Мировой двигатель, 1815-1914 581

религиозность. Особенно знамениты такие образы, как Офелия Милле (1851 г.) и Свет мира Ханта (1854 г.). Позднее других к прерафаэлитам примкнул Уильям Моррис (1834 - 1896), поэт, наивный социалист, искусный ремесленник, печатник и декоратор. Кельмскоттское поместье Морриса видело, может быть, самые вдохновенные дни "братства" уже много времени спустя после того, как группа как единое целое распалась.

В эту эпоху на континенте расцветает роман. Оноре де Бальзак (1799-1850) и Чарльз Диккенс (1812-1870), родившиеся, соответственно, в Руане и Портсмуте, первыми прочно завладели вниманием современников. Со временем крупнейшие романы были переведены на все главные языки Европы. Критики могут расходиться в оценке конкретных произведений, но главнейшими из них были «Обрученные» (1825 г.) Алессандро Мандзони,

«Отец Горио» (18З4 г.) Бальзака, «Оливер Твист» (1838 г.) Диккенса, «Герой нашего времени» (1840 г.) М. Ю. Лермонтова, «Джен Эйр» (1847 г.) Шарлотты Бронте, «Ярмарка тщеславия» (1848 г.) У.М. Теккерея, «Мадам Бовари» (1857 г.) Гюстава Флобера,

«Отверженные» (1862 г.) Виктора Гюго, «Анна Каренина» (1877 г.) Льва Толстого,

«Преступление и наказание» (1866 г.) и «Братья Карамазовы» (1880 г.) Федора Достоевского и «Кукла» (1890 г.) Болеслава Пруса. Художественная литература становится главным явлением в культурной жизни Европы благодаря тому, что она занялась анализом общественных и психологических проблем. Авторы часто наделяют свои персонажи собственными глубоко интимными мыслями и наблюдениями: говорят, что Флобер сказал:

«Мадам Бовари — это я».

В музыке, как и в литературе, в XIX веке было создано множество разнообразных произведений, которые весьма расширили репертуар композиторов-классиков и ранних романтиков. Центральной фигурой в музыке следует признать Иоганна Брамса (1833-1897), родившегося в Гамбурге. Он соединил в своем творчестве классическую форму со склонностью романтиков к лиризму и эмоциональному напряжению и стяжал себе славу

«истинного наследника Баха и Бетховена». Более последовательно романтизм проявил себя в оркестровых произведениях Гектора Берлиоза (1803-1869); его «Фантастическая симфония» (1831 г.) разрушала все сложившиеся к тому

времени правила. Берлиоз черпал вдохновение в литературе романтиков; говорили:

«Виктор Гюго — романтик, но Берлиоз — это сам романтизм». К композиторам- романтикам принадлежали и томный польский эмигрант Фредерик Шопен (1810-1849), бывший в свое время непревзойденным виртуозом-пианистом, и неутомимый венгр Ференц Лист (1811-1886), также превосходный виртуоз, и Роберт Шуман (1810-1856), и Феликс Мендельсон-Бартольди (1809-1847). Множество композиторов в этом списке романтиков стали основоположниками национальных школ. Сюда же следует отнести изумительных русских композиторов: Антона Рубинштейна (1830-1894), Петра Чайковского (1840-1893) и Сергея Рахманинова (1873 -1943), а также немецкого протестанта Макса Бруха (1838-1920) и швейцарского еврея Эрнста Блоха (1880-1959) вместе с австро-германскими неоромантиками во главе с Антоном Брюкнером (1824-1896), Густавом Малером (1860- 1911), Рихардом Штраусом (1864-1949) и автором несен Хуго Вольфом (1860-1903). В XIX в. французская школа дала миру немало превосходных талантов, отмеченных непревзойденной утонченностью и оригинальностью: от Сезара Франка (1822-1890) и Камиля Сен-Санса (1835-1921) до Габриэля Форе (1845-1924), Клода Дебюсси (1862-1918) и Мориса Равеля (1875-1937).

Опера, которая сочетала музыку с исторической и литературной драмой, была очень подходящим для романтизма жанром. Успешное развитие оперы обеспечивалось плодотворным соперничеством трех ведущих центров: французской оперы с Шарлем Гуно (1818-1893), Джакомо Мейербером (1791-1864), Жоржем Визе (1838-1875) и Жюлем Массне (1842-1912); немецкой оперы, начало которой было положено Моцартом и Вебером и которая теперь достигла высшей точки в грандиозных творениях Рихарда Вагнера (1813- 1883); и итальянской оперы, где развивалась традиция несравненного мелодизма такими композиторами, как Джоакино Россини (1792-1868), Гаэтано Доницетти (1797-1848), Джузеппе Верди (1813-1901) и Джакомо Пуччини (1855-1924). Расцвел также жанр,

который называют по-разному: комическая опера, оперетта или музыкальная комедия. Здесь выделялось творчество Жака Оффенбаха (1819-1880) в Париже, Иоганна Штрауса- сына (1825-1899) и

DYNAMO

Франца Легара (1870 -1948) в Вене и У.Ш.Гильберта и А.С.Салливана в Лондоне.

