Субъект культуры — человек культуры 12 страница

Художественная культура

Материальная культура

мыслиться философски как всесторонне-целостное пространство действенных отношений человека и мира. Этот вывод также можно представить наглядно (рис. 3.2).

Рис. 3.2. Три подсистемы культуры

Приведенная схема нуждается в некоторых комментариях. Они касаются, прежде всего, правомерности различения духовной и ма­териальной культуры. По справедливому утверждению противни­ков такой декомпозиции, в культуре нет и не может быть ничего чистоматериального, неодухотворенного интересом людей, замыс­лами, проектами создателей «второй природы», и нет и не может быть ничего чистодуховного, нематериализованного в речи и музы­ке, в мимике и жесте, в письме и рисунке..: Суть, однако, состоит в том, что соотношение рассматриваемых «потенциалов» культуры может быть не только различным, но и диаметрально противопо­ложным —■ вплоть до того, что одни созданные человеком предме­ты могут быть уничтожены (хлеб поедается, одежда изнашивается, спутник сгорает в атмосфере и т.д.), а другие неподвластны физи­ческим воздействиям. В этом смысле герой романа М. Булгакова сказал: «Рукописи не горят» — горит бумага, но остаются мысль, чувство, идея, образ, учение... Дух и материя живут по разным зако­нам, это позволило мифологически-религиозному сознанию связать духовность с божественным миром и противопоставить бессмерт-

ный «Святой Дух» бренной «грешной плоти». В реальном же бытии культуры ее духовные формы, религиозные и светские, эмоциональ­но-мистические и рационально-научные обретают независимость от выражающих их материальных средств, а созданные людьми вещи, подобно человеческому телу, живут по законам бытия, уходящего в

небытие.

Другой комментарий необходим для обоснования правомернос­ти выделения в пространстве культуры не только духовной и мате­риальной, но и художественной подсистемы. Согласно распростра­ненному представлению в антитезе «материальное — духовное» третьего члена быть не может, потому что это исключается закона­ми формальной логики. Однако логика индуизма,, изложенная в Ведах, признает, что возможно не только третье, но и четвертое, ибо все существующее может быть или тем, или этим, или и тем и этим, или ни тем и ни этим. Данная точка зрения позволяет объяснить амби­валентное бытие искусства, которое является «и тем и этим», т.е. и духовной деятельностью, и материальной; причем две стороны — поэтическая идея и звучание стиха, песни или симфонии, пережива­ние природы и красочное полотно картины, динамическое чувство и жесто-мимическая материя танца, и т.д. — во всех видах искусст­ва слиты воедино и не могут быть разъединены. Ни та, ни другая сторона не может быть заменена: слово в стихе — другим словом, рисунком или жестом, актерское движение — рисунком, словом или напевом, фортепьянная партия в концерте Чайковского — скрипич­ной, и наоборот; более того, роль, сыгранную И. Смоктуновским, нельзя заменить той же ролью в исполнении В. Высоцкого, и даже одно исполнение произведения искусства актером, музыкантом, балери­ной — другим. Поэтому распространенная практика инсценирова­ния и экранизации литературных сочинений приводит к эстетичес­ки полноценным результатам только тогда, когда является не «пе­реводом» с одного языка искусства на другой, а созданием новых и самостоятельных художественных произведений по мотивам ори­гинала; даже перевод стихотворения с одного языка на другой есть, ^в сущности, создание другого произведения «по мотивам» исходно­го, так как художественное содержание стиха неотделимо от звуча­ния воплощающей его национально своеобразной речи, особеннос­тей ее ассоциативных смыслов и идиоматики.

Такое нерасторжимое единство двух начал на философском языке называется тождеством. Именно взаимное отождествление ду­ховного и материального и отличает художественную деятель­ность от духовной и материальной, а тем.самым служит основани-^ем Для различения трех подсистем культуры.

Глава 10. Закономерности процесса культурогенеза

10.2. Место культуры в системе бытия и ее строение

Что же с точки зрения этой логической схемы является «ни тем ни этим» — ни материальным, ни духовным? Очевидно, то, что нахо­дится за пределами культуры, — общество как система отношений между людьми, при описании которой мы обычно употребляем поня­тия «материальное» и «духовное», но уже не в их буквальном значе­нии, а в переносном, метафорическом — экономика «материальна» не в том смысле, в каком материальны физический и технический предметы, и правовые отношения «духовны» не в том смысле, в ка­ком духовны человеческие переживания, мысли, идеалы.

