Взаимоотношения византийцев с Римо-католической церковью в 11-15 стт. Лионская и Ферраро-Флорентийская унии

Византийская империя и латинский (католический) запад в эпоху династии Комнинов (1081-1185гг). Греческая фамилия Комнинов впервые упоминается при Византийском императоре Василии Болгаробойце. Комнины – представители крупного малоазиатского землевладения.

Алексей I‚ как и его дядя Исаак ‚ сидевший на троне в 1057-1059г.г. ‚выдвинулся благодаря своим военным талантам. Энергичное и умелое правление Алексея 1 (1081-1118) с честью вывело государство из целого ряда внешних опастностей‚ которые грозили существованию империи.

Алексей Комнин – основатель династии – взошел на престол Византийской империи в критическое для государства время. К восточным границам империи подошли полчища турок-сельджуков. Мусульмане в течение десяти лет подбирались к Босфору‚ вытесняя из Малой Азии и армян‚и византийцев. Когда Алексей Комнин стал императором‚ у него была прекраснейшая возможность наблюдать из окон своего собственного дворца за турецким лагерем‚ расположенным на противоположном берегу пролива. С запада наступали норманны во главе с Робертом Гискаром‚ которые до этого времени уже завоевали Византийские фемы (области) на южном берегу Апенинского полуострова. С севера‚ из-за Дуная‚ вторгались кочевники-печенеги. С юга приморские города блокировались флотом турецкого пирата Чахи.

Первых десяти лет правления Алексея Комнина было достаточно для того‚ чтобы империя не только выстояла‚ но и перешла в контрнаступление. Благодаря энергичным действиям Алексею Комнину удалось навести порядок внутри государства и организовать армию и флот для защиты рубежей империи. Византийские наемники (главным образом англо-саксонские дружины‚ так называемая “варяжская гвардия”) остановили и изгнали с балканского полуострова норманских завоевателей‚ а также отбили натиск турок-сельджуков. При помощи половецкой конницы были разбиты печенеги. Последние раз и навсегда сошли с исторической арены.

Алексей Комнин‚ переживая ужасы 1081-1091г.г.‚ подобно Михаилу VII‚ обращается к западу с просьбой прислать вспомогательные отряды наемников. Но благодаря половецкому вмешательству и смерти эмира Чахи‚ опасность для Константинополя миновала‚ так что в 1092 году‚с точки зрения Алексея‚ вспомогательные отряды уже казались для империи ненужными.

Когда в 1096 г. К Константинополю подошли рыцари первого крестового похода Алексей Комнин был настолько силен, что сумел „ поставить на место” западных варваров. Вожди крестоносцев признали себя вассалами Василевса Византии. Воспользовавшись победами крестоносцев на Ближнем Востоке и в Малой Азии, Алексей Комнин существенно потеснил турок–сельджуков и расширил свои владения на востоке.

Иоанн II Комнин (1118-1143) своими высокими нравственными качествами заслужил всеобщее уважение и прозвище Калоиоанна‚ то есть хорошего Иоанна. И греческие‚и латинские писатели сходны в высокой оценке нравственной личности Иоанна.

Старший сын основателя династии Алексея Комнинна, наследовал отцу, выдержав соперничество своей честолюбивой сестры Анны, мечтавшей посадить на трон своего мужа Никифора Вриения. Придя к власти, Иоанн показал себя способным властителем и талантливым военачальником. Он окончательно уничтожил печенегов, одержал победы над сербами и венграми, нанес поражение сельджукам. Под византийское господство были возвращены Киликия и Антиохия. Союз с германским императором служил Империи надежным щитом против враждебных устремлений Норманнского королевства в Сицилии и Южной Италии. Иоанн прекрасно понимал опасность привилегий Венеции, данных его отцом в крайне тяжелое для Империи время, но вынужден был отказаться от борьбы с богатой Венецианской республикой. Он реформировал византийский флот. Принял меры по централизации его управления. После смерти Иоанна из-за несчастного случая на охоте императором стал его младший сын Мануил.

Мануил I Комнин (1143-1180) – убежденный поклонник запада‚ латинофил‚ который поставил себе идеалом тип западного рыцаря. В это время при Византийском дворе появляется огромное число выходцев из Западной Европы‚ в руки которых постепенно перешли наиболее выгодные и ответственные места в империи. Мануил Комнин был женат дважды. И оба раза его женами были западные принцессы: Берта Зульцбанская и Мария – дочь правителя Антиохийского королевства.

Мануил Комнин – был современником второго крестового похода, который закончился самым печальным образом. Раздоры между французскими и немецкими рыцарями, между палестинскими и европейскими христианами не добавили чести крестоносцам. Мануил видел во втором крестовом походе опасность для своего государства, для своего влияния на латинских князей на Востоке, особенно в Антиохии, которые, получив поддержку с Запада, могли не считаться с Византийским императором. Мануил был рад окончанию второго крестового похода, так как это развязывало ему руки для его западной политики.

Подчинение Рено Шатийонского и вступление Василевса в Антиохию в 1159г. знаменовали триумф византийской политики по отношению к латинянам. Это был результат более чем шестидесяти лет усилий и борьбы. Несмотря на многие трудности и войны, византийские императоры „ никогда не упускали из вида проблему Антиохийского княжества, проблему, поставленную во время первого крестового похода и с того времени никогда не решенную”.

Мануил первым из Комнинов перенес на запад основное направление византийской политики. В его первоначальные планы входило отвоевание Южной Италии, но замыслы императора шли гораздо дальше – вплоть до объединения под своей властью Востока и Запада христианского мира. Этими идеями определялись его отношения с западными государями, германскими императорами и римскими папами. Все правление императора Мануила было обусловлено его увлечением западными идеалами‚ его несбыточной мечтой восстановить единую Римскую империю через отнятие ‚ при участии папы ‚короны у западного государя (императора Священной Римской Империи) и готовностью заключить унию с Римо-католической церковью. Латинское засилье и пренебрежение туземными интересами вызывали в народе всеобщее недовольство: ощущалась необходимость в перемене системы. Император Мануил умер‚ не увидев крушения своей политики.

Долгое царствование Мануила I было последним взлетом славы и могущества Византийской империи накануне завоевания ее крестоносцами в 1204 году. Мануил был незаурядной и разносторонней личностью, выделялся воинскими доблестями и веселым нравом, умел привлекать к себе людей, был образован и принимал участие в богословских диспутах. Вместе с этим он был поклонником западной культуры: при его дворе устраивались турниры, а среди ближайшего окружения находилось множество выходцев с Запада.

В годы царствования малолетнего Алексея II (1180-1183) вся полнота власти находилась в руках любимца императрицы Марии – племянника императора Мануила протосеваста Алексея Комнина. Новое правительство искало поддержку и опору в ненавистном латинском элементе‚что не могло не вызвать народное раздражение. На столь популярную ранее императрицу Марию стали смотреть как на “иностранку”.

