Социально-экономическое положение хорватских земель

Города континентальной Хорватии (Славонии)

Несмотря на крайне неблагоприятные внешнеполитические условия, экономическое развитие хорватских городов в период со второй половины XV в не осталось в стороне от влияния про­грессивных процессов, характерных для всех европейских стран Яркий пример в этом смысле являет история Загреба, который во второй половине XV-XVI вв. переживал критический (с точ­ки зрения политических обстоятельств) момент

На протяжении всего рассматриваемого времени в городе про­слеживается наличие пяти основных отраслевых групп: 1 — ре­месла, связанные с обработкой кож, изготовлением кожевенно-обувных и меховых изделий; 2 — металлообрабатывающие ремес­ла; 3 — изготовление текстильных изделий и головных уборов, 4 — производство продуктов питания и свечей; 5 — строитель­ные ремесла, производство изделий из дерева и глины

Самой сильной неизменно оставалась первая группа, в кото­рой численно преобладали сапожники, обслуживающие самые широкие слои общества. В 1466 г. они получили цеховые приви­легии — это был первый цех в Загребе. Со второй половины XV в явственно проступает тенденция к возрастанию удельного веса других профессий, относящихся к той же группе, но ориентиро­ванных на спрос, предъявляемый более обеспеченными слоями, и на производство воинской экипировки; соответственно цехо­вые статуты получили скорняки, шорники, ремённики, седель­ники и щитники, впоследствии объединенные в один общий цех Это было обусловлено повышением роли города как военно-ад­министративного центра и изменением социального состава по­требителей ремесленной продукции: ввиду приближения к сте­нам города турецкой опасности общая численность городского населения сократилась прежде всего за счет оттока менее обеспе­ченных и более мобильных категорий

Влияние этого фактора сказывалось и на других группах. Весь­ма успешно развивались металлообрабатывающие ремесла Так, в 1521 г. бьш основан кузнечно-слесарный цех. Вместе с тем резко снизился удельный вес профессий, обслуживающих внутрен­ний рынок, как, например, пекари и свечники, а также строи­тельных ремесел Строители, которые в массе своей, в сущнос­ти, являлись свободными работниками, без труда могли поки­нуть город, над которым нависла опасность и где гражданское строительство замирало Когда в середине XVI в возникла

настоятельная нужда в ремонте фортификаций, коммуне при­шлось нанимать работников в Словении.

Описанные тенденции наблюдались до конца XVI в., когда наметился перелом, связанный главным образом с относитель­ной стабилизацией международной обстановки и повышением уровня благосостояния среднего горожанина. Успешно развива­ется производство обуви: в XVII в. уже существовало два сапож­ных цеха, объединявших мастеров различной квалификации. В списках новых граждан, которые регулярно велись в XVII в. (что уже само по себе свидетельствует о положительных тенденциях), обращает на себя внимание значительный удельный вес пекарей и особенно каменщиков. Это свидетельствует о росте внутренне­го рынка и интенсивном развитии строительства, причем для XVI в. особо характерна забота о благоустройстве и эстетическом облике города.

Важные изменения происходят внутри третьей отраслевой группы. Еще с конца XVI в. растет число упоминаний о ткачах, а в XVII в. в городе появляется их собственный цех. В данном слу­чае причину этого следует искать во влиянии социально-эконо­мических процессов европейского масштаба: в стагнации старых центров сукноделия, откуда еще в середине XVI в. шел широкий поток товаров.

Загребское население принимало активное участие в торго­вой деятельности, причем среди горожан, занимавшихся импорт­но-экспортной торговлей, выделялись лица ремесленных профес­сий — портные, мясники, сапожники, скорняки, шляпники. В их работе особое место занимала торговля товарами, имевшими прямое отношение к их роду деятельности: тканями, скотом, ножами, обувью, мехами, шерстью и краской для шляп. Однако экспорт ремесленных изделий практически отсутствовал.

С середины XVI в. произошло устранение загребских купцов от участия в экспорте скота и сырых кож, прежде составлявшем одну из важнейших отраслей торговли. Это объясняется резким повышением таможенных пошлин, что, в свою очередь, явилось следствием революции цен. Операции, связанные с вывозом скота, были дорогостоящим и рискованным занятием, так что повыше­ние закупочных цен и пошлин поставило торговцев в невыгод­ное положение на рынке сельскохозяйственных товаров. Однако этот удар не возымел пагубных последствий для городской тор­говли, масштабы которой в XVII в. даже заметно возросли за счет расширения коммерческих операций отдельных лиц, что свиде­тельствует об углублении имущественной дифференциации.