Но и в пределах самой культуры духовное, материальное и ху­дожественное содержание существенно неоднородно. Содержание духовной культуры определяется строением духовной деятельно­сти человека. Как показал ее системный анализ, она охватывает три способа освоения субъектом объективной реальности, которые яв­ляются необходимыми и достаточными для обеспечения подлинно­го и полноценного человеческого бытия, — это три вида субъектно-объектного отношения: 1) познание мира; 2) его ценностное ос­мысление; 3) идеальное преобразование (проектирование желаемого); 4) необходимое для всего этого межсубъектное взаи­модействие людей — их духовное общение (рис. 3.3).

Рис. 3.3. Строение духовной культуры

Материальная культура, во-первых, включает в себя техни­ческую культуру, рождающуюся в процессе преобразования че­ловеком природной материи. Эта форма материальной культуры,

которую часто неправомерно отождествляют с материальной куль­турой как таковой, представляет собой творимый людьми мир тех­нических средств воздействия на природу и на самих себя: от создания собственных искусственных органов (ножа и пилы, ло­паты и серпа, рычага и колеса, копья и меча и т.д.), компенсирую­щих природную, физическую слабость человека, до изобретения хитроумнейших машин, приборов, средств передвижения и связи. Во-вторых, к материальной культуре относится физическая куль­тура, т.е. способы преобразования человеческого тела. Это поня­тие долгое время трактовалось в русле свойственного всем по-стязыческим религиям презрительного и ханжески-стыдливого от­ношения к телу как сопернику духовных устремлений человека к Богу и к бесплотному вечному бытию в потустороннем мире. Однако в наше время оно начинает приобретать адекватные ос­мысление и оценку, основанные на понимании того, что формиро­вание собственного тела — это не только так называемая «физ­культура» и спортивные игры, но и медицина, питание, сексуаль­ные отношения, создание благоприятных экологических условий для здоровой жизни. Есть все основания полагать, что чем дальше будет развиваться цивилизация, тем более значительное место станет занимать в ней физическая культура, так как в конечном счете идеальный образ человеческого бытия, который, говоря язы­ком синергетики, должен служить аттрактором — силой притя­жения из будущего — нашей деятельности, складывается из рав­новесия, гармонии и взаимного опосредования духовной и ма­териальной жизни человека.

В силу того что материальный мир предстает в трех формах — природы, человека и общества, — существует также третья -— со­циальная форма материальной культуры. «Социальная материя» отличается от природной, но это не лишает общественное бытие своеобразного материального субстрата. При всей метафорично­сти употребления понятий «материя», «материальное» примени­тельно к общественным явлениям, сам факт такого применения говорит о несомненной существенной общности между социаль­ной и природной, телесной материей человека. Общность состоит ^в том, что общественные отношения — и производственные, и социально-политические, — чтобы быть прочными и независимы­ми от функционирующих в них людей должны иметь определен­ные организационные формы: государственные органы, суд, уни-^Верситеты и все другие учреждения и организации, которые суще­ствуют предметно, объективно, независимо от того,кто их создал ^и кто в них работает. Таким образом, культура выступает в данном

Глава 10. Закономерности процесса культурогенеза

10.2. Место культуры в системе бытия и ее строение

случае как форма опредмеченного бытия общественных отноше­ний, что оправдывает использование понятия-бинома «социокуль­турное», обозначающего единство содержания и формы в этой сфере бытия.

Так, социально-организационная форма материальной культуры (в отечественной литературе ее обычно называют «политической») обеспечивает ей полное осуществление возможностей «окультури­вания» бытия человечества, неизвестного природе.

Еще один компонент материальной культуры — материальное общение. Оно подобно выделенному в духовной культуре меж­субъектному взаимодействию, однако осуществляется практически, а не духовно. Речь идет о тех формах коллективной практики — в труде, военном деле, спортивных играх, — участники которых выс­тупают как равно свободные и равно активные субъекты общей деятельности (рис. 3.4).

