Аделе Василой, с благодарностью

Вдоль Невы, по Дворцовой, к атлантам,
Через Марсово Поле к каналу…
Есть в знакомом маршруте константа,
Что-то, вроде, печати, гаранта:
Как бы я от ходьбы ни устала –
А прощаешься – кажется: мало!..

А присутствие новой подруги –
Обостряет втройне восприятье,
Всё, как будто, вернулось на круги,
И забыв про хандру и недуги,
Хочешь город открыть – без изъятья,
С нестандартной, особенной статью.

И окраины – тоже красивы,
Красотою простой и неброской:
Облака вдалеке над заливом,
Новых зданий цветные массивы.
И в контейнерах круглых, в полоску –
Бахчевые на всех перекрёстках.
* * *

По Питеру катаюсь налегке я...

По Питеру катаюсь налегке я…
Читаю: "Максидом", "О кей", "Икея"…
И прочие престранные слова,
Понятные не многим, и едва…

И всё же город мой неповторим,
И на любой другой – незаменим…
Его заплаты и рубцы на теле
Я принимаю, ибо, в самом деле:

Не разлюбить под гнётом лет и дел –
Любимого, который постарел.
Вот так и город – раненый, но мой,
Кумир, красавец, пасынок, изгой…

И сквозь налёт и флёр последних лет –
Сияет первозданный яркий свет.
Любуюсь прямизной его проспектов –
Великому Петру – мои респекты!

А город, утонувший в фарисействе,
Манит к себе иглой Адмиралтейства.
Но тормозит, как выстрелом в упор –
Без купола – Измайловский Собор…
* * *

В этих улочках бывших окраин тридцатых годов

Я пришла окунуться в безлюдие улиц глухих,

Городской ностальгией хочу от души насладиться,

Потому, что сама я, и мой новорожденный стих,

Далеки, и весьма, от претензий любых и амбиций.

В этих улочках бывших окраин тридцатых годов

Наименее ярко сегодняшних дней проявленье,

Так приятно вкрапленье уютных зелёных садов,

Что реалии дня для меня не имеют значенья.

И, наверное, прав был Уэллс, сочиняя свою

Для скачков временных необычную чудо-машину:

Словно сбросив года, я на улочке старой стою,

И с Невы ветерок ненавязчиво трогает спину.

Ненадёжна машина – не слишком отлажен мотор –

Нестабильны мои прошловечные странные грёзы…

А платочек бумажный – сквозняк отобрал, словно вор,

Я глотаю такие горячие горькие слёзы…

* * *

Остров Новая Голландия

Тот, вечно остающийся загадкой,

Таинственный, запретный островок,

Томит меня волнующе и сладко,

И тайною наскучить мне не смог.

Отрезанный изгибами каналов

От суеты кварталов городских,

Меняясь ненавязчиво и мало,

Старинный дух вливает в новый стих.

Пресытившись похлёбкой перестройки,

Надеюсь, до времён не доживу,

Когда, осовремененный и бойкий,

Он предо мной предстанет наяву.

* * *