует отсюда до кладбища.

Как только Эдвард заметил гроб на дальнем конце узкой комнаты, он застыл, как вкопанный. Это будет длиться два долгих часа. К счастью, ему не нужно будет сегодня сидеть в первом ряду складных стульев у всех на виду. Еще даже не были организованны ряды этих самых стульев. Это будет завтра. Пока, это была просторная, открытая комната, идеальная для приема толпы незнакомых лиц, стоящих внутри, как загнанный скот, вынужденных говорить о ком-то, о ком не говорили годами... Даже если бы вообще ее не знали.

Повсюду были пустые стулья, отодвинутые по углам и островкам, и стратегически расположенные ящики с бумажными платками для утирания слез. Все продумано до мельчайших деталей, и любая потребность удовлетворялась в два счета. Хорошо отлаженная машина. Для семьи Волтури смерть была бизнесом... Дела видно шли хорошо.

Пробираясь через весь зал, Эдвард был остановлен несколько раз дальними родственниками и коллегами своего отца. Он сбежал от двоюродных сестер, которые приехали прямо из Ирландии, он не видел их с юности... От гиперэнергичных жополизок-гинекологов, которые, Эдвард мог бы поклясться, заигрывали с ним. Снова и снова он останавливался, тряс чьи-то руки, слушал все те же банальности о жизни и смерти, вежливо отказывался от визиток с именами психологов, помогающих справиться тем, кто потерял близких, не забывая все время улыбаться и кивать в нужное время.

В конце концов, он сумел освободиться, чтобы перехватить чашку кофе в приватной зоне. Он только присел и сделал большой глоток, как услышал чьи-то приближающиеся шаги. Взглянув на дверь, он с облегчением увидел высокого, светловолосого мужчину, идущего к нему. Он был все еще очень подтянут и привлекателен для своего возраста, только слегка седеющие виски и мимические морщинки вокруг глаз выдавали его пятьдесят.

Поставив чашку, Эдвард встал поприветствовать его. Они тепло обнялись, и когда разомкнули объятия, ни один из них полностью не отпустил другого.

- Я подумал, что найду тебя здесь, - сказал, тот, что постарше, с улыбкой, которая так и не коснулась его глаз, они оставались грустными и полными беспокойства.

- Прости, я пытался добраться до тебя, но мне просто была нужна минутка, перевести дух. Слишком много всего навалилось.

- Я думаю, что это более чем объяснимо сегодня, - он протянул руку и погладил Эдварда по макушке, борясь c желанием взъерошить его волосы. - Кроме того, не беспокойся о нас. Мы будем здесь, после того как все это закончится.

- Спасибо, пап.

- Где ты был сегодня утром? Я надеялся увидеться за завтраком, но тебя уже не было.

- В мастерской. Я хотел уйти на какое-то время, этот дом превращается в Центральный вокзал.

- Да, я не думаю, что я когда-либо видел столько кастрюль в своей жизни, - сказал Карлайл Каллен с легкой усмешкой. - Твоя мама сказала мне, что ты подумываешь остаться, поработать на какое-то время. У меня просто нет слов, как я счастлив от этого.

- Ну, я не уверен, как долго это продлится... Я просто не вижу необходимости уезжать прямо сейчас. И у меня не было такого сильного желания начать рисовать снова уже очень давно, поэтому я хочу воспользоваться этим пока могу.

- Это замечательно. Может быть, это то, что тебе сейчас нужно, чтобы снова поднять голову.

- О чем ты? - Эдвард не пропустил понимающего взгляда, которым отец ответил ему.

- Сын... мы знаем, что ты плохо спишь. Твоя мать и я слышим, как ты кричишь по ночам. Ты только перенес травму, и ты не будешь ни с кем говорить об этом. Возможно, твое желание снова работать - это метод для твоего тела выпустить наружу эмоции, которые ты сдерживаешь.

- Может быть. Я не знаю, как это происходит, - ​​Эдвард пожал плечами.

- Ну, независимо от причины, я просто рад, что ты пробудешь в городе подольше. Мы все скучали по тебе. Я знаю, что тебе нравится твое уединение, и я не жду от тебя ежедневных совместных обедов, но меня заставляет чувствовать себя лучше, даже осознание того, что ты рядом.

