Преступление - как наказание, а наказание – как преступление. 16 страница

366. Посредством нравственного арифметического исчисления добра и зла нетрудно определить существенный характер преступного деяния. Но должно точно отделить закон нравственный от юридического, посредством чего обозначится ближе объем наказуемых деяний. Нравственный и юридический закон имеют одну цель, именно: произвести возможно большую сумму блаженства посредством правил, для человеческих деяний. Но закон юридический имеет более ограниченный объем нежели закон нравственный. Законодатель может влиять на поведение индивидов только посредством наказания. Наказание есть зло; поэтому оно онравдывается только тогда, когда оно производит большую сумму добра чем зла. Если бы сохранение правил нравственности было вынуждаемо посредством наказания, то во многих случаях зло, вытекающее из наказания, превышало бы зло, вытекающее из безнравственного деяния.

367. Наказание есть принудительная мера для предупреждения преступления со стороны виновника или других лиц. В этом понятии наказания заключаются два существенные момента: право государства наказывать и цель наказания.

Право наказывать, предоставленное государству, основано на том же принципе, что и другие права, слагающие власть государства. Без права наказывать нельзя вообразить себе, ни общественной власти, ни прав индивида: ибо они получают санкцию от права наказывать. Наказание оправдывается значительною его пользой, или, иначе говоря, его необходимостью.

368. Цель наказания состоит в предупреждении повторения преступления и в удовлетворении, насколько это возможно, того, кому учинено зло. Когда преступление совершено, то прежде всего угрожает опасность со стороны виновника; но и другие лица могут иметь те же мотивы и возможность совершить подобные преступления. Поэтому предупреждение преступлений посредством наказания может быть двоякое: частное и общее, по мере того, относится ли оно к одному преступнику или же к другим членам общества. Частное предупреждение действует трояким образом: оно отнимает у преступника, или физическую возможность, или волю, или расположение к новым правонарушениям. Первое достигается лишением возможности вредить, второе исправлением, третье посредством страха. Общее предупреждение обнаруживает свою деятельность угрозой наказания и исполнением ее, служащим для других примером. Это предупреждение есть главная цель наказания, и вместе с тем оправдательное его основание (raisonjustificative). Если бы преступление было обособленным деянием, неспособным повторяться, то наказание было бы простым убытком, и государство прибавляло бы к злу новое зло. Однако ж безнаказанность одного преступления открывала бы путь к новым преступлениям, не только преступнику, но и другим лицам, имеющим расположение и возможность совершить подобные правонарушения. Отсюда следует, что зло, причиненное посредством наказания одному, есть необходимая обеспечивающая общество мера. Наказание, которое само по себе, т. е. без обращения внимания на цель его, представляется как низкая, противная нравственному чувству, мера принуждения и истязания, - восходит до значения первого и самого высшего благодетеля общества.

369. Как частные преступления распадаются на четыре главные группы, - a именно на преступления против личности, собственности, чести и состояния, точно так же делятся и наказания. Наказания, касающиеся непосредственно личности, можно назвать телесными. Сюда принадлежат: телесные наказания в тесном смысле, лишение свободы (страдательное наказание), принудительные работы (действительное наказание) и смертная казнь. Другие наказания суть лишительные; они касаются имущества, чести или прав состояния.