Характерные изменения претерпела отраслевая структура импорта за счет расширения ввоза предметов роскоши и моды

(галантерея), а также культурного обихода (бумага, книги), ле­карств. На первом месте по стоимости по-прежнему стоят ткани, но их ассортимент изменился под влиянием повышения уровня обеспеченности горожанина (популярность сукна фиорет, судя по цене, явно рассчитанного на потребителя из средних слоев, но более дорогого, чем модная прежде каразия), а также за счет расширения ввоза тканей из словенских земель (краинское по­лотно и дешевое сукно, из которого шили платье для прислуги) и Хорватского Приморья (так называемый “дарован”, которым помимо местных торговали в Загребе также купцы из Риеки).

Если для Загреба XVI в. характерна фигура ремесленника, который, разбогатев, оставляет прежнее занятие и помещает сред­ства или в торговлю, или в недвижимость, то в XVII в. намечает­ся обратный процесс: появляется фигура купца, вкладывающего капитал в сферу материального производства.

На рубеже XVI—XVII вв. в Загребе поселились негоцианты иностранного происхождения, которые стали арендовать рудни­ки, принадлежащие знати. В арендных контрактах оговаривалось право эксплуатировать наряду с “гулящими людьми” зависимое население.

Наконец, в XVI-XVII вв. существовали принадлежавшие ком­муне сравнительно крупные предприятия по производству строи­тельных материалов (кирпич, черепица, известь). Число работ­ников, обслуживавших печи, где обжигалась известь, доходило до 24 человек в день, использовался труд вольнонаемных различ­ной квалификации и зависимых крестьян.

Города в Венецианской Далмации

В городах Адриатического побережья основу экономики со­ставляла транзитная торговля: морская и сухопутная, в которой городское население принимало самое активное участие, прав­да, зачастую в качестве владельцев не товаров, а транспортных средств, т.е. морских судов.

Крупнейшим центром торговли и мореходства был Дубров­ник. В XVI в. дубровницкая торговля достигла наивысшего подъе­ма за всю историю существования республики, причем стоимость товаров, перевозимых дубровчанами, особенно возрастала в во­енное время (поскольку дубровницкий флаг считался нейтраль­ным, в частности в 1570—1573 гг.).Дубровницкие корабли захо­дили в гавани Италии, Франции, Испании, Англии и Фланд­рии, а также Греции и Фракии, Эгейских островов, Александрии и Сирии; купцов-дубровчан можно было встретить в портах Ита­лии и Испании, Лондона и Александрии.

Однако с конца столетия наметились признаки регресса, вызванного усилившейся конкуренцией со стороны западноев­ропейских купцов, а также экономической политикой Венеции, претендовавшей на господство на море.

Завладев в начале XV в. почти всеми далматинскими города­ми, республика стала ограничивать свободу их торговли: поста­новления, запрещавшие торговать где-либо, кроме гаваней са­мой республики (или даже только венецианской), издавались на протяжении всего ее существования, т.е. до конца XVIII в., что, безусловно, имело отрицательные последствия. Однако некото­рые мероприятия венецианского правительства принесли и по­ложительные плоды. Так, в конце XVI в. оно позаботилось о со­оружении парома в Сплите, что значительно способствовало" пре­вращению города в важный пункт транзитной торговли, успешно конкурировавший с Дубровником. Тяжелый удар последнему на­несло также стихийное бедствие — страшное землетрясение 1667 г., ставшее рубежом в истории города.

Что касается развития других неаграрных отраслей, то в дал­матинских городах высокого уровня достигли строительные ре­месла — зодчество и судостроение. В Дубровнике ремесленники-судостроители занимали в отраслевой структуре третье место (вслед за текстильщиками и сапожниками). О развитии строи­тельного дела свидетельствуют сохранившиеся доныне архитек­турные памятники (например, монументальный собор XV в. в г. Шибеник, сочетающий в себе черты готического и ренессанс-ного стилей). В целом, однако, для социальной структуры далма­тинских городов характерно преобладание купеческого элемента над ремесленным. Это обусловило неразвитость цеховой системы (профессиональные организации ремесленников существовали, но не носили монопольно-принудительного характера), что соз­давало объективные предпосылки для сравнительно раннего раз­вития мануфактуры.

Городские и крестьянские движения в Хорватии, Славонии и Далмации

Период XV—XVIII вв. ознаменовался резким обострением со­циальных противоречий в Славонии и Далмации.