Эдвард вздохнул, смущенно взглянув на отца.

- Пап... Я знаю, я был... далеко. Прости, меня действительно не было рядом слишком долго.

Карлайл улыбнулся, похлопав его слегка по плечу.

- Не глупи. Я знаю, каково это быть молодым и влюбленным. Иногда это может ощущаться так, словно ничего другого в мире не существует. Ты и Таня были богемой, художественные выставки по всему миру. Кто бы мог винить вас?

Эдвард улыбнулся в ответ, не имея мужества опровергнуть его предположения. Может быть, однажды он и отважится, но сейчас он не мог вынести вида, как огонек уважения к нему погаснет в глазах отца.

- Ты готов вернуться в похоронный зал? Я заметил, у тебя еще не было шанса, чтобы подойти к телу.

- Я не знаю, соберусь ли я к нему сегодня. Ты иди вперед, я буду там через минуту.

Эдвард взял быстро остывший кофе и начал потягивать его, окончательно закончив разговор.

- Хорошо... Увидимся попозже.

Карлайл подошел к двери, остановившись, когда его рука коснулась ручки.

- Ты знаешь, Эдвард, - он повернулся назад. - Ты точно не сможешь пройти через это, если вы не попрощаетесь. Ты можешь чувствовать себя подавленным на данный момент, но ты будешь жалеть об этом позже. Я никогда не верну в Лондон мемориал моего отца. Он занимался миссионерской деятельностью в Африке, когда заболел. К тому времени, как я получил известие здесь, в Америке, что он умер, племя, в котором он жил, уже расправилось с его телом согласно с их собственными обычаями и воле отца.
Я проходил мою стажировку в Чикаго тогда, и это было почти невозможно для меня - выкроить свободное время. Я по-дурацки думал, что это бессмысленно ехать домой на службу ни с кем, кроме фотографии на столе, - он посмотрел Эдварду прямо в глаза, прежде чем тихо добавить: -Я никогда не прощу этого себе.

Эдвард посмотрел ему вслед, поморщившись от холодного кофе, сделав последний глоток. Он глубоко вздохнул и вышел, зайдя в туалет на обратном пути. Когда он направился к залу, громкий голос раздался эхом на весь коридор позади него, заставляя его подскочить.

- Эдвард.

Он мгновенно узнал этот голос. О Боже, как раз этого мне не хватает прямо сейчас. Он повернулся, чтобы найти двух женщин, глядящих ему в спину, одна из них стояла, скрестив руки на груди, постукивая ногой. Они обе были высокими и поразительно красивыми, их светлые волосы были знакомого оттенка клубники.

- Ирина, - он кивнул. - Катрина, - сказал он женщине, слева от нее, приятно удивленный тому, что она еще не начала язвительно насмехаться над ним, в отличие от своей сестры. - Где Лоран и Гаррет? Они остались на Аляске?

Он не мог представить этого - эти женщины никогда, никуда не выезжали без своих красивых, богатых мужей. Они обе превратили свою жизнь трофейных жен в форму искусства.

- Они оба в зале, - выпалила Ирина. Она прошла прямо к нему, пока их носы практически соприкоснулись. - Я хотела бы знать, чем ты можешь оправдаться?

- В чем? - спросил он, спокойно уперевшись кончиком пальца в ее ключицу и медленно отодвигая ее, пока она, наконец, не поняла намек и не отошла на несколько шагов.

- В том, как ты превратил нашу бедную сестру в наркоманку, никогда не позволял ей говорить с нами, когда мы пытались дозвониться, и оставил ее в одиночестве умирать в каком-то дешевом мотеле!

- Ирина, - он вернулся к своему спокойному, ледяному тону, имеющий гораздо более негативный эффект, чем ее бессильная ярость. - Ты совершенно не знаешь, что происходило с ней в конце. И я, конечно, никуда ее не тащил. Эта женщина никогда не была там, где ей не хотелось бы быть, поверь мне.

Он перевел взгляд с одной сестры на другую, удивляясь, что у обеих были Танины холодные, голубые глаза, и в них даже те же эмоции. - Сейчас я понимаю и уважаю, что вы теперь убиты горем, но это похороны моей жены. Я не буду стоять здесь и слушать еще и ваши истерики.

