Семьсот пятьдесят пятая ночь

Когда же настала семьсот пятьдесят пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда Бедр‑Басим рассказал старому торговцу овощами всю свою историю с царицей Лаб и поведал ему о том, что он видел, старик сообщил ему, что птицы, которые были на дереве, – это юношичужеземцы, заколдованные царицей, и чёрная птица тоже. Это был один из её невольников, и она его заколдовала в образе чёрной птицы, и всякий раз, как царица его желает, она обращается в птицу, чтобы он её покрыл, так как она любит его сильной любовью. И когда она поняла, что ты узнал об её обстоятельствах, она затаила против тебя зло и больше тебе не друг. Но тебе не будет от неё вреда, пока я о тебе забочусь, не бойся ничего! Я мусульманин, и зовут меня Абд‑Аллах, и нет в наше время лучшего колдуна, чем я. Но я пользуюсь колдовством, только когда вынужден к этому. Я часто уничтожал колдовство этой проклятой и освобождал от неё людей. Не думай же о ней, так как ей нет против меня пути. Наоборот, она меня боится сильным страхом, и все колдуны, что есть в городе, подобные ей и такого же рода, тоже боятся меня. Все они одной с ней веры и поклоняются огню вместо всевластного владыки. Когда наступит завтрашний день, приходи ко мне и расскажи мне, что сна с тобой сделает, – сегодня ночью она будет стараться тебя погубить, и я скажу тебе, что тебе надо с ней сделать, чтобы освободиться от её ухищрений».

И потом царь Бедр‑Басим простился со стариком и вернулся к царице и увидел, что она сидит и ждёт его. И, увидав юношу, она поднялась и посадила его и приветствовала и принесла ему еды и питья, и они ели, пока не насытились, и вымыли руки. А потом царица велела принести вино, и когда оно появилось, оба стали пить и пили до полуночи. И царица наклонялась к Бедр‑Басиму с кубком и давала ему пить, пока он не опьянел и не лишился чувств и разума, и, увидав, что он в таком состоянии, царица оказала: «Заклинаю тебя Аллахом и достоинством того, кому ты поклоняешься, – если я спрошу тебя об одной вещи, скажешь ли ты мне о ней правду и согласишься ли на то, что скажу?» И Бедр‑Басим, будучи пьян, ответил ей: «Да, о госпожа моя». И тогда царица сказала: «О господин мой и свет моего глаза, когда ты проснулся от сна и не увидел меня и пошёл меня искать, ты пришёл ко мне в сад и увидел меня в образе белой птицы и увидел чёрную птицу, которая прыгнула на меня. Я расскажу тебе истину об этой птице. Это был один из моих невольников, и я полюбила его великой любовью, и однажды он обратил взоры на одну из моих невольниц, и охватила меня ревность, и я заколдовала его в образе чёрной птицы, а невольницу я убила. И теперь я не могу вытерпеть без него и одной минуты. Всякий раз как я по нем стоскуюсь, я обращаюсь в птицу и иду к нему, чтобы он прыгнул на меня и овладел мной, как ты видел. Не из‑за этого ли ты на меня разгневан, хотя я – клянусь огнём, и светом, и тенью, и жаром! – ещё больше полюбила тебя и сделала тебя своей долей в жизни». И БедрБасим ответил ей, пьяный: «То, что ты поняла о причине моего гнева, – правильно, и нет моему гневу причины, кроме этой». И царица стала его обнимать и целовать и проявила к нему любовь и легла, и он тоже лёг рядом с нею. А когда наступила полночь, царица поднялась с постели, и царь Бедр‑Басим проснулся, но сделал вид, что спит, и стал украдкой поглядывать и смотреть, что она делает, и увидел, что она вынула из красного мешка что‑то красное и рассыпала это посреди дворца, и вдруг это превратилось в реку, которая бежала, как море. И царица взяла в руку горсть ячменя и рассыпала его по земле и полила той водой, и семена превратились в колосящиеся злаки. И тогда царица взяла зерно и смолола его в муку и положила муку в одно место и вернулась и проспала возле Бедр‑Басима до утра. А когда наступило утро, царь Бедр‑Басим поднялся и вымыл лицо и потом попросил у царицы позволения отправиться к старику, и она ему позволила. И Бедр‑Басим пошёл к старику и рассказал ему, что он видел, и старик, услышав его слова, засмеялся я сказал: «Клянусь Аллахом, эта нечестивая колдунья замыслила против тебя козни, но не думай о ней нисколько».

