2015-03-20
352
шой в Европе еврейской общиной и поскольку Польша была истово антикоммунистической, могло казаться, что Польша и нацистская Германия — естественные партнеры.
Увы, ни Гитлер, ни ero советники ничего не знали об отчаянной храбрости поляков. Они не знали, что польские националисты были столь же враждебны Германии, сколь и России. Они не знали, что польские полковники станут защищать собственное решение еврейской проблемы, особенно, когда начнут вмешиваться иностранцы. Но главное, они не знали, что наследники Пилсудского дадут ему совершенно иной ответ, чем Чемберлен или Бенеш. Полковники не собирались гнуть спину и шаркать ножкой перед бывшим австрияком и бывшим капралом. Внутреннее чувство требовало от них сражаться и погибнуть сражаясь. Каждый ответственный деятель Польши, кому пришлось в 1939 г. иметь дело с нацистскими и советскими угрозами, исповедовал моральные принципы маршала Пилсудского: «Быть побежденным, но не уступить — это и есть победа»62.
Итак, фюрер томился в ожидании. Шли недели; Польша намеренно открывает переговоры «о торговых отношениях и добрососедских отношениях» с СССР; предложения Берлина оставлены без ответа. 21 марта 1939 г., через неделю после падения Чехословакии, снова вызывают польского посла, чтобы сообщить ему, что отсутствие прогресса привело фюрера в гнев. 28 марта Германия денонсирует пакт о ненападении на Польшу. Нацистская пропаганда обращается к теме Данцига и невыносимого положения немцев в Польше. 31 марта Англия добровольно предоставляет Польше гарантию ее независимости. В ответ Гитлер 3 апреля дает тайные указания спланировать захват Данцига и возможную войну с Польшей. [СУСАНИН]
|
|
|
Тем временем в руки фюрера сваливаются все новые и новые приобретения. 10 марта объявлено о смещении центральными чехословацкими властями в Праге автономного правительства Словакии; оскорбленный лидер словаков монсеньор Тисо обращается за защитой к фюреру. Президент Чехословакии просит приема в Берхстегадене. После взбучки перед известным окном и одного из самых известных в истории представлений Гитлера (во время которого потерявшего сознание по-
сетителя приводили в чувство уколами) президент Гаха смиренно принимает неизбежность раздробления его страны. Богемия и Моравия будут обращены в протекторат нацистов; Словакия станет суверенной республикой; Прикарпатская Рутения отойдет к Венгрии. Гитлер с триумфом отправляется в Прагу, как он въезжал без единого выстрела и в Вену. 21-го немецкие войска захватывают Мемель в Литве. Чемберлен, наконец, понимает, что Гитлер — не человек слова. Британская «гарантия» Польше, этот блеф слабого, как раз и явилась результатом его запоздалого понимания. Сверх всего венгры, никого не спросясь, захватывают Рутению. В Страстную пятницу 2 апреля итальянская армия вторгается в Албанию. Война накрыла Европу.
|
|
|
Имея определенные обязательства перед Польшей, западные государства теперь хотели
предпринять какие-то меры. В апреле и мае межсоюзническая миссия посещает Варшаву. Было особенно подчеркнуто, что в случае нападения немцев на Польшу задачей польской армии будет сдерживать войска Вермахта, пока союзники будут готовить контратаку на Западе. Генерал Га-мелен заявлял вполне определенно: на 15-й день после начала мобилизации — самое позднее — le gros de nos forces (основная масса наших сил) будет переброшена через франко-германскую границу. Еще одна военная миссия была отправлена в Москву, чтобы обсудить совместные действия с Красной армией. Однако задолго до того, как она в счастливом неведении отплыла 5 августа на неспешном корабле в Ленинград, Гитлер и Сталин договорились сами разрешить польский кризис.
Восстановление дружественных отношений между нацистами и Советами произошло где-то в первую неделю мая, когда правая рука Сталина Молотов стал комиссаром по иностранным делам. Предшественник Молотова еврей Литвинов, женатый на англичанке Айви, был тесно связан с Западом и с неустойчивой политикой коллективной безопасности. Его последнее предложение англо-советского оборонительного альянса не встретило никакого сочувствия. Молотов был назначен с надеждой на возобновление связей с Берлином. В июне в Москве начались прямые переговоры с немцами, замаскированные под торговые переговоры.