Против могущественного протосеваста Алексея составилась целая партия‚ во главе которой встал Андроник Комнин. Андроник Комнин – племянник Иоанна II и двоюродный брат Мануила 1 - лицо‚ на которое население столицы‚ раздраженное латинофильской политикой Марии Антиохийской и ее любимца Алексея Комнина‚ возлогало все свои надежды. Очень искусно выставляя себя защитником прав малолетнего Алексея II попавшего в руки злых правителей‚ и другом Ромеев‚ Андроник сумел привлечь к себе сердца измученного населения‚ которое его боготворило.

Подготовив в столице соответствующую обстановку‚ Андроник двинулся на Константинополь. Узнав о приближении Андроника‚ многочисленная толпа дала волю своей ненависти по отношению к латинянам. Византийцы с остервенением набросились на католические кварталы и начали избивать латинян‚ не различая ни пола‚ ни возраста. Были разгромлены не только частные дома‚ но и католические храмы и благотворительные учереждения: в одной из больниц были перебиты больные‚ лежащие в постелях. Папский посол был поруган и обезглавлен‚ а многие из католиков были проданы в рабство на турецких рынках. Всесильный правитель протосеваст Алексей Комнин был ослеплен и заключен в темницу.

В 1183 году‚ Андроник ‚ шестидесяти трех лет от роду‚ становится автократором (самодержцем) Ромеев.

Андроник занимал престол в течение двух лет. В 1185 году в Константинополе вспыхнула революция‚ которая посадила на престол Исаака Ангела. Попытка бежать Андронику не удалась. Он подвергся страшным мучениям и оскорблениям‚ которые перенес с необыкновенной стойкостью. Новый император даже не позволил‚ чтобы растерзанные останки Андроника удостоились хоть какого-либо погребения

Избиением латинян 1182 года‚ по словам Ф. И. Успенского‚ “действительно‚если не посеяно‚то полито зерно фанатической вражды запада к востоку”.

Никейская империя и возрождение Византии в середине тринадцатого столетия. Иерусалим был взят штурмом 15 июля 1099 г. после нескольких неудачных попыток. Крестоносцы не ограничились грабежами‚ а устроили тотальное избиение туземного населения. Мусульмане надолго запомнили реки крови на узких улочках Иерусалима.

В 1187 г. Юсуф Салах-ад-дин после шестидневной осады отвоевал Иерусалим у крестоносцев. Падение Святого Города взволновало весь христианский мир и привело к третьему крестовому походу‚ в котором приняли участие сразу три монарха-крестоносца: Фридрих Барбаросса‚ Ричард Львиное Сердце и Филипп Август.

Третий крестовый поход не оправдал ожиданий. Иннокентий III - папа‚ понтификат‚ которого приходится на рубеж двенадцатого и тринадцатого столетий – призвал к новому крестовому походу в Палестину против „сарацин“. В 1202 г. христианские армии отправились в Египет для войны с султаном‚ которому принадлежал Иерусалим.

Папа возлагал огромные надежды на четвертый крестовый поход. Но произошло невероятное. Вместо того‚ чтобы штурмовать мусульманские твердыни на Святой Земле‚ крестоносцы оказались под стенами Константинополя – столицы Византийской империи.

У рыцарей не хватало средств, для того‚ чтобы рассчитаться с Венецией за помощь кораблями и продовольствием‚ оказанную республикой святого Марка. Крестоносцы согласились помочь венецианцам расправиться с Византией – главным конкурентом итальянских купцов в торговле с востоком. Это выглядело‚ как вмешательство “воинства Христового” в борьбу за императорский престол на стороне одного из претендентов‚ человека‚ пообещавшего способствовать венецианцам в их торговле со странами Востока.

13 апреля 1204 года крестоносцы овладели Константинополем. Византийский правитель Алексей V Дука Мурзуфул стал императором в результате очередного дворцового переворота. Боясь быть захваченным и попасть в руки крестоносцев‚ он спасся бегством. Западные варвары подвергли столицу империи жесточайшему разграблению. Впервые со времен основания Константинополь стал добычей врага.

Крах империи в 1204 году был одновременно и крахом представлений Ромеев о самих себе‚ о Священной империи и о ее месте в современном мире. Византийцы пережили глубокое потрясение. Христиане западной половины единой когда-то империи разгромили христиан восточной половины. Униженным и ограбленным ромеям казалось‚ что наступил конец Света.

Захватив Константинополь, крестоносцы основали свое собственное государство, которое современники на западе называли Романией ‚ а историки – Латинской империей. Но крестоносцам не удалось закрепиться на всех Византийских землях. Да и сама Романия не была сильным монолитным государством и вскоре распалась на Фессалоникийское королевство‚ Афинское герцогство и Ахайское княжество.

Крестоносцы установили на завоеванных землях свои порядки. Иногда даже говорили‚ что на Балканах возникла ”Новая Франция“. Как и на западе‚ здесь появились рыцарские замки. Константинопольским патриархом был избран католик (бывший иподиакон Фома Марозини).

В то время как крестоносцы занимались дележом Византийского наследства, Ромеи на неоккупированых территориях образовали независимые государства: Эпирский деспотат, Никейскую и Трапезундскую империи.

Из выше перечисленных государств наиболее могущественным была Никейская империя. Город Никея находился в семидесяти километрах от Константинополя. В нем жило 25 -30 тыс. жителей. В 13 ст. здесь было много церквей и монастырей. Среди них и храм Святой Софии, в котором в 4 в. проходил Первый Вселенский собор. В Никее собралась богатая византийская знать, выдвинувшая из своей среды на императорский престол Феодора Ласкариса (1208 – 1222гг.). Он был отважным воином и политиком. Феодор Ласкарис сумел объединить греков, а также остановить продвижение крестоносцев в Малой Азии и нанести поражение туркам – сельджукам. Ему удалось укрепить восточные рубежи, возобновить флот и усилить сухопутную армию.

В Никею съехалась высшее православное духовенство, известные константинопольские ученые, искусные ремесленники и все, кто спасался от крестоносцев. Никея пережила подъем и превратилась в главный центр византийской культуры.

Надежды Ромеев на быстрое изгнание крестоносцев оправдались. Уже в середине 13 ст. латиняне потеряли огромные территории на Балканском полуострове. Византийцы предприняли несколько попыток для того, чтобы отвоевать Константинополь и одна из них увенчалась успехом. Местные греки с радостью встречали никейский отряд, вступивший в священную столицу василевсов. После неудачного столкновения с византийцами крестоносцам только и оставалось, как кораблями по морю бежать на Запад. 15 августа 1261г. правитель Никеи Михаил VIII Палеолог – основатель последней династии византийских императоров – вошел в Константинополь. Империя Ромеев была возрождена. Однако восстановленная Византия не смогла собрать воедино все свои бывшие владения. Афинское герцогство, Ахейское княжество, Трапезундская империя и Эпирский деспотат сохранили независимость.

