Мировой двигатель, 1815-1914 611

польскую армию против Бельгии, вызвал русско-иольскую войну. Царь отвергал все предложения правительства в Варшаве (которое было в руках консервативно настроенного князя Чарторыйского) и отказывался от каких бы то ни было переговоров. В этой ситуации разрешение вопросов было предоставлено тем, кто не шел на компромиссы. В сложившейся ситуации профессиональная польская армия могла бы победить, но постепенно ее обошли с флангов и одолели. В сентябре 1831 г., когда русские штурмовали последние огневые позиции под Варшавой, они обнаружили труп генерала Совинского, который даже не лежал, а стоял посреди моря мертвых и умиравших. Старый наполеоновский офицер приказал своим солдатам крепко вбить ero деревянную ногу «в польскую землю», чтобы не кланяться тиранам. Конституция Царства Польского была отменена. Все мятежники были лишены не только имущества, но и свободы. 10 ООО эмигрировали во Францию; но еще больше — десятки тысяч — отправились в кандалах в Сибирь.

События в Польше в 1848 г. были обусловлены неудачей попытки всеобщего восстания двумя годами раньше, когда Краковская республика решила свою участь тем, что не смогла взять под контроль революционеров. Тысячи дворян в прилегающих сельских районах Галиции были перерезаны крестьянами по наущению австрийских властей. Вклад Польши в

«весну народов» ограничился небольшими волнениями в Познани, двумя выступлениями в Кракове и Львове и значительным контингентом польских эмигрантов во главе с генералом Юзефом Бёмом, которые сражались в Венгрии.

В январе 1863 г. в провозглашенном Венским Конгрессом Царстве Польском снова начались волнения из-за непоследовательного поведения «царя-освободителя» Александра II, который, освободив крепостных собственной империи, тем не менее, не был готов даровать конституцию полякам. В течение двух лет в Варшаве проходили патриотические демонстрации, во главе которых стояли священники, пасторы и раввины, и в результате было сформировано тайное Национальное правительство. Шестнадцать месяцев ожесточенной партизанской войны завершились казнью лидеров инсургентов на стенах цитадели. Теперь уже и само Царство Польское было ликвидировано. 80 ООО

поляков отправились в страшный путь в Сибирь — что стало самой большой группой политических ссыльных в истории царизма.

В 1905 г. факел патриотического восстания подняла Польская социалистическая партия. В Варшаве и Лодзи забастовки и уличные бои продолжались гораздо дольше, чем

синхронные выступления русских рабочих в Санкт-Петербурге. Угрюмые молодые люди из польских провинций, во множестве призванные в русскую армию, очень неохотно сражались против японцев в Маньчжурии.

Два важных явления стали следствием постоянных поражений польского национализма. Следующие поколения польских патриотов выбирали труд на благо родины, а не вооруженную борьбу. Они выдвинули понятие «органического труда» и стремились увеличивать экономические и культурные ресурсы, а политические требования ограничили требованием местной автономии. Эту стратегию переняли и все другие национальные движения, не имевшие достаточных военных и дипломатических ресурсов. В это время

«абсолютный национализм» проявляется у всех национальностей бывших польских земель. Возникли литовский, белорусский, украинский и еврейский СИОНИСТСКИЙ национализм, который решительно парализовывал всякое представление об общей борьбе. Польские националисты Дмовского ожесточенно боролись с движением Пилсудского. Их лозунги с требованием «Польша для поляков» выявляли глубинные антинемецкие, антиукраинские и антисемитские настроения.

Внутри самой Российской империи было несколько типов официальной позиции относительно нараставшего национализма. Белорусам и украинцам особое самосознание просто запрещалось. Полякам до 1906 г. не дозволялось политическое выражение национализма ни в какой форме. Однако в Великом княжестве Финляндском финны пользовались автономией, каковой были лишены многие их соседи. Религиозная и культурная терпимость проявлялась в отношении балтийских немцев (в основном лютеран), но не в отношении других жителей Балтийских провинций. «Тюрьма народов» имела не только решетки, но и проломы в стенах.