И потом он вынес ему с ритль савика[607]и сказал: «Возьми его с собой и знай, что, когда она увидит савик, она спросит: „Что это такое и что ты будешь с этим делать?“ А ты скажи: „Увеличение блага – благо“. И поешь его. А когда она вынесет тебе свой савик и скажет: „Поешь этого савика“, – сделай вид, что ты ешь его, а сам ешь свой савик и берегись съесть сколько‑нибудь её савика, хотя бы одно зёрнышко. Если ты съешь его хоть одно зёрнышко, её колдовство получит над тобой власть, и она тебя заколдует и скажет тебе: „Выйди из человеческого образа!“ И ты перейдёшь из твоего образа в оораз, какой она пожелает. А если ты не поешь её савика, её колдовство уничтожится, и оно ничем тебе не повредит, и будет она смущена до пределов смущения. Она станет тебе говорить: „Я только с тобой пошутила“. И признаваться тебе в любви и дружбе, но все это с её стороны лицемерие и коварство, а ты тоже прояви к ней любовь и скажи ей: „О госпожа моя и свет моего глаза, поешь этого савика и посмотри, какой он сладкий“. И если она съест его хоть одно зёрнышко, возьми в руку воды, брось её ей в лицо и скажи: „Выйди из человеческого образа!“ И она примет образ, какой ты хочешь. А потом отпусти её и приходи ко мне, и я тебе что‑нибудь придумаю».

И Бедр‑Басим простился со стариком и пошёл и, придя во дворец, пошёл к царице, и та, увидев его, воскликнула: «Семья, приют и простор!» А затем она поднялась и поцеловала Бедр‑Басима и сказала: «Ты заставил меня ждать, о господин». – «Я был у моего дяди, – отвечал Бедр‑Басим, – и мой дядя накормил меня таким савиком». – «А у нас есть савик лучше этого», – сказала царица, и потом она положила его савик на блюдо, а свой савик на другое блюдо и сказала: «Поешь вот этот, он лучше, чем твой савик».

И Бедр‑Басим сделал вид, что ест её савик, и когда царица решила, что он съел его, она набрала воды и обрызгала юношу и сказала: «Выйди из твоего образа, о негодяй, о скверный, и будь в образе мула, одноглазого и скверного видом!» Но Бедр‑Басим не изменился. И когда царица увидела, что он все такой же и не изменился, она поднялась и поцеловала его меж глаз и сказала: «О мой любимый, я только пошутила с тобой. Не сердись на меня за это». – «Клянусь Аллахом, о госпожа, – ответил Бедр‑Басим, – я не рассердился на тебя нисколько и уверен, что ты меня любишь. Поешь же моего савика». И царица взяла кусочек и съела его, и когда савик утвердился у неё в желудке, она задрожала, а царь Бедр‑Басим взял в руку воды и брызнул ею в лицо женщины и сказал: «Выйди из твоего человеческого образа в образ пегого мула!» И не успела царица на себя оглянуться, как уже оказалась в таком виде, и слезы заструились у неё до лицу, и она стала тереться щеками о ноги Бедр‑Басима. И юноша встал, чтобы взнуздать её, но она не принимала узды, и он оставил её и пошёл к старику и осведомил его о том, что случилось. И старик встал и вынес ему уздечку и сказал: «Возьми эту уздечку и взнуздай ею мула».

И Бедр‑Басим взял узду и пришёл к царице, и, увидав его, она подошла к нему, и он вложил узду ей в рот и сел на мула и выехал из дворца и отправился к старику Абд‑Аллаху. И, увидев царицу, Абд‑Аллах поднялся и сказал ей: «Да посрамит тебя Аллах великий, о проклятая!» А затем старик сказал Бедр‑Басиму: «О дитя моё, не осталось тебе в этом городе пребывания. Садись на этого мула и поезжай на нем в какое хочешь место, но берегись отдать кому‑нибудь уздечку».

И царь Бедр‑Басим поблагодарил его и поехал и ехал не переставая три дня и подъехал к одному городу. И его встретил старик, прекрасный сединами, и спросил его: «О дитя моё, откуда ты прибыл?» – «Из города этой колдуньи», – отвечал Бедр‑Басим. И старик сказал: «Сегодня вечером ты мой гость». И Бедр‑Басим согласился и поехал с ним по дороге. И вдруг появилась одна женшина‑старуха, и, увидав мула, она заплакала и сказала: «Нет бога, кроме Аллаха! Этот мул похож на околевшего мула моего сына. Он умирает, и моё сердце из‑за него расстроено; заклинаю тебя Аллахом, о господин, продай мне твоего мула». – «Клянусь Аллахом, о матушка, я не могу его продать», – ответил Бедр‑Басим. И старуха воскликнула: «Заклинаю тебя Аллахом, не отвергай моей просьбы. Мой сын, если я не куплю ему этого мула, умрёт несомненно». И затем она распространилась в просьбах, и Бедр‑Басим сказал ей: «Я не продам его иначе, как за тысячу динаров». А про себя Бедр‑Басим думал: «Откуда этой старухе достать тысячу динаров?» И старуха вынула из‑за пояса тысячу динаров, и, увидев это, царь Бедр‑Басим сказал: «О матушка, я только пошутил с тобой, я не могу продать тебе этого мула». Старуха посмотрела на него и сказала: «О дитя моё, в этом городе никто не лжёт, и всякого, кто солжёт в городе, убивают». И царь Бедр‑Басим сошёл с мула…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.