Уважение обоих множеств моральных интуиций

Священник ссылался на случай с пересадкой органов с тем, чтобы обратиться к определенной моральной интуиции.

Действительно, интуитивно мы чувствуем, что нельзя, скажем, убить больного раком, чтобы спасти жизнь больного с изношенным сердцем.

Наша интуиция в отношении такого рода случаев затем используется для оправдания вывода о том, что никогда нельзя лишать человека жизни, какие бы мотивы за этим ни стояли, д отсюда уже вытекает, что нельзя лишать жизни Мэри ради спасения жизни Джоди.

Однако из интуиции, относящейся к случаям пересадки органов — той интуиции, к которой апеллирует священник, — не следует, будто бы всегда безнравственно лишать жизни невинного человека. Существуют иные, столь же сильные интуиции, которых священник не заметил. Мы интуитивно чувствуем, что допустимо лишать жизни невинных людей в таких случаях, как случай с космонавтами и с подводной лодкой.

Если уж мы начали обращаться к такого рода моральным интуициям, то нельзя произвольно выбирать одни из них и отбрасывать другие. Если мы соглашаемся с интуицией в случае с пересадкой органов, то мы должны согласиться и с интуицией в случае с космонавтами и подводной лодкой. Но тогда обоснование запрещения убить Мэри ради спасения Джоди, приведенное священником, рушится.

Фактически случай с Джоди и Мэри, как я уже сказал, с точки зрения моральной интуиции гораздо более похож на случай с космонавтами, чем на случай с пересадкой органов (по крайней мере мне так представляется). Поэтому обращение к интуиции в данном случае подкрепляет решение убить Мэри ради спасения Джоди.

Трудный вопрос

Перед теми, кто, подобно мне, стремится с уважением отнестись к обоим множествам моральных интуиции, встает трудный вопрос: почему допустимо убить одного космонавта ради спасения другого, но недопустимо лишить жизни ракового больного для спасения жизни пациента с из-

ношенным сердцем? Интуитивно мы осознаем, что иногда можно лишить невинного человека жизни ради спасения другой жизни, а иногда этого сделать нельзя. Очень нелегко оправдать разграничительную линию между этими случаями. В чем заключается существенная разница между случаем с космонавтами и случаем с пересадкой органов? Я не уверен, что смогу адекватно ответить на этот вопрос. У вас на этот счет могут быть собственные соображения.

Приложение: можно ли было не считаться с решением родителей?

Конечно, можно было принять ту точку зрения, что следовало спасти Джоди за счет смерти Мэри. Но совершенно другое дело — отстаивать эту точку зрения вопреки желанию родителей. Некоторые люди могли бы сказать, что хотя в этих условиях нужно было делать операцию, но нельзя было навязывать это решение родителям. В конце концов, именно родителям, а не нам с вами, придется жить с последствиями этого решения. Долгие годы им придется заботиться о физически неполноценном ребенке, который будет служить для них постоянным напоминанием о том, что они поступили вопреки «воле Бога».

К тому же родители знали, что окружающие будут относиться к Джоди пренебрежительно вследствие ее физических недостатков и в их городке нет ни экономических, ни медицинских условий для того, чтобы обеспечить ей нормальное качество жизни.

Я с глубоким сочувствием отношусь к положению родителей, однако уверен в том, что когда не посчитались с их мнением, то поступили правильно. Как правило, мы поступаем вопреки воле людей, чьи религиозные верования запрещают спасать чью-то жизнь, когда это можно сделать. Например, свидетели Иеговы верят в то, что нельзя спасать Жизнь посредством переливания крови, но мы не считаемся с этим запретом, когда нужно спасти ребенка.

Но что можно было бы ответить надругое возражение: как Джоди со своими физическими недостатками будет жить в семье и в сообществе, которое с предубеждением относится и к ней самой, и к ее недостаткам?

Мне представляется, что этот вопрос не имеет большого значения. Мы не учитывали этих соображений, когда решали вопрос — дать возможность жить этому ребенку или позволить ему умереть. Почему мы должны думать о них сейчас? Джоди является живым, подвижным и в общем-то здоровым ребенком. Возможно, она проживет до ста лет. Нельзя обрекать ее на смерть на основе лишь того соображения, что ее физический недостаток осложнит ей жизнь и ей трудно будет жить среди грубых и невежественных людей. Тот, кто верит, что «право на жизнь» не имеет исключений, не может рассуждать иначе.