Лионская уния(1274 г.). Папы второй половины XIII века в своей восточной политике не желали повторения четвертого Крестового похода, который, как известно, не решил столь важного для папы вопроса о греческой схизме и снял с ближайшей очереди другой важный для папы вопрос о крестовом походе в Святую Землю. Папам казалось гораздо привлекательнее и реальнее заключение мирной унии с греками, которая положила бы конец давнишней схизме и вселила бы надежду на возможность осуществить совместный греко-латинский поход на освобождение Иерусалима. Обратное завоевание греками Константинополя в 1261 г. произвело на папу удручающее впечатление. Папские воззвания отправлены были к различным государям с просьбой спасти латинское детище на Востоке. Однако и в данном случае папские интересы находились в зависимости от итальянских отношений курии: папы не желали, например, действовать на Востоке при помощи ненавистных им Гогенштауфенов в лице Манфреда. Но, так как владычество последних в Южной Италии было уничтожено приглашенным папами Карлом Анжуйским, который, как известно, сразу открыл наступательную политику против Византии, то для папства возможное завоевание Константинополя этим католическим королем казалось менее приемлемым, чем та же мирная уния, так как возросшая вследствие завоевания Восточной империи мощь Карла едва ли бы нанесла меньший ущерб мировому положению папства, чем нанесло бы владычество Гогенштауфенов в Византии. Интересно, что первая уния, заключения Михаилом Палеологом в Лионе, создалась не под давлением восточной турецкой опасности, а под угрозой наступательной политики Карла Анжуйского.

Во взглядах восточного императора на унию со времени Комнинов произошло большое изменение. При Комнинах, особенно в эпоху Мануила, императоры искали унии не только под давлением внешней турецкой опасности, но и в надежде при помощи папы получить господство над Западом, т.е. осуществить совершенно для того времени уже неосуществимый план восстановления единой прежней Римской империи; в этом своем стремлении императоры столкнулись с аналогичными стремлениями пап также достичь полноты власти на Западе, так что уния, в конце концов, не состоялась. Первый Палеолог выступал в своих переговорах об унии уже с гораздо более скромными притязаниями. Дело шло уже не о распространении Византийского государства на Западе, а о защите этого государства, при помощи папы, против Запада в лице грозного Карла Анжуйского. Папская курия на эти условия шла охотно, понимая, что церковное подчинение Византии Риму в данных обстоятельствах, в случае успешного удаления от последней сицилийской опасности, должно было повлечь за собой и род светского протектората Рима над Константинополем. Но возможность подобного усиления светской власти папы должна была встретить определенное сопротивление среди западноевропейских государей, которое папе нужно было бы преодолеть. В свою очередь, восточный император на пути сближения с Римской церковью встречал упорную оппозицию среди греческого духовенства, остававшегося в громадном большинстве верным заветам восточного православия. Папа Григорий X, по словам Нордена, “влиял на сицилийского короля духовными доводами, Палеолог же на своих прелатов — политическими аргументами”.

Для целей Михаила VIII было в высшей степени важно, что один из выдающихся представителей Греческой церкви, “муж умный, — по словам Григоры, — питомец красноречия и науки”‚ будущий патриарх Иоанн Векк, бывший раньше противником унии и заключенный за это императором в темницу, сделался за время заключения сторонником унии и ярым пособником императора в деле его сближения с Римом.

Собор был назначен на 1274 год во французском городе Лионе, куда Михаил отправил торжественное посольство во главе с бывшим патриархом Германом, давним другом императора, и известным государственным деятелем и историком Георгием Акрополитом. Со стороны Римской церкви на соборе должен был играть руководящую роль не кто иной, как самый знаменитый представитель средневековой католической учености Фома Аквинский, умерший, однако, на пути в Лион. Его заменил на соборе не менее блестящий представитель западной церковной науки кардинал Бонавентура. На соборе присутствовал также монгольский епископ.[i] Автор жития св. Бонавентуры Петр Галезиний (Pietro Galesino) в XVI веке и некоторые другие авторы XV века утверждали, что по приглашению папы император Михаил Палеолог сам отправился вЛион, чтобы присутствовать на соборе. Это утверждение источников было отмечено, проанализировано и отвергнуто Львом Алляцием в XVII веке.

Уния в Лионе была заключена на условии признания восточным императором догмата Filioque, опресноков и папского главенства, в чем от имени Михаила поклялся Георгий Акрополит. Кроме того, Михаил выразил папе готовность помочь войском, деньгами и продовольствием в предполагаемом совместном крестовом походе на освобождение Святой Земли, но под условием установления мира с Карлом Анжуйским, чтобы император мог направить свои силы на Восток, не боясь получить удара с Запада.

Уния не дала желаемых результатов ни для одной, ни для другой стороны. Как и следовало ожидать, Михаил встретил упорное сопротивление к введению унии со стороны громадного большинства греческого населения. Направленный против унии, против Михаила Палеолога и Иоанна Векка собор был созван в Фессалии. Затем, идея крестового похода не могла быть особенно приятной для императора, не способного забыть о последствиях четвертого Крестового похода. Дополнительной трудностью было то, что Михаил был в дружеских отношениях с египетским султаном, убежденным противником латинян Сирии.

С 1274 по 1280 годы пять папских посольств прибыли в Константинополь для подтверждения унии. Однако, в 1281 году новый папа, француз Мартин IV, ставленник Карла Анжуйского на папском троне, разорвал унию и полностью поддержал агрессивные планы Карла против Византии. Михаил же считал самого себя связанным обязательствами по Лионской унии до дня своей смерти.

Ферраро - Флорентийская уния(1439г.). Наиболее известной унией является Флорентийская уния 1439 г. К этому времени политическая атмосфера на христианском Востоке была уже гораздо более напряженной, чем в годы Римской(1369 г.) унии. Разгром турками Сербии и Болгарии, никопольское поражение крестоносцев, неудачное странствование Мануила II по Западной Европе и, наконец, завоевание турками Фессалоники в 1430 г. ставили Восточную империю в критическое положение, которого Ангорское поражение турок монголами поправить не могло. Но подобные успехи турок были уже серьезною грозой и для западноевропейских государств. Вот почему в истории Флорентийской унии такую важную роль играет и так сильно чувствуется сознание необходимости предпринять общую латинско-греческую борьбу против турок. Но‚ несмотря на весь ужас положения империи, в Византии существовала как в XIV, так и особенно в XV веке православная националистическая партия, боровшаяся против идеи унии не только из-за боязни потерять чистоту греческого православия, но также из-за того, что помощь Запада, купленная ценой унии, повлечет за собой политическое преобладание Запада на Востоке. Иными словами, речь шла об опасении того, что предстоящее турецкое владычество заменится владычеством латинским. В первой четверти XV века византийский полемист Иосиф Вриенний писал: “Не верьте, что западные народы нам помогут. Если же когда-либо они, для виду, и встанут на нашу защиту, то вооружатся для того, чтобы уничтожить наш город, род и имя”. Подобное опасение для XV века имело вполне реальные основания в политических планах Альфонсо Великолепного на Востоке.