С конца XIV по конец XVI в. городская коммуна Загреба на­ходилась в состоянии перманентного конфликта с Загребским капитулом. Борьба велась за доходы (право на “рыночный сбор” и земельные владения) и достигла наибольшей остроты в период ^с 1396 г. по начало 1420-х гг., когда имели место вооруженные Столкновения (в историографии для их обозначения употребляется

даже термин “гражданская война”). Несомненно, причиной обо­стрения служила общая нестабильность политического положе­ния в стране.

Не менее острыми были конфликты со светскими господами. В конце XVI в. горожане вновь выступили с оружием в руках, на сей раз против вице-бана А. Грегорианца, с которым они вели давнюю тяжбу относительно земельных владений. Одновременно горожане напали на капитульские владения. Хорватский сабор приравнял их выступление к некоему крестьянскому бунту, имев­шему место в прежние времена (подразумевается, видимо, вос­стание 1573 г., к которому мы еще вернемся), и подверг город репрессиям.

В начале XVII в. в городе обострились внутренние противоре­чия, связанные с формированием патрициата.

В 1607 г. бьша произведена реформа самоуправления, в ре­зультате которой прежний, относительно демократический строй сменился патрицианской олигархией. Через год “демократичес­кая партия” произвела переворот, однако уже в следующем году олигархическая система была восстановлена, а лидер оппозиции впоследствии казнен.

Подобный характер носили социальные конфликты и в дал­матинских городах с той разницей, что здесь они начались еще в середине XIV в. и торжество патрицианской олигархии наступи­ло уже в XV в.; кроме того, важную роль в этих событиях играл внешнеполитический фактор — соперничество венгерских коро­лей и Венецианской республики в далматинском регионе. Вене­ция из корыстных соображений поддерживала выступления про­тив патрициата, который ориентировался на ее противника; это наложило отпечаток на историю городских восстаний 1346 г. (За-дар) и 1357-1359 гг. (Трогир, Шибеник, Сплит). Особой остро­ты достигла борьба в Сплите в 1398-1401 гг. (“гражданская вой­на”) и на о. Хвар (восстания начала XV и начала XVI в.); однако в этот период Венеция уже перешла в наступление и приняла ряд мер, способствовавших упрочению власти патрициата.

Исключением среди далматинских городов был Дубровник, где серьезных социальных конфликтов не отмечено. По-видимо­му, это обстоятельство явилось одной из причин того, что в ху­дожественной литературе той эпохи за ним утвердился эпитет “мирный город”.

Вторая половина XV — середина XVIII в. ознаменовались ак­тивизацией крестьянского движения в хорватских землях.

Самую яркую страницу в истории крестьянского движения в Хорватии представляет восстание Матии Губеца (1573), которого

повстанцы якобы провозгласили крестьянским королем. Но даже если этот пункт обвинений, выдвинутых господами, не считать доказанным, вряд ли можно сомневаться в том, что это восста­ние было не только реакцией на рост барщины. Повстанцам вме­нялось также в вину, что они намеревались, перебив господ, уч­редить в Загребе императорское наместничество, которое дало бы им право взимать налоги и заботиться о границе, т.е., как и 100 лет назад в Словении, выдвигались политические лозунги.

Таким образом, для рассмотренных событий характерна одна общая черта: стремление крестьян добиться права на участие в решении государственных дел.

В XVII в. неоднократно возникали волнения крестьян и гра-ничаров в Славонии. Наивысшего накала борьба достигла в 1630— 1650-х гг., а главным ее очагом стали владения загребского епис­копата и графа Эрдеди. Имели место и вооруженные выступле­ния, хотя в основном движение протеста не выходило за легальные рамки (петиции и судебные протесты). Выдвигались в основном экономические требования, однако в среде простонародья не угас­ла мечта о справедливом короле — защитнике угнетенных крес­тьянских масс.

Последним крупным выступлением крестьян в XVIII в. стало восстание 1755 г. в Славонии, послужившее поводом для аграр­ных реформ.

Изменения в системе аграрных отношений и развитие барщинной системы

XVI—XVIII вв. ознаменовались глубокими изменениями в сис­теме аграрных отношений.

Прогресс в развитии неаграрных отраслей сказался на сельс­кохозяйственном производстве, стимулируя повышение его то­варности. Активное участие в торговле продуктами земледелия и животноводства принимали лица различной сословной принад­лежности. При этом для периода середины XVI в. была особенно характерна активность городского населения, а для последующе­го — представителей высшего сословия. Уже этот факт наводит на мысль об изменениях в системе аграрных отношений, связан­ных с наступлением в Европе капиталистической эры.

В XIII—XIV вв. экономическое развитие хорватских земель шло примерно по тому же пути, что и в западноевропейских странах, т.е. наметилась тенденция к преобладанию денежной ренты, в то время как норма барщины не превышала одного дня в две неде­ли (26 дней в году).