ду конкретными проявлениями духовного содержания и в различи­ях между соответствующими данным содержаниям материальными средствами художественной формы. Так отличаются друг от друга три класса искусств, определяемых по материальной структуре как пространственные, временные и пространственно-временные, а по особенностям духовного содержания — как воссоздающие пережи­ваемый художником материальный мир — природу, человека, вещи (живопись, графика, скульптура, художественная фотография), выра­жающие внутренний, эмоциональный мир человека (музыка и хоре­ография) и соединяющие интеллектуально-духовное изображение (осмысление) реальности с выражением эмоционально-оценивающего отношения к ней художника (литература, театр, кино и телевизион­ное искусство). Таким образом, искусство использует все возможно­сти, которыми располагают природа и культура, для художественно-образного освоения полноты бытия (рис. 3.5).

Социальные организации (политическая культура)

Пространственно-временные искусства

Техническая культура

Пространст­венные искусства

Рис. ЗА. Строение материальной культуры

Строение художественной культуры аналогично структуре обеих рассмотренных подсистем культуры: в одном измерении оно опре­деляется различиями художественной предметности, т.е. произве­дений разных видов искусства, в другом — межсубъектными отно­шениями в данной сфере культуры. Своеобразие ее строения обус­ловлено тождеством духовного и материального в художественном творчестве. В первом измерении это выражается в различиях меж Рис. 3.5. Строение художественной культуры

Особенность художественного общения как формы межсубъект-ных отношений состоит в тотальном охвате отношениями обще­ния всех, кто вступает или уже вовлечен в своеобразное «заколдо­ванное царство» субъектности. Именно общением являются отно­шения художника и зрителей, читателей, слушателей, так как они не просто воспринимают передаваемую им информацию, но по-своему переживают и осмысливают произведение искусства, тем самым

10.2. Место культуры в системе бытия и ее строение

Художественная культура

Синтети­ческие формы — материально-художественные

Синтети­ческие формы —' духовно-художественные

Материальная культура

Духовная культура

Синтети­ческие формы — духовно-материальные

Глава 10. Закономерности процесса культурогенеза

соучаствуя в выработке этой информации и оказываясь своего рода соавторами художника. Общением же являются отношения между художниками в коллективных формах творчества и между зрите­лями-слушателями в массовых формах восприятия искусства; от­ношение художника к создаваемым им образам и отношение к ним зрителей, читателей, слушателей, а также отношения между самими образами в «художественной реальности». Вследствие этого искусство предоставляет людям — не только творцам «художе­ственной реальности», но и аудитории, «живущей в ней» силою воображения, — такую степень свободы, какую не раскрывает пе­ред ними ни одна другая сфера культуры.

Следует отметить, что отличие художественной культуры и от духовной, и от материальной сфер культуры не мешает искусству в необходимых ситуациях органически соединяться и с духовными, и с материальными предметами: в первом случае соединение про­исходит в мифах, религиозном искусстве, государственных гимнах, революционных песнях, военных маршах, в научно-художественных жанрах литературы и художественно-философских притчах, стихах, диалогах; во втором — в архитектуре, дизайне, прикладных искус­ствах, а также в художественной гимнастике и других формах син­теза искусства и спорта.

Объединение в одной схеме итогов анализа строения всех под­систем позволяет добиться главной цели системной деконструкции культуры — выявить, с одной стороны, полноту и всеохватность ее содержания, с другой — целостность, обеспечиваемую спектраль­ным характером переходов от одной формы культурной деятель­ности к другой (рис. 3.6).

Как видно из схемы, границы между тремя зонами культуры являются переходными — в них происходит спектральное соеди­нение соседних секторов, так сказать, взаимное наложение духов­ной культуры и материальной, художественной и духовной, а также художественной, духовной и материальной.

Действительно, архитектура, прикладные искусства, дизайн син­тезируют техническое и художественное творчество, причем так, что на одном краю ряда двойственных в своей основе образований доминирует техника, на другом — искусство, в центре же оба вида деятельности уравновешиваются, образуя гармоничную технически-художественную «ткань». Аналогичная шкала переходных форм образуется на границе художественной культуры и духовной, в таких, например, двусторонних жанрах, как религиозное искусство (живо­пись, скульптура, храмовая музыка, ораторское искусство проповед­ника), политическое искусство (государственный гимн, революцион-

Рис. 3.6. Обобщающая схема строения культуры

ная песня, военный марш, ораторское искусство политика), синтез философии и искусства (от мифов до философских пьес, притч, сти­хов мыслителей Нового времени); в переходной зоне оказываются испробованными все градации соотношения философского и худо­жественного потенциалов, т.е. происходит движение от доминиро­вания одного к преобладанию другого через их относительное рав­новесие. Существует также третья ситуация, при которой культура соединяет духовное и материальное начала без посредства художе­ственной образности. В качестве примера можно привести обозна­чение в знаковой, символической форме связи здания с происходя­щими в нем духовными процессами: атрибуты государственной вла­сти указывают на работу парламента, знаки церковной иерархии — на деятельность религиозного учреждения и т.д.