В это время на Западе был созван третий, после Пизанского и Констанцского, Великий собор XV века в Базеле, выставивший, как программу своей деятельности, реформу церкви в ее главе и членах и подавление принявшего после смерти Яна Гуса весьма обширные размеры гуситского движения. Папа Евгений IV враждебно относился к собору с подобными планами. С византийскими греками и императором Иоанном VIII были одновременно и независимо открыты переговоры Базельским собором и папою. Базельский собор и Константинополь обменялись посольствами, и в числе греческих послов в Базель находился игумен одного из константинопольских монастырей Исидор, будущий митрополит Московский, произнесший на соборе речь в пользу соединения церквей. По его словам, это “создаст грандиозный памятник, могущий соперничать с колоссом Родосским, вершина которого достигала бы небес и блеск которого отражался бы на Востоке и Западе.” После безрезультатных споров о месте будущего собора отцы Базельского собора вынесли решение о том, что последний, устранив гуситские раздоры, займется уже после этого улаживанием греческого вопроса. Подобное решение собора было в высшей степени обидным для византийских греков, носителей истинного православия, которые в данном случае ставились на одну доску с “еретиками” гуситами. В Константинополе по этому вопросу “разразилась настоящая буря”. Между тем, император постепенно сближался с папой, в руки которого и перешло ведение дела унии. Боясь реформаторских стремлений Базеля, Евгений IV перенес заседание собора в северо-итальянский город Феррату, а затем, из-за вспыхнувшей там чумы, во Флоренцию. Однако часть членов собора, не повинуясь папскому велению, осталась в Базеле и даже избрала другого папу.

Заседания Ферраро-Флорентийского собора были обставлены с необычайной торжественностью. Император Иоанн VIII с братом, Константинопольский патриарх Иосиф, Эфесский митрополит, ярый противник унии Марк, одаренный и высокообразованный сторонник унии Виссарион, и большое количество других духовных и светских лиц прибыли через Венецию в Феррару. Московский великий князь Василий II Темный отправил на собор недавно назначенного митрополитом в Москву склонного к унии Исидора, которого сопровождала многочисленная свита из русских духовных и светских лиц. Это была эпоха расцвета Итальянского Возрождения, когда Феррара жила кипучей жизнью культуры и просвещения под владычеством фамилии Эсте, а Флоренция — блестящих Медичи.

Споры и рассуждения на соборе, сводившиеся к двум главным вопросам, к Filioque и главенству папы, затянулись довольно долго. Далеко не все прибывшие греки соглашались признать эти положения. Утомленный император собирался уехать. Патриарх Иосиф, противник унии, умер во Флоренции еще до официального ее объявления. Особенно деятельно на пользу унии работал Московский митрополит Исидор. Наконец, составленный на двух языках акт унии был, в присутствии императора, торжественно обнародован 6 июля 1439 г. во Флорентийском соборе Santa Maria del Fiore. Некоторые из греков во главе с Марком Эфесским этого акта не подписали.

В Италии до сих пор существует целый ряд памятников, относящихся к Флорентийской унии. Один из интересных, особенно для нас, современных XV веку экземпляров акта унии на трех языках: латинском, греческом и славянском, хранится и выставлен для обозрения в одной из библиотек Флоренции (Biblioteca Laurenziana). Среди греческих и латинских подписей на этом документе находится и одна русская подпись “смиренного епископа Авраамия Суздальского”, присутствовавшего на соборе. Существует, как известно, в наши дни и собор во Флоренции Santa Maria del Fiore, где была провозглашена уния. В другой флорентийской церкви, Santa Maria Novella, сохранился надгробный памятник умершего во время собора Константинопольского патриарха Иосифа. На памятнике можно видеть до сих пор фресковое изображение патриарха во весь рост. Наконец, в Палаццо Риккарди в той же Флоренции сохранилась большая фреска итальянского живописца XV века Беноццо Гоццоли (Benozzo Gozzoli), изображающая шествие волхвов, которые отправляются в Вифлеем на поклонение новорожденному Христу. Под видом едущих верхом волхвов художник изобразил, между прочим, правда, довольно фантастически, Иоанна Палеолога и патриарха Иосифа, въезд которых во Флоренцию он мог лично наблюдать. Рим также имеет несколько воспоминаний о Флорентийской унии. Между большими барельефами с изображением Спасителя, Богородицы, апостолов Петра и Павла на известных главных входных дверях в храм св. Петра, работы XV века, помещены небольшие барельефы, имеющие отношение к Флорентийскому собору. Это: отплытие императора из Константинополя, прибытие в Феррару, заседание Флорентийского собора, отплытие императора со свитой из Венеции. Затем, в одном из римских музеев хранится красивый, часто приводимый на рисунках, бронзовый бюст в натуральную величину Иоанна Палеолога в остроконечной шляпе, исполненный, может быть, с натуры во время пребывания императора во Флоренции.

Подобно Лионской унии, Флорентийская не была принята на Востоке, и возвратившийся в Константинополь Иоанн быстро увидел, что задуманное им дело не удалось. Около не подписавшего унию Марка Эфесского сплотилась многочисленная православная партия; многие из подписавших унию взяли свои подписи обратно. Исидор, решившись по возвращении в Москву ввести унию в России и приказав в Успенском соборе прочесть торжественно грамоту о соединении церквей, также не нашел никакого сочувствия и, будучи назван великим князем не пастырем и учителем, а волком, был заключен в монастырь, откуда бегством спасся в Рим. Восточные патриархи, Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский, высказались также против унии, и на Иерусалимском соборе 1443 г. Флорентийский собор был назван “скверным” (μιαρά).

Католическая церковь, однако, до сих пор признает всю важность решений Флорентийского собора, и еще в XIX веке папа Лев XIII в своей энциклике (окружном послании) о соединении церквей призывал православных возвратиться именно к решению этого собора.

Последний византийский государь Константин XI, подобно своему брату Иоанну VIII, видел спасение гибнущего государства в унии.