370. При выборе рода наказания законодатель должен обратить внимание на требуемые в нем качества (qualith desirables), каковы; 1) делимость, 2) равенство, т. е. чтоб все равным образом чувствовали его (чего не имеет напр. ссылка); 3) соразмерность с другими наказаниями, чтобы преступник мог сравнить величину наказания, когда он имеет возможность совершить более, или менее важное преступление; 4) аналогия или некоторое сходство наказания с преступлением, напр. наказание члена, бывшего орудием преступления, лишение жизни средством, служившим для совершения убийства (сожжение, утопление, отравление); 5) примерность, т. е. произведение постоянного впечатления; 6) экономия, т. е. что наказание не должно быть строже против необходимого; 7) отпустимость; 8) отнятие у преступника возможности вредить; 9) исправление преступника; 10) популярность, т. е. что наказание не должно быть противно общественному убеждению, чтоб оно не казалось делом насилия и угнетения. Всех этих качеств вместе не имеет ни одно наказание; но они имеют большее или меньшее значение по мере свойства преступления. Вообще в более важных преступлениях законодатель должен обращать внимание на популярность и примерность; в менее важных-на экономию наказания и исправление преступника. Из указанных родов наказаний, принудительные работы соединяют в себе наиболее качеств наказания. Много таких качеств имеет тюремное заключение. Совершенно несоответственны: наказания обезображивающие,-ибо они лишают возможности исправиться, - и изувечивающие, которые кроме того - неделимы и неотпустимы. Над качествами смертной казни (аналогия, примерность, отнятие возможности вредить, и проч.) преобладает сопряженное с ней зло (неравенство, неотпустимость, непопулярность, лишение возможности быть полезным).

371. Правила о мере наказания вытекают из цели его, т. е. из общего и особенного предупреждения:

1) Наказание должно быть определяемо в такой мере, чтоб сильно удержать стремления к правонарушениям. Поэтому зло, причиняемое наказанием, должно иметь перевес над ожидаемой от преступления пользой. Наказание недействительное было бы двойным злом: ибо, помимо наказания, преступления были бы все-таки совершаемы, между тем преступник страдал бы бесполезно. Степень наказания должна соразмеряться с родом и степенью чувственных стремлений.

2) То, чего недостает наказанию, должно быть пополняемо соответственным увеличением его.

3) Чем вреднее преступление, тем строже должно быть наказание.

4) Не все преступники должны подвергаться одинаковому наказанию за одно и тоже преступление. Надо принимать в соображение впечатлительность преступника или обстоятельства, которыми она вызывается (темперамент, состояние здоровья, представление о чести и проч.).

Мера наказания имеет две крайности: слишком много и слшиком мало. Последнее легче уловимо: ибо легче узнать то, что недостаточно, нежели то, что достаточно. Вообщее законодатель должен довольствоваться приблизительной мерой. Слишком мало вреднее, нежели слишком много, ибо первое делает наказание бесполезным.

372. Теория Бентама есть отчасти соединение систем Фейербаха и Грольмана в том смысле, что она требует и общего и частного предупреждения. Однако ж теория Бентама наиболее приближается к Фейербаховой, и подлежит таким же самым возражениям относительно главных своих оснований.

III. Теория косвенной обороны (Романьози).

373. Самый знаменитый представитель этой теории, имеющей своих приверженцев преимущественно в Италии, -Romagnosi (Genesi del diritto penale, Pavia,1791; последнее изд. в Милане 1852). Вот главные основные мысли этой теории:

Все люди имеют равным образом право на существование и благосостояние. Поэтому они вправе отражать несправедливое нападение на их жизнь и благосостояние. Это есть право обороны, которое дает нападаемому законный перевес над нападающим, вследствие чего нападаемый может причинить зло нападающему для избежания зла, которым он угрожает. Общество состоит из единиц: поэтому каждое нападение на его члена есть вместе с тем нападение на общество. Но право обороны, предоставленное единицам и обществу, на столько основательно, на сколько продолжается нападение. В минуту окончания нападения исчезает необходимость, на которой основывалось право обороны. С другой стороны, нападение представляет опасность не только в настоящем, но и в будущем. Если бы преступления не были наказываемы, если бы не существовало опасение наказания как противовес противозаконным стремлениям, то преступления совершались бы в громадном количестве, и общество перестало бы существовать. Притом, если б ограничиться только необходимой обороной, то преступник предвидел бы для себя опасность только в минуту покушения, - что побуждало бы его тотчас к исполнению преступления. Следовательно каждое совершенное преступление служит поводом к применению карательной власти, хотя цель наказания направлена преимущественно на будущее, т. е. на ограждение общества от преступлений, которые несомненно происходили бы в будущем, если бы наказание не обуздывало предрасположенных к преступлениям. Преступление есть несправедливое деяние, заведомо и свободно совершенное, которое причиняет другим зло, т. е. производит уменьшение или потерю известного блага. Деяние, не причиняющее никому вреда, может быть несправедливо и безнравственно, но не может служить основанием наказанию.