В XIX в. появляются новые институты и учреждения, превратившие искусство музыки в важнейшее государственное предприятие: консерватории, оркестровые и хоральные общества, концертные залы, музыкальные издатели и кафедры музыковедения и истории музыки.

В философии периода романтизма важнейшими были колоссальные спекуляции Г.В.Ф. Гегеля (1770-1831), последователя Фихте из Берлина. Гегель был подчеркнуто неромантиком во многих своих воззрениях и в философии считал себя приверженцем рационализма. Путешествие в швейцарские Альпы склонило его к следующему суждению:

«Зрелище этих бесконечно мертвых глыб льда не пробуждает во мне ничего, кроме скучного "es ist so" (вот оно как...)». Но с другой стороны, его оригинальные идеи настойчиво привлекали к себе внимание в эту эпоху интеллектуального брожения, так что он основательно вооружил множество своих выдающихся учеников и критиков (настроенных более революционно, чем он сам). Оказавшись рядом с Наполеоном в Йене в октябре 1806 г., в тот день, когда он закончил свою «Феноменологию духа», он восторженно писал о «всемирной душе» этого императора.

Две излюбленные идеи Гегеля оказались особенно плодотворными: «диалектика»-, продуктивное столкновение противоположностей, и «Geist» — «дух», квинтэссенция самобытности; в своей «Философии истории" он приписывает некий особый «дух» каждому политическому государству, каждой стадии развития цивилизации. Диалектика, которая у Гегеля не выходит за границы чистых идей, затем нашла себе множество приложений, наделяя понятие прогресса динамическим и универсальным обоснованием. Казалось, что она придала смысл, общественному беспорядку, показала, что из конфликта может явиться нечто положительное. Что же касается духа истории, который у Гегеля служил прославлению государства, то это понятие стало орудием в борьбе национально- освободительных движений его времени. Взгляды Гегеля были в высшей степени германоцентричны, они, казалось, рационализировали то протестантско-ирусское превосходство, которое все больше проявлялось при жизни Гегеля. Он восхвалял войну и героев войны и отдавал немцам пре-

восходство в современной цивилизации: «Немецкий дух — это дух нового мира. Его цель — воплощение абсолютной истины как беспредельного самоопределения свободы». Для американцев может быть лестно (или нелестно), что этот самодовольный распространитель мистической метафизики считал Америку «окончательным воплощением Абсолютной Идеи, за пределами которого уже невозможно никакое развитие»20. Может быть, именно этим вызваны давние германофильские традиции американских ученых.

Научная мысль была одной из тех сфер, которые следовали традициям Просвещения, а не романтизма. Однако доведенные в работах Огюста Конта (1798-1857) до крайности, они привели не к «позитивизму» (философскому направлению, созданному КОНТОМ), а к новой псевдорелигии со своими обрядами, догматами и священством. Конт считал, что всякое знание проходит три этапа развития и систематизируется в согласии, соответственно, с теологическим, метафизическим и «позитивным», или научным, принципом. Этот «закон трех этапов», впервые изложенный в «Системе позитивной политики» (1842 г.), является ключом к его сложной классификации наук и к его наброску новой «науки об обществе», представленном в «Позитивной философии» (1850-1854 гг.) Новая дисциплина —

«социальная физика» должна была пересмотреть человеческое общество и реорганизовать ero научно. Целый корпус «социальных инженеров» взял на вооружение лозунг: "Знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы предотвратить" (" Savoir pour prévoir, prévoir pour prévenir ")21. Конта следует считать одним из отцов современной социологии, которую он полагал высшей в иерархии наук. Однако, настаивая на институциализации духовной власти и положив начало тому, что было, в сущности, научной Церковью, он кончил тем, что парадоксально превратил науку в предмет мистического культа. Как сказал один из его критиков Т. Г. Гексли, позитивизм Конта — это «католицизм минус христианство».

Наука и техника устремляются вперед, как никогда раньше. Хотя в это время, возможно, и не было таких фундаментальных открытий, как открытия Коперника, Ньютона или Эйнштейна, однако появились подробные карты целых громадных континентов знаний. Наука начинает за-