Так культура заполняет все «пустоты», образующиеся между ее различными формами, демонстрируя тем самым действие одного из главных законов ее функционального бытия — все, что человек создает и что он привносит в обустраиваемую им бытийную «нишу» из природной и социальной среды, необходимо как можно более пол­но осмысливать, ценностно осваивать, одухотворять, очеловечивать.

Получив, таким образом, общее представление о культуре, мож­но перейти к анализу ее отношений с другими формами бытия, а именно с человеком, обществом и природой. Взаимодействие с ними обусловливает ее функционирование и развитие.

Глава 10. Закономерности процесса культурогенеза

10.3. Культура и натура (природа, космос)

10. 3. Культура и натура (природа, космос)

В наши дни история человечества пришла к тому, с чего она начиналась несколько миллионов лет тому назад, — к конфликту культуры и натуры, и вопрос о том, чем завершится современное противостояние двух начал, пока остается открытым. Задача куль­турологической науки — теоретически осмыслить оба конфликта и тот длительный исторический процесс, который их разделяет.

Когда древний мудрец назвал культуру «второй природой», он метко определил и ее происхождение, и форму ее бытия, и ее функ­цию в человеческой жизни. Быть «природой», пусть даже «второй», означает иметь основные природные свойства и главное из них — материальное существование. Отсутствие материальности сделало бы проблематичным само существование духовного состояния, по­скольку никто, кроме самого его носителя, не мог бы судить о нем. Это происходило бы как во сне — о сновидении как о явлении культуры можно говорить только тогда, когда его содержание рас­сказано, т.е. объективировано, опредмечено, значит, материализова­но, так как это единственный способ вывести увиденное из недр психики и сделать его всеобщим достоянием. Так, последователи 3. Фрейда, А. Адлера и других корифеев психоанализа, придавая большое значение интерпретации снов, могут оперировать их со­держанием только тогда, когда они рассказаны, т.е. отделены от психики тех, кто их видел, и зафиксированы в материально-пред­метной форме звучащего словесного текста.

Уподобляя свое реальное существование бытию природных объек­тов, культура становится формой бытия, приобретает онтологический статус и тем самым, подобно явлениям и предметам природы, стано­вится доступной экспериментальному и теоретическому изучению. Эпитет же «вторая», подчеркивающий ее отличие от «первой», изначальной и подлинной природы, содержит намек на искусствен­ное происхождение культуры — намек, развернувшийся в вербаль­ную оппозицию «естественное — искусственное», практически си­нонимичную оппозициям «натура — культура» и «природа — вто­рая природа». Поскольку очевидно, что «вторую природу» человек создает из материала природы «первой», постольку еще одним си­нонимом культуры становится «очеловеченная природа», или «оду­хотворенная природа». Видимо, наиболее точным с онтологической точки зрения было бы определение культуры как «инобытия при­роды», так как она является результатом преобразования природ­ных форм в объекты, природе неведомые: леса — в парк, камня — в обелиск, деревьев — в дом, воды — в фонтан, физиологической