Вопрос о соборе в Святой Софии. Некоторые ученые утверждают, что в 1450 году в храме Св. Софии будто бы был созван собор с многочисленными представителями православного духовенства. В присутствии приехавших в Константинополь патриархов — Антиохийского, Александрийского и Иерусалимского — собор этот, осудив унию и ее сторонников, восстановил православие. Издавший впервые отрывки деяний этого собора еще в XVII веке известный ученый Лев Алляций признал их подложными. С этого времени мнения ученых разделились. Одни, следуя примеру Алляция, признавали деяния собора подложными и самый собор не существовавшим. Другие, особенно греческие богословы и ученые, для которых подобный собор имел громадное значение, стояли за подлинность напечатанных деяний и считали созыв Софийского собора историческим фактом. Вопрос этот в последнее время решался скорее в пользу признания деяний Софийского собора подложными и отрицания самого факта созыва такого торжественного собрания, хотя и теперь еще раздаются голоса против подобного взгляда. Во всяком случае, мы не имеем достаточных оснований утверждать, что при Константине XI имел место открытый, утвержденный собором разрыв с унией. Наоборот, видя приближение смертельной опасности для города, Константин снова обратился за помощью к Западу. Однако вместо желаемой помощи в Константинополь прибыл бывший московский митрополит и участник Флорентийского собора, сделавшийся кардиналом Исидор. В декабре 1452 г., то есть за пять месяцев до падения города, он устроил в Св. Софии торжественное провозглашение унии и отслужил униатскую обедню с поминовением папы. Это вызвало сильнейшее возбуждение среди городского населения.

После падения Константинополя, под турецким владычеством, религия и религиозные учреждения греков сохранились. Несмотря на отдельные акты насилия турецкого правительства, и мусульманского населения против представителей Греческой церкви и православного населения, надо признать, что при Мехмеде II и его ближайших преемниках дарованные христианам религиозные права соблюдались довольно строго. Личности патриарха, епископов и священников признавались неприкосновенными. Все духовные лица считались свободными от подати, в то время как весь греческий народ был обязан платить ежегодную подать (харадж). Половина столичных церквей должна была быть обращена в мечети, а другая — остаться в пользовании христиан. Церковные каноны сохраняли свою силу во всех делах по внутреннему церковному управлению, которое, будучи осуществляемо патриархом и епископами, пользовалось самостоятельностью. При патриархе существовал Священный Синод; патриарх и Синод вели дела церковного управления. Все религиозные действия могли отправляться свободно. Во всех городах и деревнях разрешалось торжественное празднование Пасхи и т. д. Эта религиозная терпимость сохранялась в Турецкой империи до наших дней, хотя с течением времени случаи нарушения религиозных прав христиан со стороны турок участились, и положение христианского населения временами было очень тяжелым.

Внутренняя жизнь Православной Церкви в Византийской империи в эпоху Комнинов‚ Ангелов‚ Ласкарисов и Палеологов (1081-1453 гг.).

Церковная жизнь при Комнинах и Ангелах. В своем отношении к Церкви императоры династий Комнинов и Палеологов твердо придерживались типичных для Византии цезарепапистских взглядов. Император Исаак Ангел (1185-1195 ‚втор.1203-1204 гг.) утверждал: «На земле нет никакого различия власти между Богом и императором; царям все позволительно делать и можно нераздельно употреблять Божие со своим‚ так как они получили царскую власть от Бога и между Богом и ими нет расстояния”. Никита Акоминат‚ говоря о церковной политике императора Мануила Комнина‚ изрекает общее суждение о византийских императорах‚ которые считают себя “непогрешимыми судьями дел Божеских и человеческих”.

Эту точку зрения поддерживали и духовные лица‚ которые жили во второй половине 12-го столетия. Антиохийский патриарх Феодор Вальсамон – современник последних Комнинов и первого Ангела – писал: “Императоры и патриархи должны быть уважаемы‚ как учители (церкви)‚ ради силы святого помазания. Отсюда-то происходит власть правоверных императоров наставлять христианский народ и‚ подобно священникам‚ приносить Богу воскурение”.

Церковная жизнь при Комнинах и Ангелах открывала императорам возможность широко применять свои цезарепапистские взгляды. С одной стороны многочисленные ереси и заблуждения сильно волновали умы населения‚ с другой стороны турецкая и печенежская проблемы‚ сближение с Западом‚ угроза существованию Византии как самостоятельного государства заставили императоров обдумать и взвесить вопрос об унии с католической церковью‚ которая в лице папы могла предотвратить надвигающуюся с Запада на Восток политическую опасность

.Первые Комнины – Алексей I и Иоанн II – являясь защитниками Восточной православной церкви‚ под давлением веских политических причин соглашались на некоторые уступки в пользу католицизма. Мануил Комнин слишком усердно приносил интересы Восточной Церкви в жертву своей несбыточной прозападной политике.

Во внешних церковных делах время трех первых Комнинов – это эпоха оживленных сношений с папами и западной церковью. Главная причина подобного рода сношений – опасность, грозившая Византии со стороны внешних врагов – турок и печенегов – и заставлявшая императоров искать помощи на Западе, хотя бы ценою соединения церквей. Стремление Комнинов к заключению унии с Римо – католиками объясняется чисто внешними политическими причинами.

Внутренняя церковная политика Комнинов не может получить однозначную оценку. С одной стороны – борьба с еретическими заблуждениями и ересями, с другой – чрезмерный рост церковного и монастырского имущества, против которого правительство время от времени принимало соответствующие меры. Выступая против чрезмерного увеличения церковной собственности, Комнины в тоже время нередко являлись основателями и покровителями монастырей.

Главная борьба Алексея Комнина была направлена против павликиан и богомилов. Влияние этих еретиков с особой силой чувствовалось в округе Филиппополя. Ни физические преследования еретиков, ни организованные императором публичные прения с ними, ни сожжения на костре главы богомильского движения монаха Василия, не привели к истреблению противоцерковных учений, которые, правда, не имели большого распространения в империи.

Императоры из династии Ангелов отличались смутным характером и в политической, и в церковной жизни. Исаак, первый из Ангелов, самовольно смещал с престола одного за другим Константинопольских патриархов.

Религиозная жизнь при Комнинах и Ангелах (1081 - 1204гг.) отличалась интенсивностью и оживлением во внешних связях, а также противоречивыми, конфликтными процессами внутренних движений.

Церковная политика Ласкарисов и Палеологов. Папа Иннокентий III был разочарован результатами 4 – го крестового похода. Известно, что завоевание Константинополя крестоносцами в 1204г. Было совершено против воли папы. Однако, перспектива дальнейшей экспансия католицизма (как бы не было неприятным для папского престола усугубление разрыва с православным Востоком) с возникновением Латинской империи открывало для себя широкие горизонты.

В это время два патриарха носят титул Константинопольского. Один из них венецианец Фома Марозини – католический патриарх с кафедрой в Константинополе. Второй – православный – греческий патриарх с местом пребывания в Никее. Сами никейцы смотрели на перенесенный к ним патриарший престол, как на„чужой и присоединенный “, который будет со временем возвращен в Константинополь, на свое законное место. Весь интерес церковных отношений в Никейской империи сводится к ряду попыток найти пути сближения между церквями.