374. Цель наказания состоит в удержании от преступлений посредством возбуждения опасения оного. К наказанию должно прибегать только после исчерпания других менее чувствительных мер, указываемых политикой, религией и честью. Поэтому наказание настолько справедливо, насколько оно необходимо для предупреждения преступлений, Таким образом если бы самое легкое наказание могло предупредить самое тяжкое преступление, то это наказание было бы единственно справедливо. Наказание, - по величине и роду своему большее против того, какое необходимо для противодействия стремлениям к преступлению, было бы несправедливо. Наказание же недостаточное, слишком слабое в этом отношении, было бы бесполезно. Таковы неизменные правила измерения наказания, как непосредственные выводы естественного права.

375. Только две вещи побуждают человека к действию: приятность и боль. Поэтому и наказания бывают двух родов: они состоят или в лишении блага, или же в причинении зла или вреда. Наказание временное, присужденные к которому возвращаются в недро общества, должно по отношению к своей вескости быть не менее воображаемого преступником. В противном случае оно не могло бы исправить, или потеряло бы свою вескость, вследствие данного об нем представления отбывшим наказание. Напротив того пожизненные наказания должны казаться несравненно больше против действительности, ибо здесь дело идет не об исправлении виновного, a o том, чтоб дать пример; между тем как в наказаниях временных, хотя пример и составляет главную цель, дело идет вместе с тем и об исправлении. Кратковременные и чувственные наказания по некоторым преступлениям имеют исправительную силу, и предупреждают нравственное извращение, происходящее от продолжительности наказания.

376. Для того, чтоб наказание действительно противодействовало преступным стремлениям, оно должно быть сходно и аналогично с предполагаемой природой и степенью преступного стремления. Природа этих стремлений двоякая: они происходят от жажды обладания или от злобы. "Per ea quae peccant, per ea et pitniuntur." Согласно с такой природой деяний, наказание должно быть направлено на имущество или на лицо. Совершающий преступление из мести охотно бы понес денежное взыскание, лишь бы только удовлетворить этой страсти.

Что касается соразмерности наказания со степенью преступного стремления, не надо принимать во внимание индивидуальной энергии будущего преступления, a предполагаемую приблизительно энергию в данном народе. Посему законодатель должен определить каждому преступлению наказание, устепененное по мере разных отягчающих обстоятельств, преимущественно же по мере степени нравственной силы преступления т. е. вожделений и смелости.

Теория Романьози сходна во многом с теориями Грольмана и Фейербаха: она стремится к охранению общественного порядка посредством психологического принуждения. Ее могло бы признать пополнением и улучшением теории Фейербаха. Различие состоит в том, что Романьози главным образом обращает внимание на оборону против данной опасности, Фейербах же на охранение законного порядка вообще. Отсюда у Романьози главный момент- оборона, у Фейербаха же - психологическое принуждение. Еще большее сходство существует между теориями Романьози и теорией аналогической обороны Мартина (Lehrbuch des deutschen Cr. Rechts., Heidelb., 1821), стр. 23 и след.).

Б. Теории полагающие главной целью благо преступника.

Теории исправления Стельцера и Редера.

