Этика 809

ной жизнедеятельностью человека. От древности до наших дней в Э. прослеживаются две противоположные традиции: гедонистически-эвдемонистическая и риго­ристическая. В цервой проблема основания морали сливается с вопросом о путях реалиаации нравств. требований. Т. к. мораль выводится здесь из «естеств.» природы человека и его жизненных запросов, то пред­полагается, что люди в конечном счёте сами заинтере­сованы в осуществлении её требований. Эта традиция достигла своего апогея в концепции «разумного эгоиз­ма». Однако в истории классово антагонистич. общест­ва требования морали часто вступали в острое проти­воречие с устремлениями индивида. В нравств. созна­нии это отразилось в виде мысли об извечном конфликте между склонностью и долгом, практич. расчётом и воз­вышенным мотивом, а в Э. послужило основой для вто­рой традиции, в русле к-рой находятся этич. концеп­ции стоицизма, кантианства, христианства, вост. рели­гий. Представители этой традиции считают невозмож­ным исходить из «природы» человека и истолковывают мораль как нечто изначально-противоположное прак-тич. интересам и естеств. склонностям людей. Из этого противопоставления вытекало аскетич. понимание моральной деятельности как сурового подвижничества и подавления человеком своих естеств. побуждений, с этим же была связана и пессимистич. оценка нравств. дееспособности человека. Идеи невыводимости мораль­ного начала из бытия человека, невозможности найти основание морали в сфере сущего вылились в филос.-теоретич. плане в концепцию автономной этики (см. Автономная и гетерономная этика),к-рая в бурж. Э. 20 в. выразилась в отрицании социально-целесообраз­ного характера нравств. деятельности (акзистенциа-лизм, протестантская неортодоксия и др.). Особую трудность для немарксистской Э. представляет пробле­ма соотношения общечеловеческого и конкретно-истори­ческого в морали: конкретное содержание нравств. требований либо понимается как вечное и универсаль­ное (этич. абсолютизм), либо в нём усматривается нечто лишь частное, относительное, преходящее (этич. ре­лятивизм).

Марксистская Э. возводит на новую ступень традиции материализма и гуманизма в Э. в силу органического соединения объективного изучения законов истории с признанием действит. интересов и вытекающих отсюда жизненных прав человека. Благодаря социально-исто-рич. подходу к анализу морали марксистская Э. прео­долевает антитезу этич. релятивизма и абсолютизма. Возникнув как регулятор взаимоотношений людей и социальных групп, мораль в классовом обществе носит классовый характер. Та или иная классовая мораль выражает положение различных социальных групп в процессе обществ. производства культуры и её историч. развития и в конечном счёте так или иначе отражает и объективные законы истории. При этом, если обществ. позиция данного класса исторически прогрессивна и особенно если это позиция трудящихся масс, испытывающих на себе гнёт эксплуатации, нера­венства, насилия, а потому объективно заинтересован­ных в установлении более гуманных, равноправных и свободных отношений, то данная мораль, оставаясь классовой, вносит вклад в нравств. прогресс общества в целом, формирует элементы общечеловеч. нравствен­ности. Особенно это относится к революц. морали рабочего класса, к-рый, «...исходя из своего особо­го положения, предпринимает эмансипацию все­го общества» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 1, с. 425), впервые ставит цель уничтожения классов вообще и тем самым утверждения действитель­но общечеловеч. нравственности. Т. о., конкретно-исто-рич. подход марксистской Э. к явлениям морали только и позволяет понять соотношение частных, классовых

ЭТИКА

т. зр. в морали с едиными законами поступат. развития нравственности, выявить в противоречивом характере формирования морали в классовом обществе единую линию общечеловеч. нравств. прогресса.