Иоанн III Дука Ватац правитель Никейского государства в 1222 – 1254гг. особенно казался расположенным принять унию, но при этом руководствовался исключительно политическими интересами. В последние годы правления Иоанна Ватаца наступил решающий момент для объединения церквей. Император выдвинул свои условия: возвращение ему Константинополя, восстановление Константинопольского патриархата, изгнание из города латинского императора и латинского клира. Иннокентий IV с этим согласился. Для восстановления единства христианского мира папа был готов пожертвовать государством, созданным крестоносцами. За возвращение Константинополя Иоанн Ватац был готов пожертвовать независимостью греческой церкви. Но в 1254г. умирают и Иоанн Ватац, и папа Иннокентий IV. В результате их соглашение осталось только проектом, который никогда не был реализован.

Феодор II Ласкарис – сын и наследник Иоанна Ватаца – полагал, что, будучи императором, он должен руководить церковной политикой, принимать участие в делах церкви и председательствовать на церковных соборах. В соответствии с этим он не захотел иметь очень энергичного патриарха, обладающего сильной волей. Так же как и его отец, Феодор рассматривал союз с Римом только как шаг к Константинополю.

Михаил VIII Палеолог, узурпировавший никейский трон в 1259г. сумел овладеть Константинополем без какой либо поддержки со стороны Святого Престола. Никейская империя сохранила православную церковь и православное патриаршество и возвратила их в Константинополь.

В годы царствования Палеологов (1261 – 1453гг.) были возобновлены попытки унии (Лионская 1274г., Ферраро – Флорентийская 1439 г.). Это - время расцвета поздневизантийского богословия и религиозного искусства. Некоторые замечательные фрески этой эпохи, как например росписи храма Божьей Матери на полях около Константинополя (теперь мечети Кахрие Джами), были открыты только в двадцатом веке.

Патриаршее управление. Управление греко-восточной церковью, как и в прежние века, сосредоточивалось в руках четырех православных патриархов — Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского. Константинопольский патриархат, занявший еще с 7-го века первенствующее положение в ряду прочих патриархатов, сохранил за собой это положение и теперь. Он стоит во главе важнейших событий церковно-исторической жизни, принимает деятельное участие в разрешении общецерковных вопросов и своим авторитетом дает силу тем или другим решениям. Остальные патриархи востока, находясь под игом мусульман и латинян и имея небольшие паствы, принимали меньшее участие в общецерковных делах и имели меньший авторитет (были случаи, когда им, теснимым, приходилось оставлять свои кафедры и проживать в Константинополе, имея только титул патриархов). Но при этом они не были в подчинении у патриарха Константинопольского. Взаимные отношения всех восточных патриархов представляли союз равных по достоинству и власти иерархов. Константинопольский патриарх по внешним причинам, был только первым среди равных, он не имел права повелевать другими или своей властью без их согласия решать общецерковные дела. История попыток к соединению с латинянами полностью это подтверждает. Император и патриархи Константинополя для переговоров всегда приглашали восточных патриархов. Так, в первой половине 13 века, когда шли переговоры латинян с никейским императором Иоанном Дукою Ватацем (1222-54 г) и патриархом Германом, Герман сказал папским легатам, что без восточных патриархов ничего нельзя решать. Во время лионской унии имп. Михаил Палеолог прилагал все старания получить согласие на унию от патриарха Александрийского, Афанасия III, проживавшего в то время в Константинополе. На Флорентийском соборе восточные патриархи в лице своих уполномоченных принимали самое живое участие во всех совещаниях по вопросу о соединении церквей. Если случалось, что константинопольский патриарх превышал свою власть и хотел сам решать общецерковные дела, то другие патриархи давали ему твердый отпор. Так было после Флорентийского собора, когда восточные патриархи осудили константинопольского патриарха Митрофана Кизикского, а потом низложили другого — Григория Мамму. Еще менее возможно было подчинение во внутренних делах по управлению патриархатами. Каждый патриарх управлял своей епархией полностью самостоятельно и независимо один от другого.

Как и в прежние века, патриархи не были единоличными правителями церкви. Существовала соборная форма управления, и патриархи разделяли свою власть с соборами. Теперь мы больше не видим вселенских соборов, так как вопросы веры, для которых они собирались, были определены все; теперь мы видим только соборы поместные. Они были двоякого рода: соборы частные, из одного патриарха и подчиненными ему митрополитами и епископами, и соборы общие, в которых принимали участие все или некоторые патриархи, лично или через уполномоченных. Соборы первого рода, или иначе синоды, действовали постоянно. Круг их полномочий был весьма обширен: вместе с патриархом они надзирали за всеми частями церковного управления, разбирали дела о ересях и еретиках (напр., богомильская ересь), вершили суд над епископами и митрополитами и даже иногда над патриархами, избирали кандидатов на епископские кафедры и тому подобное. Соборы же второго рода составлялись весьма редко из-за стесненных политических обстоятельств. Только особо важные дела, касавшиеся всей греко-восточной церкви, вынуждали их, несмотря на все препятствия, составлять общие поместные соборы. К такого рода делам относятся, напр., попытки окатоличить восточную церковь при посредстве флорентийской унии. По этому поводу состоялось два собора в Иерусалиме (1443 г) и Константинополе (1450 г.).

Отношение императоров к патриархам. В изантийские императоры издавна принимали большое участие в церковных делах и имели сильное влияние на представителей церковной власти — патриархов. Однако патриархи, имевшие кафедры в странах, не входивших в состав империи, не находились под влиянием императоров, кроме тех случаев, когда они проживали в Константинополе. Патриархи же Константинопольские испытывали большие притеснения от императоров, главным образом от их участия в избрании и низложении патриархов. Избрание и низложение полностью зависело от императоров, а духовенство при этом имело второстепенное значение. Порядок избрания патриархов был такой. Епископы, составлявшие поместный собор или синод, избирали трех кандидатов, писали их имена на бумажках и тянули жребий. Но так как в синоде председательствовал император, то дело избрания направлялось так, чтобы жребий пал именно на лицо, угодное императору. Избирая кандидата на патриаршую кафедру, императоры не обращали внимание на достоинства и способности избираемых; им было нужно иметь на кафедре полностью преданных им людей, не способных оказывать какое-либо противодействие. Один византийский историк (Георгий Акрополит), говоря об избрании преемника патриарху Мануилу в середине 13-го века, делает такое замечание: “цари вообще хотят, чтобы патриархами были люди смиренные, недалекие по уму, которые бы легко уступали их желаниям, как признанным постановлениям”. Другой историк (Никифор Григора) 14-го века дает такое же точно свидетельство. Например, при Андронике II Палеологе (около 1320 г.) патриархом был избран Герасим, седой старик, потерявший слух, абсолютно необразованный, который был послушным орудием царя. Цари,— говорит историк, — на такие высокие места и выбирают таких людей, которые беспрекословно подчиняются их приказам, как рабы, и не оказывают никакого противодействия. А Иоанн Кантакузен, соправитель Андроника III младшего, употребил следующую хитрость при избрании в патриархи священника своей домашней церкви, Иоанна Калекаса. Члены синода не соглашались избрать его; Кантакузен уговорил их поставить его архиепископом; когда же те согласились, он потребовал, чтобы избрали его в патриархи, так как он, как и все епископы, имеет право на занятие патриаршей кафедры. Если патриарх был неугоден императору, то последний всегда имел возможность низвергнуть его. В таких случаях императоры прибегали к интригам, добавляя доносы и обвинения (обыкновенно несправедливые) и заставляли архиереев произносить осуждение на них и низлагать. Таким образом, низложение совершалось с соблюдением всех, установленных законами, формальностей, хотя бывали случаи, когда императоры обходились и без этого. Примеров низложения патриархов в описываемую эпоху множество. Вот некоторые из них. В конце 12-го века Исаак Ангел низложил и заточил, одного за другим, четырех патриархов — Василия Каматира, Никиту, Леонтия и Досифея. Также распоряжался патриаршей кафедрой и Михаил VIII Палеолог в 13 веке. Низложив благочестивого патриарха Арсения, он поставил на его место Германа; когда тот оставил кафедру, поставил Иосифа, низвергнув его потом за противодействие унии, затем поставил Иоанна Векка; даже и этого удалил, но возвратил только в угоду папским легатам. По поводу низложения патриарха Арсения и поставления Иосифа в церкви даже образовался раскол (арсенианский), который окончился только в 1312 году.