378. Теории исправления обращают преимущественно внимание, не на общество, a на единицу: уважая личность, они не хотят употреблять ее орудием для общественных целей. Они желают посредством наказания, не только предупредить совершение преступлений другими лицами, но вместе с тем обеспечить преступника против впадения в новые преступления. Криминалисты понимают цель исправления двояким образом: одни требуют нравственного исправления, т. е. внутреннего перерождения преступника; другие довольствуются юридическим или общественным, т. е. внешним исправлением, которое наступает вследствие изменения внешнего человека, чему доказательством должны служить его действия, a именно: перемена в поведении, трудолюбие, привычка к порядку и проч. Теория исправления, хотя и основанная на возвышенной филантропической мысли, как теория самостоятельная-лишена достаточного основания. Она требует наказания для того, что нужно исправить преступника; но она не оправдывает почему исправление должно необходимо быть достигнуто посредством наказания. Она не в состоянии дать верное указание, по которому можно бы узнать, что цель наказания-исправление достигнута. Если принять существенной задачей нравственное и юридическое исправление, то лицемерие будет торжествовать над добросовестностью. Развращенный и опасный злодей может посредством мнимого обращения на путь истины освободиться от наказания вскоре после его начатия; между тем как менее виновный преступник, не желая подчиниться принуждению, может быть наказан очень строго в сравнении с его виною, так как по этой теории преступник должен быть задержан, пока не исправится. Наказание, как имеющее целью исправление, не должно быть налагаемо на закоренелого злодея, так как его должно считать неисправимым. Таким образом, самые опасные преступники не должны бы подлежать наказанию. Исправление не может быть делом принуждения: только в состоянии свободного действования человек может истинно доказать обращение на путь обязанностей.

379. Теория исправления не разрешает ни одной из задач, которые должны быть разрешаемы каждой уголовной теорией. Отличительной чертой наказуемых деяний по этой теории должны быть обстоятельства, свидетельствующие о том, что кому-нибудь недостает нравственного стремления, или что деяние его нарушает общественный порядок. В первом случае, т. е. когда дело идет об исправлении нравственном, каждое безнравственное деяние должно бы быть наказываемо; во втором (когда дело идет об юридическом исправлении), всякое правонарушение (следовательно даже и гражданская неправда) должно бы подлежать наказанию. Мера наказания должна зависеть от степени предрасположения преступника к исправлению, так как исправление составляет цель наказания. Но каким образом, при бесчисленном разнообразии индивидуальностей, узнать, какой род и степень наказания будет соответствовать осуществлению этой цели? на чем основать несомненность наступившего уже исправления?

380. Самостоятельную теорию юридического исправления изложил Штельцер (Kritik des Eggers'schen Entwurf's eines Str. G. B. fur Schleswig, Altona, 1811, стр. 424). Он усматривает это исправление в перемене расположения преступника посредством впечатления, сильно противодействующего влечению к преступлению. Такая мера противодействия не должна быть мгновенна, но постоянно возбуждать представление о том, что законные последствия преступления перевешивают выгоду, ожидаемую от исполнения его. Такой мерой может быть только тюремное заключение. Меру наказания Штельцер делает зависимой от стороны субъективной, т. е. от степени злого расположения преступника. Отсюда не следует причинять преступнику страдания строже, чем необходимое для возбуждения в нем такого расположения, при котором государству нечего было бы опасаться от него. Если такое расположение уже воспоследовало, если преступник уже не представляет опасности, никакое наказание не должно иметь места, напр. если преступник доказал истинное раскаяние известными действиями, каковы: добровольное отступление от предприятия до начала исполнения, или в некоторых случаях вознаграждение вреда, и проч. Однако ж тут преступник должен быть помещен и подвержен дальнейшему испытанию в соответственном заведении.