эмоции — в духовное чувство, инстинктивной «модели потребного, будущего» — в проект и идеал, звуковых сигналов — в словес­ную речь, крика — в пение, стихийных телодвижений — в язык жестов, размножения — в любовную связь, стада ■— в общество. Как видно из приведенных примеров, культурное преобразова­ние природы происходило и продолжает происходить на двух уров­нях: 1) внешней по отношению к человеку природной данности и 2) собственно человеческих структур — телесной и психической. Исходным был первый уровень, на котором камень превращался в рубило, нож, наконечник стрелы или серп; шкура убитого зверя — в одежду, и т.д.; в ходе же производственных действий, какими бы примитивными они нам сегодня ни казались, изменялись анатомия кисти, строение позвоночника, мышечная система, развивалась функ­циональная асимметрия мозга, а вместе с нею и вся структура пси­хики. Скульптурные реконструкции лиц и тел гоминид позволяют проследить воздействие культуры на их анатомическую структуру, а история языка, изобразительных искусств, жилищ, охоты, захороне-. ний рассказывает о преобразованиях, происходивших во внутрен­ней жизни наших далеких предков, в строении и содержании их психики. В гл. 2 отмечалось, что интеллект, духовность и другие фундаментальные качества культуры человека не возникли «из ничего», не были даром богов или инопланетян и не содержались «в готовом виде» в биологии животных, но были плодами ради­кального, качественного преобразования культурой натуры живот­ных предков человека. Теперь мы возвращаемся к этой проблеме в другом контексте, рассматривая ее не со стороны человеческих культурных обретений, а со стороны той природы: и биологической, и физической, которая на протяжении всей истории подвергалась куль­турному воздействию, превращаясь в синтетическое природно-куль-турное образование. Уже сейчас можно сделать важный в теорети­ческом отношении вывод: сводить культуру к одним только «памят­никам культуры»-музейного типа или исключительно к психическим и поведенческим «новациям» — мифам, обрядам, ценностям, симво­лам, украшениям, играм — значит абсолютизировать ту или иную сторону целостного процесса превращения одной формы бытия в Другую, утрачивая при этом самое существенное — взаимосвязь этих сторон, их взаимопревращения, а значит, неотрывность одной от дру­гой. Так целостный процесс культурогенеза отвоевывал у природы, вокруг человека и в самом человеке все более широкие простран­ства для создания оптимальных условий существования и развития каждой популяции на всех ступенях ее истории и в специфических °бстоятельствах природной среды ее обитания.

Глава 10. Закономерности процесса культурогенеза

10.3. Культура и натура (природа, космос)

Развивавшееся воздействие культуры на человеческую натуру одним из своих значимых последствий имело формирование на природной, биогенетической этнической почве такого нового куль­турного образования, как нация. Эта проблема заслуживает особого внимания и потому, что в литературе понятия «этнос» и «нация» употребляются как синонимы, и потому, что в наше время вопросы национальной идентичности и национальных отношений приобрели особую остроту в связи с развитием процессов глобализации, вызы­вающей широкое сопротивление националистического свойства.

Этнические характеристики народов проявляются в особенно­стях анатомического строения тела,.своеобразии нейродинамиче-ской системы, темперамента, психологических особенностях. Они имеют биологическое происхождение, доказательством чего явля­ется их врожденность у каждого представителя той или иной этни­ческой группы. Соответственно принадлежность к этносу не зави­сит от желания и поведения индивида — русским, китайцем или бушменом человек рождается и умирает. Между тем принадлеж­ность к культуре этнически не обусловлена. Классические приме­ры: А.С. Пушкин, осознававший свои африканские корни и даже гордившийся ими, стал классиком русской культуры; и дети рус­ских эмигрантов, выросшие во Франции, Германии, США, которые не знают русского языка и психологически неотделимы от своих свер­стников с иными этническими корнями. И.С. Тургенев однажды сказал полушутя, полусерьезно: «Поскребите любого русского — вы найдете татарина». Более того, этнические корни личности чаще все­го неизвестны; о национальности человека говорят не они, не генети­чески передающиеся черты лица, цвет глаз, темперамент и т.д., а род­ной для него язык; воспринятые с детства бытовые традиции; лите­ратура, сформировавшая его мироощущение музыка, ставшая «родной»; пища, способствовавшая формированию определенных вкусовых при­страстий; природная среда, неразделимая с его жизнью и вызываю­щая ностальгические чувства при расставании с нею...

Хотя в большинстве случаев нации как носители определенной культуры вырастали на почве определенного этноса, что создавало этническую предопределенность национального характера, образа мыслей и чувств, идеалов и вкусов, история знает немало вырази­тельных примеров полиэтничных наций — едва ли не самым яр­ким из них является американская нация, которая культурно, соци­ально-психологически, духовно объединила представителей не толь­ко европейских, но и африканских этносов, а в наше время все шире вбирает в свою культуру выходцев с Востока. Этот пример особен­но важен для осмысления, потому что закономерно усиливающаяся

тенденция межэтнической гибридизации народов поведет человече­ство по тому же космополитическому пути: в каждом конкретном случае будет находиться лишь определенная мера соотношения на­ционально-специфического и общечеловеческого. Способом дости­жения диалектического единства двух названных начал станет диа­лог культур — замечательное явление, теоретически обоснованное в XX в. М.М. Бахтиным, М. Бубером, В.С. Библером и др.

