Divisa et indivisa. Делю мир жил, затаив дыхание; потом советские ракеты были убраны

делю мир жил, затаив дыхание; потом советские ракеты были убраны. США убирают свои ракеты из Турции и воздерживаются от вторжения на Кубу37.

Переговоры по разоружению тянулись десятилетиями. Женевские предложения подрывались отказом Советов разрешить инспекцию. В 1963 г. Московское соглашение запрещает атомные испытания в атмосфере, но был уже нанесен громадный ущерб

окружающей среде в глобальном масштабе. Договор о нераспространении ядерного оружия 1968 г. должен был закрепить монополию пяти существовавших на то время ядерных держав и исключить в первую очередь Китай. Он потерпел неудачу по всем пунктам, обеспечив только временную приостановку. Первый раунд переговоров об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-1) после четырех лет привел к заключению в 1972 г. промежуточной договоренности. ОСВ-2 двигался со скрипом, пока конгресс США не заблокировал его в 1980 г. Следующий этап переговоров, начиная с середины 1970-х гг., был направлен на абсолютное сокращение объемов военных арсеналов (а не об ограничении темпов их роста). В течение 15 лет в Вене велись переговоры о взаимном и сбалансированном сокращении обычных вооружений. Переговоры о сокращении стратегических вооружений, то есть о ядерном оружии, велись в Мадриде с 1982 г. Тридцать лет межправительственных переговоров принесли так же мало пользы, как и народные движения против ядерного оружия, очень популярные на Западе в начале 1960-х гг., а потом опять в начале 1980-х гг.

Европейские страны, конечно, гораздо меньше участвовали в дипломатии «Холодной войны» сравнительно с масштабами конфронтации США — СССР. Однако с середины 1950-х гг. и они втягиваются в «Холодную войну». В 1957 г. с согласия СССР Польша представляет в ООН План Рапацкого о создании в Центральной Европе зоны, свободной от ядерного оружия, а в 1960 г. — План Гомулки о замораживании (на существующем уровне) в этой зоне ядерного оружия. Из этого ничего не вышло. В 1965 г. польские епископы обращаются с открытым письмом к немецким епископам, заявляя о своей готовности

«простить и быть прощенными». Эта смелая инициатива, ко-

торую коммунисты осудили как предательство, показала, как выйти на свет из тумана страха и ненависти.

Советская политика в Восточной Европе все время разыгрывала германскую карту, а коммунистическая пропаганда изо всех сил старалась поддерживать германофобию на таком уровне, как во время войны. В Западной Германии к резкому голосу изгнанных очень прислушивались правительства христианских демократов, а неясная судьба их родных земель на Востоке не давала затихнуть кипению страстей. Этот политический климат начал смягчаться только в конце 1960-х гг., в основном благодаря усилиям германских церквей, которые таким образом прокладывали путь для новой восточной политики канцлера Вилли Брандта.

Новая восточная политика, начавшаяся в 1969г., основывалась на ясно определенных краткосрочных, среднесрочных и долгосрочных целях. В сложившейся тогда ситуации Брандт хотел покончить с тупиком в отношениях Восток—Запад, возникшим после вторжения в Чехословакию. Со времени полного признания в мире Федеративной Республики Западная Германия проводила так называемую доктрину Гальштейна [статс- секретаря по иностранным делам — перев. ], отказываясь иметь дело с теми правительствами (кроме СССР), которые поддерживали отношения с ГДР. Результатом стала почти полная изоляция от всех восточных соседей Германии. Разбивая лед, Брандт захотел затем установить некий modus vivendi с ГДР и другими членами советского блока. Он надеялся, что в течение 10, 20 или, возможно, 30 лет развитие связей Западной и Восточной Германии смягчит режим в Восточном Берлине и приведет постепенно к единству. Если речь идет о первых двух задачах, то восточная политика, без сомнения, достигла своей цели. Что касается третьей цели, то ее результаты были противоположны задуманному. Хотя, впрочем, неизвестно наверняка, что Брандт действительно надеялся на объединение Германии. Уже выйдя в отставку, он признался: «Новое объединение — это ложь, управляющая политической жизнью Германии».

Тем не менее, появление Вилли Брандта на политической сцене имело очень существенное значение. Восточная Европа не была готова к по-