381. Самый усердный защитник теории нравственного исправления Рёдер (Die herrschenden Grundlehren v. Verbrechen und Strafe, Wiesbaden, 1867, стр. 97 и след., 117 и след.). Эта теория, говорит Рёдер, вполне согласна с правилами религии, нравственности и искусства управления. Она считает наказание разумно- необходимой мерой направления совратившейся воли к законному порядку. Поэтому должно отвергнуть все наказания, несоответствующие этой цели, или принять началом ограничение употребленной во зло свободы посредством тюремного заключения, пока виновный не переродится нравственно и не докажет исправления своего делом. Исправляющее наказание не имеет дела с человеком вообще, как в других теориях, но с живым данным человеком и с его индивидуальностью. Отсюда наказание не может быть неизменно определено наперед; но соответственно своей цели оно может быть продолжаемо или сокращаемо. Такая внутренняя справедливость наказания возбудит уважение к нему и в преступнике и в других членах общества. Злой пример деяния преступника изгладится добрым примером его обращения. Ничто не сумеет сильнее восстановить уважение к закону и укрепить поколебленное спокойствие граждан, как направление угрожающей опасностью воли на путь законности посредством разумно устроенного заключения (в особенности же при подвержении преступника влиянию опытных, призванных для этой цели, людей), и после того - условного увольнения и соответственного попечительства.

ОТДЕЛЕНИЕ III. Теории смешанные.

А. Теории, образовавшиеся из соединения нескольких относительных теорий (Фихте).

382. Соединение нескольких относительных теорий имеет или несколько равносильных целей, или же одну главную и другие второстепенные. Только в первом случае образуется истинная смешанная теория; принятие же, рядом с главной целью, второстепенных целей, зависящих от свойства наказания или образа его исполнения, не может влиять на существо данной теории и ее верховное начало. Сопоставление нескольких равносильных целей может, или быть современное, или же произойти таким образом, что по мере обстоятельств будем обращать внимание раз на ту, другой раз на другую цель. Представитель теории последнего рода - Фихте, который относительно разных родов преступлений указывает разные цели наказания. Мы рассмотрим систему этого мыслителя, как самую замечательную из всех систем,- состоящих в соединении нескольких относительных теорий,- и вместе с тем из тех, которые выводят право наказывать из общественного договора. Но прежде мы должны предпослать несколько слов о теориях последнего рода.

383. Основание государственной власти на общественном, или на общем государственном договоре, связано с мыслью основать карательную власть на так называемом общем уголовном договоре. Хотя такой отдельный договор может казаться излишним, так как право наказывать составляет существенное достояние государственной власти; однако ж полагали, что такое право не вытекает из этой власти, ибо государство как обязанное охранять жизнь, свободу, честь и имущество индивидов, не может лишать их этих благ без особенного о том договора. Вместе с тем возбуждено было сомнение: отчуждаемы ли все эти блага? может ли человек лишиться посредством договора права на свою жизнь или свободу? Разнообразные теории в этом направлении были основаны на фиктивном предположении состояния природы и общественного договора, - будь то общество и государство - дело человеческого произвола, a не физиологическое состояние человечества.

384. Теория Фихте (Grundlage des Naturrechts nach Principien der Wissenschafftslehre, Jena und Leipzig, 1797, часть II, стр. 95 и след.; часть I, стр. 109) состоит в следующем: цель государства состоит во взаимной безопасности граждан. Права каждого основаны на общественном договоре. Нарушающий этот договор в чем-нибудь теряет все права гражданина и человека, становится изъятым из-под охраны закона (exlex, vogelfrei) или должен быть исключен, изгнан из общества. Однако ж, если цель государства может быть достигнута другим образом; то соответственнее определить другое наказание вместо изгнания, которое в собственном смысле должно поразить каждое преступление. Для этого нужен договор следующего содержания: все обещают всем, что они, насколько это будет согласно с общей безопасностью, не будут исключены из общества за свои преступления, но перенесут это наказание, т. е. искупят его, другим образом (Abbussungsvertrag, договор о покаянии). Это было бы полезно и для общества и для индивидов, и отсюда произошло бы весьма важное право граждан - право нести наказание (сравн. п. 346).