- Он прав, - наконец заговорила Катрина позади нее, положив руку на плечо Ирины. - Мы все расстроены по этому поводу. Мы не должны вымещать это на него.

- Кейт, как ты можешь так говорить? Мы же обсуждали это, не было никаких причин для самоубийства.

- Мы не разговаривали с ней несколько месяцев. Нам не дано было узнать, что происходит в ее голове.

Ирина начала всхлипывать.

- Она была невероятной! И красивой! И жизнерадостной! У нее не было депрессии!

Кейт придерживала сестру, пока она сокрушалась, ее уравновешенность в первый раз дала трещину со времен, как Эдвард познакомился с ней более десяти лет назад.

Кейт посмотрела через плечо сестры на Эдварда с извинением во взгляде. Он кивнул, как бы говоря, что он понимает, и не стал терять времени, повернувшись и направившись в прощальный зал. Он знал, что даже если Ирина захочет устроить истерику снова, она никогда не будет делать это прилюдно.

***

Вскоре было уже больше восьми часов, большинство гостей разъехались. Эммет и Розали ушли вперед с Элис и Джаспером, чтобы открыть дом, большая часть огромной семьи будет останавливаться передохнуть у них, прежде чем вернуться обратно в свои гостиничные номера. Еще будет масштабный обед на следующий день, после похорон, и бытовые Калленов, скорее всего, напоминали сумасшедший дом.

Эдвард остался стоять в зале прощания с родителями, оба они крепко обнимали его. Когда они разорвали объятия, мать потянулась поцеловать его в щеку.

- Дорогой, мы собираемся уходить. Я думаю, что некоторые гости семьи Тани может быть тоже зайдут к нам. Я хочу убедиться, что у меня есть достаточно еды, чтобы принять всех. Я не могу сказать, что я с нетерпением жду этого, ее сестры - не самая приятная компания. Ты знаешь, что одной на самом деле хватило наглости сказать мне, что их даже быть здесь не должно.

- Это похоже на Ирину, - сказал Эдвард. - Я уверен, что она думает, что мы должны были отвезти Таню домой, чтобы ее похоронили на Аляске.

- Ну, это глупо, - раздражилась Эсме. - Она была Каллен в течение многих лет. Семейный участок находится здесь, - она выглядела встревоженной. - Ты не думаешь, что она бы предпочла быть похороненной на Аляске, не так ли?

- Нет… я могу с уверенностью сказать, что она бы хотела быть здесь.

Она боролась достаточно упорно, чтобы сохранить эту фамилию, нет никаких чертовых причин, чтобы она не хотела остаться навсегда на семейном участке.

- Ну и хорошо. Ты идешь, дорогой?

- Я пока не уверен. Это был слишком длинный день. Я не знаю, если я буду видеть лица всех этих людей снова, смогу ли вернуться и делать это еще и завтра утром. Вы идите.

- Хорошо. Поступай, как считаешь нужным. Если я не увижу тебя сегодня вечером, просто помни, что похороны начинаются в одиннадцать.

Она поцеловала его еще раз, прежде чем взять за руку Карлайла.

- Спокойной ночи, сын, - добавил он, потом повернулся к своей жене и они вышли из зала.

Эдвард стоял в пустом помещении, потирая глаза, и запустил пальцы в волосы. Он слышал, как дверь снова открылась, и повернулся, думая, что его родители забыли что-то. Он был удивлен, когда вместо этого он столкнулся лицом к лицу с высоким итальянцем в черном костюме. Эдвард воскресил где-то далеко в подсознании, что он был владельцем похоронного бюро.

- Пожалуйста, простите меня, мистер Каллен. Я думал, все ушли, - Аро Волтури слегка склонил голову в свое оправдание.

- Я как раз собирался уходить, - он направился к двери, когда что-то заставило его остановиться. - На самом деле... можно мне остаться еще на несколько минут? Я не долго.

- Конечно, сэр. Не торопитесь, - мужчина ушел так же внезапно, как и появился.

В первый раз, с тех пор как он прибыл, Эдвард повернулся лицом к гробу. Медленно двигаясь в конец комнаты, где он был выставлен, Эдвард посмотрел на жену... или то, что осталось от нее. Она была похожа на спящую фарфоровую куклу, с длинными ресницами, лежащими на румяных щеках. Эдвард не мог отделаться от мысли, что она никогда не выглядела так тепло за всю свою жизнь.