Знаменательно, что в последнее время понятие «диалог» широко применяется и в исследованиях современных отношений культу­ры и природы, где оно интерпретируется как «диалог с природой». На первый взгляд это выражение абсурдно — диалог является меж­субъектной связью, природа же выступает для человека объектом его научной и производственной деятельности, а не субъектом — во всяком случае для взрослого человека, сознание которого, как некогда сознание человечества, выросло из «пеленок» язычески-мифологического одухотворения природы. Но в действительности выражение «диалог с природой» имеет глубокий смысл, так как оно фиксирует — разумеется, метафорически — такую форму отноше­ния культуры к натуре, которая по сути своей подобна диалогу. Потому что наше отношение к природе может быть двояким: к ней можно относиться с позиций научного познания и технического преобразования или утилитарного потребления, когда явления при­роды воспринимаются как объекты, с которыми человек-субъект, руководимый собственными интересами, может совершать какие-либо действия: разрушать в эксперименте, изменять формы при­родного существования, делать чучела, музейные экспонаты, укра­шения своего бытия, наконец, просто убивать и поедать. Но мы можем относиться к этим же явлениям и как к субъектам, пре­красно сознавая при этом, что подлинными субъектами они не яв­ляются, — таково искусство, которое в басне, сказке, стихотворении и повести" может приписывать зверю, растению и даже вещи чело­веческие способности, например способность к диалогу. Поскольку в сказке в отличие от мифа мы видим вымысел, а не высшую, сверхопытную реальность, художественный образ природного явле­ния становится не подлинным субъектом, а квази-субъектом, т.е. объектом, воспринимаемым нами как субъект.

Присвоив себе звание «царя природы», человек решил, что он имеет «законное» право не только на ее познание, но и на манипу­лирование ею, простирающееся вплоть до уничтожения конкретных природных объектов. Когда выяснилось, что им был совершен не­признанный природой акт самозванства и что дальнейшее насилие ^над нею угрожает его собственному существованию, человек ока-

8 Кул

Глава 10. Закономерности процесса культурогенеза

зался перед необходимостью радикально изменить свое отношение к природе, как к внешней для него географической среде, так и к своему внутреннему природному содержанию — духовной и теле­сной сторонам его собственного бытия. В XX в. 3. Фрейд открыл глубинный внутренний конфликт между природой и культурой в человеческой психике, который порождает различные формы пси­хических расстройств. Не касаясь эффективности предложенных основоположником психоанализа методов лечения этих расстройств, следует подчеркнуть, что и в такой тончайшей области бытия, как психика человека, спасительным может быть только диалогичес­кий контакт сознания и подсознания, врожденных физиологичес­ких влечений организма, в том числе либидо, и воспитанных куль­турой нравственных принципов.

Сложнейший аспект взаимоотношений культуры и натуры в са­мом человеке — педагогический. Отечественной теоретической мыс­лью и, что несравненно хуже, педагогической практикой нашей со­временной школы игнорируется принципиальное различие между образованием и воспитанием. Между тем образование есть процесс передачи знаний, а воспитание — процесс приобщения к ценнос­тям. Мы имеем дело с двумя различными ситуациями. Передача знаний может осуществляться на школьном уроке, в университет­ской лекции, с помощью учебника, обращенного к еще большему чис­лу получающих информацию, — в данном случае преподаватель не принимает во внимание индивидуальных особенностей психики каж­дого ученика и передает им объективно-безличные знания, которые воспринимаются безличным, одинаковым по сути его деятельности абстрактным мышлением. Воспитание же может быть эффектив­ным только тогда, когда Учитель как «Значимый другой» передает ценности каждому индивидуально на том основании, что ценност­ные установки, воспринимаемые воспитуемым, должны синтезиро­ваться с его уникальными в своей целостности природными данны­ми, «натурой», врожденными чертами темперамента, характера, нервной системы. Вот почему талант воспитателя встречается неизмеримо реже, чем дар преподавателя — первый предполагает наличие у ро­дителей и профессиональных педагогов «ощущения индивидуаль­ности» воспитуемого, особого рода интуиции, близкой к интуитивно­му озарению художника.