Народный танец на уроке музыки

Даг Гудкин

«ПОЙ, ИГРАЙ, ТАНЦУЙ! ВВЕДЕНИЕ В ОРФ-ПЕДАГОГИКУ»

Народный танец на уроке музыки

Моё знакомство с миром народного танца было мало похоже на мгновенное обращение в новую веру, и больше – на неуверенное прощупывание незнакомой почвы. Каждую пятницу в Антиохийском колледже в деревушке Йеллоу Спрингс (в штате Огайо) можно было увидеть любопытное скопление студентов и горожан, собравшихся в мощёном кирпичном дворике (этот дворик с любовью называли «Красной площадью»). В маленькой комнатке рядом стоял граммофон, окружённый кипами скрипучих пластинок. Из колонок доносились причудливые гармонии, оригинальный вокал и интересные инструментальные комбинации, а люди подпрыгивали, шагали, раскачивались и водили хороводы вокруг большого клёна. Слоняясь по городу в поисках занятия на выходные, мы с друзьями иногда останавливались и пытались повторить несколько шагов за спинами танцующих. Сначала мы просто копировали движения, но спустя некоторое время наши ощущения изменились. Наученные в шестидесятые танцевать так, как хочется, мы обнаружили, что выучить определённую последовательность шагов довольно сложно, но в то же время, когда у тебя что-то получается, это доставляет громадное удовольствие. И постепенно мы втянулись в круг…

После нескольких лет прилежного исполнения этого вечернего пятничного ритуала некоторые пьесы и танцы стали нам хорошо знакомы. Я не запоминал ни названий, ни даже названий стран, откуда они пришли. Я никогда не участвовали в дискуссиях, где просвещенные люди живо обсуждали мельчайшие детали вроде нюансов шотландского степа или особенностей ведения хоровода. И всё же, когда я танцевал в кругу вокруг клёна на «Красной площади» бодрящей осенней ночью с полной луной над головой, вместе с маленьким волшебством в меня проникало что-то ещё. И, хотя это не перевернуло в одночасье всего моего сознания, я был посвящён во что-то, что потом загадочным образом стало важной частью моей жизни.

Заново я познакомился с народными танцами в мире музыкального образования, а именно на Орф-семинарах, которые начал посещать. Теперь это была гимназия, куда я ходил днём по субботам. Она была полна людей, которые в большинстве своём не знали, что делать, кассет, записанных с тех самых скрипучих пластинок, и учителей, в основном равнодушных к стилю. Но это было действительно весело, а порой и грандиозно, и в комнате воцарялось благоговейное молчание, когда мы выстраивались, чтобы плясать MISERLOU или MA NA’ AVU. Прикосновения к рукам людей, разным по силе, температуре и на ощупь, умиротворяющий (когда овладеешь техникой) перекрёстный шаг в такт ритмическому рисунку, радость, которую испытываешь просто оттого, что танцуешь в круге этих упражнений на каждом семинаре. Когда я начал посещать национальные Орф-конференции, в дневное время мой мозг занимался тем, что критиковал, сравнивал, не соглашался (и часто довольно резко) с различными интерпретациями идей Орфа, предлагаемыми на семинарах. Но вечером я мог отбросить все суждения и осуждения и, сняв ботинки, войти на священную территорию танца. Когда мой опыт позволил мне самому вести семинары, мои дни были наполнены стремлением стать кем-то, отталкиваясь от приобретённого мною в Шульверке уникального опыта. Когда наступала ночь, с ней приходило облегчение: я имел возможность быть никем, лишь частицей качающегося, прыгающего, скользящего моря движений. И даже двадцать конференций спустя я с волнением жду этого волшебного часа.