В Австро-Венгрии национальный вопрос был особенно запутанным. «Уравнивание»

1867 г. было

DYNAMO

направлено на то, чтобы смягчить проблему; наделе же оно сделало ее неразрешимой. Не оставалось ни малейшего шанса на то, чтобы германоговорящая элита смогла навязать свою культуру по всей Австрии, и уж конечно это было невозможно во всей Австро- Венгрии. В конце концов, Австрия была «славянским зданием с немецким фасадом». На деле же представителей трех «господствовавших народов»: немцев, венгров и галицийских поляков — поощряли командовать другими. Административные структуры были скроены так, чтобы немецкое меньшинство в Богемии могло держать в подчинении чехов, мадьяры в Венгрии держали в подчинении словаков, румын и хорватов, а поляки в Галиции — русинов (украинцев). Социальное давление постоянно росло по мере того, как все новые притесняемые национальности подпадали под влияние идей национализма. Более того, когда политика Габсбургов еще больше осложнилась введением сначала Рейхсрата, или

«Имперского Совета», а потом, в 1896 г., всеобщего избирательного права, три правящие группы могли дальше поддерживать свое главенствующее положение только бесконечными сделками и компромиссами. Австрийские немцы, бывшие в большинстве при дворе и в армии, отбивались от притязаний пылких мадьяр только тем, что поддерживали интересы ультраконсервативной польской аристократии Галиции. Вот почему поляки до конца оставались наиболее лояльным элементом среди поданных императора — kaisertreu. Мадьяры были постоянно неудовлетворены; немцы в Австрии все больше обращались к старой идее Великой Германии; а чехи в особенности чувствовали себя в западне. Франц Иосиф I (правил в 1848-1916 гг.), называвший себя «последним монархом в старом стиле», правил поистине многонациональном государством, где гимн мог исполняться на любом из семнадцати официальных языков, включая идиш. Этот монарх был популярен именно в силу своей политической неподвижности. Но внутренние язвы, которые не лечили вовремя, начинали гноиться. Как вынужден был признать один из премьер-министров: «Моя политика состоит в том, чтобы держать все национальности монархии в состоянии регулируемой неудовлетворенности'"12. [ГЕНЫ]

В Европе того времени было множество и других национальных движений, которые не нашли отражения в учебниках. Небольшие национальные

сообщества сознательно ставили перед собой только культурные задачи. В Провансе Фредерик Мистраль (1830-1914) сумел не только возродить провансальский язык и культуру, но и был избран во Французскую академию. В Уэльсе в 1819 г. спустя несколько столетий возродился обычай ежегодных состязаний бардов — Eisteddfod. Характерным для этого движения стало введение псевдодруидических обрядов в Лланголлене в 1858 г. В Германии полабские славяне, сербы и кашубы возрождали свои древние славянские культуры. Полабские славяне сумели выжить в крошечном анклаве вокруг Люхова недалеко от Ганновера; собрание литературных текстов на их языке и грамматика были опубликованы с помощью русских ученых в 1871 г. Сербы в Лаузице, численность которых составляла, возможно, 200 000, в 1847 г. организовали Матицу, то есть «культурное общество» в Будишине (Баутцене) То же самое сделали кашубы Померании (Поморья).

И самодержавные, и конституционные системы были настроены весьма враждебно к национальным притязаниям. В этом отношении показательно то, что произошло с ирландцами и с украинцами: в обоих случаях политическая арифметика была решительно

не в их пользу.

Ирландцы принадлежали мощной «западной демократии». С 1801 г., когда была установлена уния Ирландии и Великобритании, больше 20 ирландцев заседали в британском парламенте в Вестминстере. Это давало ирландцам всякого рода преимущества за исключением одного единственного, которого они действительно желали, — возможности самим решать свои проблемы. Однако они не прекращали свою политическую активность. Католическая ассоциация Дэниэла О'Коннелла (1775-1847), в течение многих лет организовывавшая «чудовищные» митинги, добилась в 1829 г. установления веротерпимости. Позднее общественное неудовольствие подогревалось страданиями голодных лет, несправедливыми земельными актами и отсутствием реального политического прогресса. Самодовольство английских консерваторов, упрямое сопротивление протестантов Ольстера и вспышки насилия со стороны ирландских радикалов, которые были представлены фениями (членами тайного Ирландского республиканского братства — с 1858 г.) и партией «Шинн фейн» (с