- Привет, Таня. Ты выглядишь намного лучше, чем когда я видел тебя в последний раз.

Он покачал головой, пытаясь выкинуть мгновенно возникшие кровавые изображения, которые вспыхнули в его сознании.

Эдвард оглядел все цветочные композиции. Это были огромные букеты из роз и гвоздик, и лилий с лентами, на которых были разные надписи скорбящих: Дочь... Сестра... Жена. Этот букет был самым большим.

- Не могу поверить, что ты сделала это со мной, ты эгоистичная сука.

Он посмотрел на нее внимательно, желая разбудить ее и дать отпор. Глубоко вздохнув, он продолжил. - Ну... Ты получила именно то, что хотела. Конец гребаной сказке. Печальная принцесса и плачущий принц. Все думают, что мы были отчаянно влюблены, - он посмотрел на нее снова, как если бы она говорила с ним. - Не волнуйся... Я не испорчу твою маленькую шараду. Я считаю, что, по крайней мере, обязан тебе это. Но было очень тяжело ходить здесь, изображая безумно любящего мужа, после того, как мы стали чужими людьми.

Он повернулся и опустился на пол, прислонившись спиной к пьедесталу гроба. Сжав голову руками, он продолжал говорить.

- Я просто не могу поверить, что это твой выбор. Я всегда знал, что ты эгоистична, но это именно то, почему я никогда не думал, что ты выберешь такой путь. Не было ни каких чертовых признаков, чтобы я догадался, что ты приняла бы мир без тебя в нем, независимо от того, как ты облажалась в итоге.
И ты знаешь, что бесит меня больше всего? То, что ты просо оставила меня здесь, чтобы забрать все картины, выбрав путь труса. Ты даже не оставила записку. Ты знала, что это будет гораздо более эффектным, оставить все в тайне.

Потом он начал плакать, удивленный, что эмоциям, которые он чувствовал на самом деле, соответствовали слезы. Он был печален... впервые за всю неделю, у него была адекватная реакция на происходящее вокруг. Он снова мог чувствовать... и это было охренеть как больно.

-Ты оставила меня здесь, Таня. Совсем одного. Мы не могли больше любить... если мы вообще когда-либо любили... но ты всегда были моим другом.

Теперь он свободно рыдал, и задыхаясь говорил.

- Неважно, насколько все было плохо между нами... неважно, сколько людей ты трахнула... неважно, сколько превосходства ты получила... неважно, сколько ужасных вещей ты мне сказала, когда ты все испоганила... Ты была всем для меня в этом мире! Ты делала меня таким чертовски созависимым столько лет, удерживая меня от всего, что ты не одобряла... я однажды стал чертовой основой и встал на ноги, и ты выкинула это дерьмо!

Он вытер глаза тыльной стороной руки, желая, чтобы чувство онемения вернулось.

- Ты, может, и была ужасной женой, но однажды ты стала хорошим другом. Ты всегда была холодной и поверхностной, но, казалось, ты понимала меня как никто другой. Проклятье! - он врезал кулаком по полу. - Я не хочу твоей ебаной СМЕРТИ! Вот чего я пытался избежать, уезжая. Я пытался заставить тебя получить какую-нибудь помощь!

Он скрестил руки на коленях и уткнулся в них лицом.

- Я всегда надеялся, что однажды я опять получу своего друга, - это был почти шепот.

Через какое-то время тихого плача, он встал и посмотрел на нее еще раз.

- Мне жаль, что ты не смогла решить вопрос другим способом. Мне жаль, что тебя больше нет в живых. Но сейчас... Я действительно чертовски ненавижу тебя. И я ненавижу себя еще больше за то, что это произошло.

С этими словами он повернулся и пошел к двери. Когда он был на полпути, он бросил через плечо:

- Я бы давно ушел от тебя.

Он сел в машину, и как только тронулся, слезы ручьями потекли по его лицу. Когда он, наконец, припарковал автомобиль, он понял, что он вернулся обратно в квартиру. Как только он поднялся наверх, он рухнул лицом вниз на матрас в спальне.

Он уснул, так скоро, как только почувствовал ее запах на подушке.