Tenebrae. Блемы с рабочими в стране только умножались

блемы с рабочими в стране только умножались. Всеобщая забастовка в мае 1926 г., начало выпуска коммунистической «Daily Worker» ("Дейли Уокер") (1930 г.), исключение лейбористской партией своего собственного лидера Рэмсея Мак-Дональда за формирование Национального [коалиционного] правительства (19З1 г.) и создание сэром Освальдом Мосли Британского союза фашистов (1932 г.) — все эти события происходили на фоне роста безработицы до 3 млн. В 1935 г было избрано консервативное правительство во главе сначала со Стэнли Болдуином, а затем Невилом Чемберленом, поскольку консерваторы обещали стабильность и эффективное управление. И вплоть до Мюнхенского кризиса головной болью правительства была любовная связь молодого короля с разведенной американкой и последующее отречение. Тем временем происходили значительные изменения в обществе, совершались технические прорывы: было основано ВВС (1922 г.), положено начало планированию семьи (1922 г.), женщинам предоставляется избирательное право без ограничений (1928 г.), появляются книги в бумажной обложке (1935 г.);

изобретают телевидение (1926 г.), пенициллин (1928 г.), и реактивный двигатель (1937 г.). Поколение англичан, достигших зрелости после Великой войны, считали, что они уже пережили достаточно; последнее, о чем им хотелось беспокоиться, были тучи на континенте.

Континентальная Франция не могла спрятаться на острове. В 1920-е гг. приоритетом французской политики становится обеспечение безопасности, отчасти проведением твердой линии во взаимоотношениях с Германией, отчасти созданием «Малой Антанты» на Востоке (см. ниже). Но затем приоритеты меняются. 1930-е гг. были периодом расцвета французского Алжира и Французского Сайгона, и это в то время, когда в самой Франции кризис превращает занятость в главный вопрос. Эдуард Даладье (1884-1970), радикальный социалист, дважды был премьером во время, когда менявшиеся правительственные коалиции и нашумевшее дело еврейского афериста Ставиского (1934 г.) породили всеобщее разочарование. Политические взгляды поляризовались, и Коммунистическая партия Франции была столь же громкоголосой, как и фашистское Французское действие (Action Française). Привычный стереотип якобы

неизменности взглядов французов в полной мере подходит к личности Андре Мажино, военного министра в 1929-1932 гг., создателя громадной линии укреплений вдоль восточной границы Франции. Но это представление не вполне справедливо. Неправда, что французская армия не хотела сражаться, как позднее заявляли англичане, но в отсутствие сколько-нибудь значительных британских сил Франции просто не очень нравилась идея сражаться с немцами в одиночку; кроме того, она была связана организационными схемами, мешавшими быстрым наступательным действиям.

Скандинавским странам в 1930-е годы повезло: она находилась вне сферы стратегической напряженности. Рецессия нанесла тяжелый удар шведской торговле железом, но при социал-демократах она отреагировала на это созданием самой большой в мире системы социального обеспечения. [SOCIALIS]

Напротив, Восточно-Центральная Европа находилась в самом центре надвигавшейся грозы. Имея с одной стороны Гитлера, с другой — Сталина, лидеры расположенных здесь государств, конечно, не могли быть спокойны. В системе безопасности, созданной Францией в 1920-е годы, было несколько серьезных просчетов. Принцип «санитарного кордона», то есть пояса государств, сдерживавших Советскую Россию, не проводился сколько-нибудь последовательно. Малая Антанта, объединившая Чехословакию, Румынию и Югославию для сдерживания поднимавшейся Венгрии, не включила Польшу — самую большую страну этого региона; в 1934 г. ее дополняет независимый пакт балканских стран: Румынии, Югославии, Греции и Турции.

У западных стран была плохая репутация: они не умели принимать решения. Когда в 1920 г. Красная армия наступала на Варшаву, они отправляют целый рой военных миссий, но никаких военных подкреплений. В 1934 г., когда маршал Пилсудский зондировал почву в Париже на предмет превентивной войны против нацистской Германии, он не добился никакого ответа. Западные государства так никогда и не смогли решить, основывать ли свою политику в Восточной Европе на реалиях новых государств вроде Польши или на казавшиеся им более привлекательной постбольшевистской России (которая так никогда и не появилась). С 1935 г., когда страх перед Гитлером