В решении вопросов морали правомочно не только коллективное, но и индивидуальное сознание: нравств. авторитет кого-либо зависит от того, насколько пра­вильно он осознаёт общие моральные принципы и идеа­лы данного общества (или революц. движения) и отра­жённую в них историч. необходимость. Объективность нравств. основания как раз и позволяет личности само­стоятельно, в меру собств. сознательности, восприни­мать и реализовывать обществ. требования, принимать решения, вырабатывать для себя правила жизни и оце­нивать происходящей. Правильное определение общего основания морали ещё не означает однозначного выве­дения из него конкретных нравств. норм и принципов пли непосредств. следования индивида «историч. тен­денции». Нравств. деятельность включает не только исполнение, но и творчество новых норм и принципов.

Это определяет и постановку вопроса о нравств. критерии в марксистской Э. Законы историч. разви­тия обусловливают содержание нравств. идей лишь в самом общем виде, не предопределяя их специфич. формы. Поскольку всякая конкретно-целесообразная обществ. деятельность предписывается и оценивается моралью с т. зр. исполнения единого для всех людей и множества частных ситуаций закона — нормы, прин­ципа, идеала, к-рые выступают как собственно мораль­ные критерии, это означает; что экономич., политич., идеологич. и др. конкретные задачи не только не пред­определяют решения каждой отд. нравств. проблемы, но, напротив, способы и методы осуществления этих задач оцениваются моралью с т. зр. критериев добра, справедливости, гуманности, честности и т. д. Относит. самостоятельность этих критериев вовсе не в том, что они происходят из к.-л. др. источника, чем конкретные обществ. потребности, а в том, что они отражают эти по­требности в наиболее универс. виде и имеют в виду не просто достижение нек-рых особых целей, а разносто­ронние потребности обществ. жизни на данной ступе­ни её культурного развития. Поэтому моралью иногда воспрещаются и осуждаются действия, к-рые могут представляться наиболее эффективными и целесообраз­ными с т. зр. текущего момента, частных задач того, или иного конкретного дела. В ходе прогресса общества и особенно революц. преобразований каждый раз обна­руживалось, что требования обществ. целесообразности, рассматриваемые с т. зр. общих перспектив поступат. развития общества, в конечном итоге совпадают с кри­териями справедливости, свободы, гуманности, коль скоро нравств. сознание масс выражает их в перспек-тивно-историч., а потому наиболее универс. форме. Утилитарный, конъюнктурный подход к решению кон­кретных задач не только противоречит требованиям коммунистич. нравственности, но и является полити­чески недальновидным, нецелесообразным с т. зр. более широких и отдалённых обществ. целей и последствий. Марксистской Э. равно чужды как дух утилитаризма, так и т. зр. абс. морализирования, претендующая на «высший» нравств. суд над объективной необходимо­стью законов истории.

Марксистская Э. разрешает традиц. альтернативу мотива и деяния в оценке нравств. деятельности. Мо­ральный поступок человека всегда должен оценивать­ся как целостный акт, как единство цели и её осущест­вления, помысла и свершения. Но это возможно толь­ко в том случае, если поступок рассматривается как момент всей обществ. деятельности человека. Если при­менительно к отд. действию его достоинство проявля­ется лишь через его социально-полезный или вредный результат, то при анализе всей линии поведения чело­века (индивнда или же обществ. группы, партии) вскрываются и становятся очевидными мотивы дейст­вий, преследуемые цели, общее отношение данного

субъекта к обществу n целом, различным классам, ок­ружающим людям. Проблема соотношения мотива и деяния в оценке приобретает вид связи между общим и частным в поведении, отд. поступком и всей нравств. деятельностью.

Марксистская Э. преодолевает и др. традиц. альтер­нативы моральных учений — гедонизма и аскетизма, эгоизма и альтруизма, морали спонтанного стремления и ригористич. морали долга. Раскрывая истоки этой альтернативы, заключённые в противоречивой природе антагонистич. общества, марксистская Э. ставит эту проблему не в моралистич. плане нравств. проповеди наслаждения или аскетизма, а в социально-историч. плане практич. устранения их противоположности как абсолютной и универсальной. «...Коммунисты не вы­двигают ни эгоизма против самоотверженности, ни самоотверженности против эгоизма и не воспринимают теоретически эту противоположность ни в ее сентимен­тальной, ни в ее выспренней идеологической форме; они, наоборот, раскрывают ее материальные корни, с исчезновением которых она исчезает сама собой» (Маркс К. и Э н г е л ь с Ф., там же, т. 3, с. 236). Выбор между выполнением внеш. обязанности и осу­ществлением внутр. потребности должен всегда совер­шаться в зависимости от решения др. вопроса — на­хождения наиболее адекватных путей сочетания в каж­дом конкретном случае обществ. и личных интересов, так чтобы в конечном итоге вырисовывалась историч. перспектива приведения их к единству.