Вследствие такого произвольного со стороны византийских императоров распоряжения патриаршей кафедрой, нередко случалось, что ее занимали люди недостойные и неспособные. Но все же было несколько замечательных патриархов, проходивших свое служение достойным образом. Таковы, напр., из константинопольских патриархов второй половины 11-го века: Николай Грамматик, известный своей любовью к просвещению и любимый народом; 12 в. — Михаил Каракуа, благочестивый и просвещенный патриарх, Козьма Аттик, отличавшийся святой жизнью и благотворительностью; Михаил Анхиалий, ревностный защитник православия против латинян; Феодосий, человек честный и праведный; 13 в. — Арсений, человек строгой и благочестивой жизни; Афанасий, строгий отшельник и ревностный исправитель нравов клира, его обличений боялись даже царские дети; 14 в. — Иоанн Гликис, просвещенный и трудолюбивый пастырь и другие. Других восточных патриархов известно немного, сохранились одни только имена. Из Александрийских патриархов замечательны: Николай I (около 1200 г.), переписывавшийся с папой Иннокентием III об освобождении от турок Египта при помощи крестоносцев; Николай II, бывший на соборе в Константинополе, низложившем Арсения, и державший его сторону; Афанасий III, принимавший живое участие в делах константинопольской церкви во время лионской унии; 15 в. — Филофей, осудивший вместе с другими патриархами флорентийскую унию. Из иерусалимских патриархов замечательны: Лазарь (14 в.), подвергавшийся страшным истязаниям за веру от турок в Египте; Иоаким (15 в.), осудивший флорентийскую унию, и другие.

Состояние богослужения. Ч ин Богослужения в греко-восточной церкви был полностью определен еще в предыдущие века. В описываемое время никаких перемен не произошло. В восточной церкви не произошло тех отступлений и нововведений, какие существовали в это время в западной церкви. Напротив, восточная Церковь, в связи с отступлениями церкви Западной, поставила для себя задачей сохранение богослужения в его древнем чине. Так, она особенно настаивала, чтобы Крещение совершалось через погружение, а не через обливание, как на Западе; чтобы миропомазание совершалось вместе с крещением и не только епископами, но и священниками, чтобы Евхаристия совершалась на квасном хлебе, а не на опресноках, чтобы все верующие, не исключая и мирян, причащались под обоими видами, то есть Тела и Крови Христовой, и проч. Сохранением древнего богослужебного чина Восточная церковь нередко доказывала свою правоту в спорах с латинянами. Если же появлялись попытки нарушить древний богослужебный чин (например, во время господства латинян в Константинополе или во время лионской и флорентийской уний), то православные востока сильно восставали против этого и с негодованием отвергали вводимые латинские обряды. Восточная церковь, по требованию времени и обстоятельств, делала добавления к богослужебному чину, которые, в сущности, не касались самого чина (как на Западе), а касались только установления новых праздников и церковных песнопений. Так, в конце 11 века было установлено празднование в честь трех святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста, в 30-й день января. Во избежание споров, кто из этих святителей заслуживает большей чести, было установлено празднование им в один день.

В 12-м веке был установлен праздник Происхождения честных древ животворящего Креста, в 1-й день августа. Повод установления следующий. Византийский император Мануил Комнин I (1143-80 г). и русский князь Андрей Боголюбский в один день, 1 августа 1164 г., одержали победу — первый над турками, второй над камскими болгарами. При этом они видели одинаковое осенение своих войск светом, нисшедшим от креста Господня и икон, находившихся в войске. В память такой явной помощи Божией православным против врагов христианства и был установлен этот праздник, получивший свое названия от обычая выходить в этот день с крестом и иконами на реки и источники. Кроме того, было установлено много праздников в честь святых. Было составлено много канонов и акафистов Спасителю, Божией Матери, святителям и проч. Так в 11-м веке Никита Стифат, монах Студийского монастыря, написал канон святителю Николаю; Иоанн, митрополит Евхаитский — каноны Иисусу Христу, Божией Матери, Ангелу Хранителю, трем святителям и другие. В 12 веке Феоктист, монах Студийского монастыря, пересмотрел минею на ноябрь месяц и сделал некоторые добавления. Его Минея сходна с нынешней ноябрьской минеей.

В 13-м веке император Феодор Ласкарис составил канон Богоматери, с тропарями и стихирами, об утолении бед; в 13 же веке Иоанн Кукузель, начальник императорского хора, впоследствии афонский монах, исправлял и составлял мелодии для стихир, тропарей, кондаков и вообще для всей церковной службы, и также сокращал и изменял текст песнопений. В 14 веке Феолипт, митрополит Филадельфийский, составил каноны: о Страшном Суде, Господу Иисусу Христу и Богоматери, а Исидор Бухирас, патриарх Константинопольский, составил акафисты архангелу Михаилу, Иоанну Предтече, святителю Николаю и друг. Во второй половине 14-го века прославился своей песнью Богородице: “ О Тебе радуется” — Григорий Кукузель. Но самым плодовитым писателем церковных песней в 14 веке был патриарх Константинопольский Филофей (ум. 1376 г.). Он составил много канонов, акафистов, тропарей, молитв и проч. В 15 веке известны были своими богослужебными песнями Симеон Солунский и Марк Эфесский. Их песнопения в богослужении в настоящее время не употребляются.