С начала XVI в. в истории аграрных отношений восточноевро­пейских стран явственно обозначился новый этап, связанный с повышением экономической активности господ и выразившийся в переходе к барщинно-фольварочной системе. Это бьыо обуслов­лено комплексом причин. Во-первых, в промышленно развитых странах резко обозначилось повышение спроса на сельскохозяй­ственную продукцию, что открывало перспективы для широкого развития экспорта. Во-вторьк, крестьянское хозяйство, в свое время положительно отреагировавшее на рыночную конъюнктуру, к этому времени уже исчерпало свои возможности и не могло удовлетво­рить возрастающие аппетиты знати. Наконец, в странах Централь­ной и Юго-Восточной Европы имелись резервы земельной пло­щади, достаточные для того, чтобы расширить домениальную за­пашку (господский аллод или фольварк), не переводя массы крестьянства на положение безнадельных батраков и тем сохраняя формальное право требовать с них отработочных повинностей.

Основные факты, подтверждающие вывод о развитии барщин­ной системы в хорватских землях, можно свести к следующему.

Для земель, входящих в состав “Короны св. Стефана”, важ­ным рубежом стало принятие в качестве официального законо­дательного кодекса “Трипартитум” (одного из крупнейших юри­дических памятников Венгрии), получившего силу закона немед­ленно после подавления восстания Д. Дожи (1514). “Трипартитум”, во-первых, вводил в качестве единой минимальной нормы один день барщины в неделю, а во-вторых, провозглашал прикрепле­ние крестьян к земле якобы в наказание за “дерзкий мятеж про­тив всего благородного сословия”. Ясно, однако, что речь шла не о санкции, а “закрепощение” было вызвано экономическими мо­тивами, поскольку с переходом к новой системе обострилась проблема рабочей силы.

Типичной нормой в XVII в. стала трехдневная барщина для половинного крестьянского надела, который в свою очередь ста­новится к тому времени наиболее типичным. Соответственно для других категорий наделов эта норма могла быть ниже или выше, доходя до шести и более (если считать в человеко-днях) дней в неделю. Значительный процент составляли малоземельные крес­тьяне (владельцы участков менее 0,5 надела) и безземельные “инквилины”. Есть основания думать, что для господ выгодно было дробление наделов, так как это давало возможность повышать общий объем повинностей. Так, например, если с хозяина цело­го надела трудно было требовать более шести рабочих дней в не­делю, то, разделив этот участок на два или четыре, можно было безболезненно довести эту норму до восьми дней.

Экспансия барщинной системы нашла отражение в эконо­мической политике загребской коммуны, которая с середины

XVI в. начинает усиленно развивать сельское хозяйство, уделяя особое внимание зерновым культурам. Хотя до середины XVII в. основной доход давала торговля вином, уже с 1570-х гг. все боль­шую роль начинает играть продажа проса. Одновременно появля­ются упоминания о посевах пшеницы, гречихи и ячменя. Боль­шое место в коммунальном хозяйстве занимало производство кормов — сена и овса; продажа сена приносила известный доход. Тенденция к развитию зернового хозяйства особенно заметна в

XVII в.: в 1650 г. доходы от торговли зерном даже превысили вы­ручку от продажи вина.

Характерную черту аграрных отношений городских земель представляет то, что коммуна не только несла расходы по оплате труда кметов, но и принимала на себя издержки, связанные со снабжением их инвентарем и с покупкой семян. Интерес к про­изводству сельскохозяйственных продуктов проявляли также от­дельные горожане.

Несмотря на высокий уровень эксплуатации крестьян, дан­ные о состоянии крестьянских хозяйств не позволяют говорить об их тотальном упадке. Более того, они отразили имущественную дифференциацию, в основе которой лежали объективные эконо­мические процессы, связанные с развитием специализации и то­варного производства. Так, на землях загребской коммуны можно выделить различные типы сел: в одних крестьяне специализирова­лись преимущественно на виноградарстве, занимаясь в то же вре­мя свиноводством (хозяйства насчитывали до 13-15 свиней) и некоторыми ремесленными занятиями (плотницким, бочарным), в других — зерновым хозяйством и разведением крупного рогато­го скота (некоторые дворы имели по 3—4 упряжки волов). В каж­дом селе имелись крупные и мелкие хозяйства, однако можно вьщелить села зажиточные, бедняцкие и середняцкие. Наиболее успешно развивались хозяйства, благосостояние которых зависело от виноградарства и свиноводства; удельный вес земледельческих хозяйств показывает тенденцию к снижению.