Т. о., в решении этих проблем в отличие от всей предшествующей и совр. бурж. Э., исходящей из кон­статации существующих отношений и противоречий (к-рые либо апологетически оправдываются, либо про­сто осуждаются), марксистская Э. исходит из историч. необходимости преодоления этих противоречий, что и определяет действенно-практич. характер маркси­стской Э. «В основе коммунистической нравственности лежит борьба за укрепление и завершение комму­низма» (Л е н и н В. И., ПСС, т. 41, с. 313).

• Ленин В. И., О коммунистич. нравственности. Сб., М., 1976²; Иодль Ф., История 9. в новой философии, пер. с нем., т. 1 — 2, М., 1896—98; Шишкин А. Ф., Из исто-

рии атич. учений, М., 1959; его же, Основы марксистской Э., М., 1961; Марксистская Э. Хрестоматия, М., 1961; Ива­нов В. Г., Рыбакова Н. В., Очерки марксистско-ленинской Э., [Л.], 1963; Дробницкий О. Г., Кузь­мина Т. А., Критика совр. бурж. этич. концепций, М., 1967; Актуальные проблемы марксистской Э. Сб. ст., Тб., 1967; Очерк истории Э., М., 1969; Шварцман К. А., Теоре-тич. проблемы Э., М., 1969; Бандзеладзе Г., Э., Тб., 1970²; Этическое и эстетическое, [Л.], 1971;Марксистско-ленин-ская Э., ч. 1—4, М., 1972—78; Федоренко Е. Г., Осно­вы марксистско-ленинской Э., К., 1972²; Харчев А. Г., Яковлев Б. Д., Очерки истории марксистско-ленинской Э. в СССР, Л., 1972; Ангелов С., Марксистская Э. как наука, пер. с болг., М., 1973; Архангельский Л. М., Курс лекций по марксистско-ленинской Э., М., 1974; Развитие марксистско-ленинской Э. в СССР, Тамбов, 1974; Очерки исто­рии рус. этич. мысли, М., 1976; К обликов В. П., Этич. сознание, Л., 1979; Э., социальное познание, нравств. поведе­ние. [Сб., пер. с болг.], София, 1979; Марксистская Э., M., 1980²; Добрынина В. И., Смоленцев Ю. М., Беседы по марксистско-ленинской Э., М., 1980; Иванов В. Г., Исто­рия Э. древнего мира, Л., 1980; Si dg wick H., Outlines of the history of ethics, L., 1906⁵; D i t t r i с h O., Geschichte der Ethik, Bd 1--4, Lpz., 1923—32; Broad С. D., Five types of ethical theory, Paterson, 1959; Hill T h. E., Con­temporary ethical theories, Ν. Υ., 1980⁴; Reiner II., Die philosophische Ethik, ihre Fragen und Lehren in Geschichte und Gegenwart, Hdlb., 1964; см. также лит. к ст. Мораль.

О. Г. Дробницкий, В. Г. Иванов.