385. Наказание не есть абсолютная цель, но только средство для достижения окончательной цели государства,- охранения общественной безопасности. Задача наказания состоит в предупреждении преступлений посредством устрашения и, так чтобы самое применение его было излишне. Для осуществления этой задачи, нужно, чтобы каждый был убежден, что в случае нарушения закона наказание неминуемо воспоследует. Если наказание, основанное на понесении ущерба, подобного причиненному (напр., кроме возвращения украденной вещи, заплатить ее цену), недостаточно, преимущественно в случаях, когда воля зла не материально (действует не для овладения чужой вещью), но формально (действует для того, чтобы причинить вред);-то преступник должен быть помещен в исправительном заведении для юридического исправления обычаев и внешних действий. Для этой цели наиболее соответственны незаселенные острова или отдаленные окрестности. Преступнику должен быть точно обозначен срок исправления, по бесполезном истечении которого он будет совершенно исключен из общества и признан изъятым из-под охраны закона. Чтоб обеспечить себя против преступника, государство может лишить его жизни или изгнать.

386. Фихте не обратил особенного внимания на важный вопрос об объеме уголовного закона. Он отличает только мимоходом неумышленную вину (culpa) от умышленной; и вознаграждение вреда считает достаточным противодействием первой. Но иногда она причиняет важные правонарушения (напр. отравление, изувечение, или же примыкает к умышленной вине, сравн. п. 167). По вопросу о мере наказаний он главным образом рассматривает различные роды его, а именно: наказания устрашающие, исправляющие и обеспечивающие. Устрашающее наказание, по мнению Фихте, должно в существе своем соответствовать существу преступления. Эта мысль уже высказана Аристотелем, Цицероном, Монтескье и другими. Это повело бы к слишком большому произволу судов, и притом следовало бы, напр., за убийство, совершенное для извлечения выгоды, подвергать денежному взысканию. Кроме того, Фихте ошибается, полагая, что желание обогатиться или причинить вред составляет единственные мотивы преступлений: существует еще много других, напр. сладострастие, прислужничество, страх и проч.

Б. Теории образовавшиеся из соединения теории абсолютной с одной или более относительными (Росси).

387. Самый знаменитый представитель этой теории- Росси (Traite du droit penal, Bruxelles, 1829). Она до сих пор имеет многих последователей во Франции, как теория Романьози в Италии. Система Росси есть счастливая комбинация начал справедливости и полезного (сравн. п. 41).

Совесть и разум указывают непреложно, что воздаяние злом за зло в известном объеме и с нравственной целью, согласно с безусловною справедливостью. Наказание есть причинение зла по отношению к совершенному преступлению, но не относительно к будущей выгоде преступника. Правосудие не могло бы существовать, если б его исполнял низший в отношении к высшему или равный в отношении к равному. Общественное правосудие невозможно без правовой власти, признанной разумом. Наказание, наложенное не такой властью, было бы фактом, лишенным характера справедливого и нравственного наказания (кн. I, гл. 2)..

388. Общественное правосудие, находясь в руках несовершенных существ, должно отличаться от правосудия божия. Отсюда пределы общественного правосудия состоят не только в несовершенстве его средств познания или действия, но и в его цели. Эта цель достигается посредством удовлетворяющих и предупреждающих последствий, истекающих из непосредственного применения закона. К этим последствиям принадлежат: наставление, устрашение и исправление. Общественное правосудие должно действовать настолько, насколько такая цель может быть достигнута, т. е. на сколько эти последствия могут вытекать из наказания. Так наказание должно быть не только справедливо во внутреннем отношении, но и полезно для охранения общественного порядка. Говоря другими словами, карательная власть, основанная на нравственном законе, не может не только превышать его пределов, но даже не должна достигать их. Она должна остановиться там, где исчезает общественный интерес (I, 13).