Состояние христианской жизни. Х ристианская жизнь в греко-восточной церкви в эту эпоху представляет мало светлых и привлекательных сторон. Падение нравственности, появившаееся еще раньше, достигло в 11-15 столетиях громадных размеров. Святые истины христианской нравственности были забыты, или сделались мертвыми, не прилагаемыми к жизни правилами. Один византийский историк, Никифор Григора, объясняет общий упадок нравственности в связи с исчезновением обычая учить народ: в домах, в семейном кругу, через священников. Он так характеризует состояние современного ему общества: “души всего христианского мира блуждают точно по какой-то непроходимой и безводной пустыне. Бессовестность дошла до того, что за один обол дают с той и другой стороны страшнейшие клятвы… Все слилось в безразличную массу, люди впали в бессмысленное состояние, и не стало человека, который бы мог сам решить, что полезно и какими признаками отличается благочестие от нечестия.” Действительно, греки так глубоко пали в нравственном отношении, что даже в международных сношениях получили позорное прозвище лживых, лукавых и льстивых (Никита Хониат). Если мы встречаем в греческом обществе проявление, по-видимому, благочестивой настроенности, например, постройка императорами церквей, монастырей, раздача милостыни, усердие к богослужению, стремление многих вести монашескую жизнь и т. п., то, в большинстве случаев, это было только религиозным лицемерием. Лицемерие было так сильно, что Евстафий Солунский писал против этого, особенно ненавистного ему порока, особое сочинение.

Нравственная порча проникла во все классы общества. Императорский престол представляет нам почти непрерывный ряд злодеяний и преступлений: истории интриг, разного рода насилий, жестокостей и даже убийств, которыми сопровождалось вступление на престол византийских императоров этого времен, известны. В жизни императоры были, по большей части, людьми без религиозных убеждений и нравственных правил. Весьма часто они продавали свое православие за ожидаемую с запада помощь, часто в делах управления и отношениях с подданными были жестокими тиранами, попиравшими все нравственные законы. Высшие классы общества проводили распущенную жизнь, грабили казну для удовлетворения стремления к роскоши, целью жизни ставили придворные интриги и заговоры против императоров. Простой народ, забытый, ограбленный, обнищавший и невежественный, ограничивая благочестие исполнением одних обрядовых предписаний, погрязал в суевериях. Впрочем, суевериям верили все классы общества и даже императоры. Астрология, магия, прорицания, гадания и т. п., были общеупотребительны. Историк Хониат говорит: “Известно, что наши императоры и шагу не смеют ступить, не посоветовавшись заранее с положением звезд.” Действительно, вера в астрологию доходила до того, что императоры не хотели начинать сражения, или не переезжали в другой дворец, если по астрологическим соображением это приходилось на несчастные дни.

Императоры верили также в волшебников, гадателей, прорицателей и нисколько не стыдились обращаться к ним с вопросами о своем царствовании или своих преемниках. Например, Андроник Комнин обращался к одному гадателю на мутной воде, и все его бредни принимал за истину. Исаак Ангел постоянно советовался с астрологами и как-то посетил вместе со своей свитой прорицателя Васильюшку. Даже такой образованный человек, как историк Никита Хониат, разделял народную веру в чудеса магии, в разные приметы и признавал магическую силу талисманов. Духовенство также было деморализовано. Многие из патриархов, забывая свое святительское служение, принимали участие в придворных интригах, а некоторые из них вели распущенную жизнь. Епархиальные архиереи, часто без надобности, приезжали в столицу и подолгу проживали здесь, интригуя друг против друга и против патриарха. По рассказу Григоры, строгий патриарх Афанасий (13 век), выпроваживая из Константинополя епископов и митрополитов в их епархии и запрещая другим приезжать, говорил: “проживая здесь, пусть не наговаривают друг на друга и на меня самого, — они обязаны быть учителями мира. Каждому следует пасти свою паству, как патриарх пасет столичную, и руководить своими овцами, находясь при них же, а не проживая в столице, а оттуда получать только доходы.” Остальной клир тоже не отличался благочестивой жизнью: общей их чертой было небрежное исполнение своих обязанностей служения. Нравственная порча коснулась даже монашеского сословия. Древние монастырские уставы не соблюдались строго. Монахи выходили из своих монастырей, появлялись в больших городах, особенно в Константинополе, разъезжали и ходили по улицам, втирались в дома богатых и даже в императорские дворцы и вообще проводили распущенную жизнь.

Против такой нравственной испорченности греческого общества возвышали свой голос некоторые из ревностных пастырей церкви. В этом отношении особенно замечателен патриарх Афанасий, строгий аскет на патриаршем престоле. При его вступлении на престол все возлагали на него большие надежды, думали, что на земле воскреснет истина и с неба сойдет правда. Действительно, он ревностно взялся за исправление нравов мирян, клира и монахов; последних он водворил в монастырях и очистил от них площади и улицы. Но против Афанасия возмутились все архиереи, монахи и миряне, которые не могли больше сносить его духовной суровости, — и он должен был оставить престол. Григора восклицает: “И кто бы мог один остановить этот постепенный упадок Церкви, когда и патриарх не мог этого сделать, при всем своем желании?”

Впрочем, не одни только мрачные стороны представляет нам жизнь восточных христиан этого времени; мы видим в ней и светлые. Церковь никогда не оскудевала праведниками, они были и в описываемое время. Кроме истинно благочестивых пастырей, в этом периоде было много и других благочестивых христиан. Только люди добродетельные в эту эпоху политических волнений и упадка государственной и общественной жизни в империи скрывались вдали от общества. Поэтому мы не видим проявления их благочестивой деятельности. Мы знаем, что они претерпевали всевозможные бедствия и преследования за веру от сарацин, турок и латинян и не отпадали от веры, а некоторые принимали даже и мученичество. Также не все монастыри и монахи были деморализованы, как например, студийские и афонские монастыри со своими иноками. В студийских монастырях полностью сохранялись правила Феодора Студита, и монахи отличались строгостью жизни и ревностью в вере. Афон поистине сделался Святой горой. Здесь во всей строгости было восстановлено древнее монашество, отшельническое и общежительное. Одни иноки подвизались в совершенном уединении одиночно или по два и по три вместе; другие соединялись в общежития, под управлением одного аввы, избираемого на год, вместе совершали богослужение и вместе добывали трудом средства к жизни, хотя жили в отдельных кельях и получали на свое содержание припасы от монастыря, имели каждый свое отдельное хозяйство. Иные же проводили жизнь вполне общежительную по правилам великого Пахомия, — не имели своей собственности, носили одинаковую одежду, ели одинаковую пищу, несли одинаковые труды по добыванию средств к жизни, подчинялись одинаковым правилам послушания и т. п. Вообще же все афонские монахи проводили жизнь в молитве и трудах.