«ЭТИКА» («Ethica more geometrico demonstrata», Amst., 1677), главное произв. Спинозы. Написано на лат. яз. Работа над «Э.» была начата в 1662 и закончена в 1675. Напечатать её не удалось из-за нападок на Спинозу, вызванных публикацией в 1670 «Богословско-политиче-ского трактата» и уходом от власти респ. партии, глава к-рой был покровителем Спинозы. Издана по­смертно. Книга состоит из 5 частей и построена по об­разцу геометрич. трактатов: каждая часть состоит из теорем, лемм, коллариев (выводов) и схолий (поясне­ний). В 1-й части мыслитель выдвигает своё фунда­ментальное положение о субстанции, тождественной

богу и природе, и строит онтологич. систему, главными категориями к-рой являются субстанция, выступающая причиной самой себя (causa sui); атрибуты, каждый из к-рых выражает вечную и бесконечную сущность и со­ставляет вместе с бесконечным множеством др. атри­бутов субстанцию; модусы, или состояния субстанции. 2-я часть посвящена природе души, её соотношению с телом, а также познават. способностям; в ней содер­жатся осн. гносеологич. выводы Спинозы и учение о теле. Душа и тело трактуются в «Э.» как вещь мысля­щая и вещь протяжённая. Т. к. они принадлежат к ат­рибутам мышления и протяжения, никак не взаимодей­ствующим друг с другом, душа не может побуждать тело к действию, а тело душу — к мышлению. Тем не менее душа может познавать телесный мир, поскольку оба атрибута являются последоват. выражением одной и той же субстанции. На этой «параллельности» бытия и познания основан принцип их гармонии: «Порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей». В этой части дано также учение об истине, т. е. об адекватных идеях, к-рыми душа познает бога, и лжи как искажён­ных и смутных идеях, возникающих из-за недостатка познания. Истинным оказывается всё положит. содер­жание идей. Причина искажения истины — деятель­ность воли, причём воля понимается не как желание, а лишь как способность утверждения и отрицания. 3-я и 4-я части излагают учение философа об аффектах (страстях) и представляют его этику в узком смысле. Спиноза утверждает, что зависимость от аффектов, принимаемая обычно за свободу, является рабством, порождённым неадекватным познанием. Истинная сво­бода — это правильное познание, к-рое приводит нас от чужеродного принуждения страстей к знанию собств. необходимости души. Идеал познания совпадает с моральным идеалом: «Высшее благо для души есть познание бога, а высочайшая добродетель — познавать его». 5-я, завершающая часть «Э.», посвящена пути к свободе. Им оказывается интеллектуальная любовь к богу, в к-рой душа обретает блаженство и вечность, становясь «частью бесконечной любви, к-рой бог любит самого себя» (теорема 36).

Система, построенная в «Э..», явилась переработкой и развитием идей Декарта в форме филос. пантеизма и считается классич. образцом рационализма 17 в., ока­завшим плодотворное влияние на развитие зап.-европ. философии, особенно на нем. классич. и романтич. фи­лософию 17—19 вв.

Последнее академич. изд. «Э.» осуществлено К. Геб-хардтом: Opera, hrsg. v. С. Gebhardt, Bd 2, 1925. Рус. пер.: В. И. Модестова (1886; 1904⁴), Н. А. Иванцова (1892). См. также Избр. произв., т. 1, 1957.

* см. к ст. Спиноза.

«ЭТИЧЕСКИЙ СОЦИАЛИЗМ», система представлений, развиваемая в рамках реформистской концепции т. н. «демократического социализма» и обосновывающая со-циалистич. идеал не объективно обусловленными ин­тересами пролетариата, а якобы извечно присущими людям нравств. принципами. Теоретич. корни «Э. с.» уходят в учение Канта о «практич. разуме» с его прин­ципиальным противопоставлением естеств. необходи­мости автономной человеч. воле.

Осн. представители «Э. с.» — Г. Коген, П. Наторп, Э. Бернштейн, Л. Нельсон (Германия) и др. Начав с требования «дополнить» марксизм этич. принципами в неокантианском духе, последователи «Э. с.» пришли к телеологич. (см. Телеология) пониманию социализма, к замене социального анализа капитализма нравств. осуждением его негативных «сторон». Искажая марк­сизм, «этич.» социалисты отвергают его идеи о естест-венноисторич. характере социального прогресса, о пе­реходе к социализму как закономерному результату развёртывания и разрешения антагонистич. противо-