389. Общественный порядок может быть потрясен вследствие нарушения наших обязанностей в отношении общества или единиц, a именно обязанностей, могущих быть вынужденными и соответственные правам, для обеспечения которых принуждение необходимо. Следовательно преступление, пред лицом положительного закона, есть нарушение вынуждаемой обязанности во вред обществу или его члену. Но уголовная санкция должна иметь место только тогда, когда другие меры (образование, полиция, поощрения, награды и проч.) не представляют достаточного ручательства, что эта обязанность будет исполнена. Таким образом, троякого рода злые деяния находятся вне пределов уголовного закона, a именно: те, которым достаточно противодействует нравственная и религиозная санкция; деяния, которые могут быть предупреждаемы государством, посредством менее строгих и менее опасных мер, чем уголовная санкция; наконец деяния, в отношении которых гражданское правосудие представляется достаточным удовлетворением (II, 1). Закон, наказывая лихву, поединок и деяния, нарушающие целомудрие женщины, превысил бы свои пределы. Лихва по существу своему не есть безнравственное деяние. Наказывание поединка, в известных эпохах цивилизации, бесполезно для охранения общественного порядка. Что же касается нарушения целомудрия женщины, преследование причинило бы столько зла соблазном, что польза, ожидаемая от угрозы наказанием, не вознаградила бы его (I, 13).

390. Общественное правосудие, чтобы быть правовым, должно удовлетворять трем условиям: 1) уважать правила нравственной справедливости; 2) не упускать из виду несовершенства наших средств познания и действия; 3) исполнить требования материального порядка в обществе. Эти условия должны сопутствовать всякой деятельности правосудия, преимущественно же при выборе наказаний. Чтоб удовлетворить первому условию, законодатель должен выбирать наказания личные, нравственные (не причиняющие соблазна) и делимые. В отношении второго условия, т. е. принятия в уважение несовершенства наших средств познания или действования, наказания должны быть удобооценимы (чего нельзя сказать о наказаниях, лишающих блага, которое не для каждого имеет значение, напр. лишение гражданской правоспособности), вознаградимы (в случае ошибки) и отпустимы (т. е. чтоб осужденный, мог быть освобожден от понесенного уже отчасти наказания, без оставления оным неизгладимых следов). Наконец в отношении к требованиям общественного порядка, наказание должно иметь последствия, ожидаемые законодателем. Для этой цели оно должно быть назидательно и удовлетворительно (посредством соответствия и нравственной аналогии с преступлением), примерно, исправительно, и успокоительно для общества своей соизмеримостью с виной и точным исполнением (III, 5).

391. Определение соотношения между наказанием и преступлением есть истина интуитивная и необсудимая. Мы чувствуем это соотношение в нашей совести, которая всегда указывает, когда наказание превышает вину, и когда оно выходит из пределов нравственного наказания. Вдумываясь в эти явления совести с целью обозначить такие пределы каждому преступлению, мы должны придерживаться следующего метода: изучать человеческую совесть, по крайней мере, в отношении каждого рода преступлений, если уже не каждого преступления в особенности. Мы найдем ответ на это в обычаях, в религии, во всей жизни общества; мы услышим его из уст детей и даже преступников. Таким образом мы узнаем maximum страдания, которым общество может поразить виновного, без совершения деяния, несправедливого в его существе. Такое деяние может быть несправедливо и в отношении к обществу, если оно не приносит преднамеренной пользы. Следовательно, при измерении наказания должно принимать в уважение и другое начало - общественную пользу. Если цель человеческого правосудия состоит в охранении общественного порядка; то оно должно направиться на противодействие объективному или материальному злу, вытекающему из преступления, и соразмерять наказание с величиной этого зла. Таким образом правосудие дает гарантию будущему, устраняет опасение. Эта гарантия требует, чтоб обращать внимание на правдоподобность совершения преступления: ибо одни преступления совершаются чаще других, напр. обман, в отношении к убийству. Но мера нарушения, вызванного преступлением, покоится не только во вредном последствии: нужно также принимать в уважение правдоподобность нарушения общественного порядка, происходящую от нравственного расположения преступника, и обращать внимание на обдуманность, повторение преступления, и проч. (III, 4).