Максимы и моральные размышления

Трудно дать определение любви; о ней можно лишь
сказать, что для души—это жажда властвовать, для
ума — внутреннее сродство, а для тела — скрытое и
утонченное желание обладать, после многих околично-
стей, тем, что любишь.

Нам дарует радость не то, что нас окружает, а наше
отношение к окружающему, и мы бываем счастливы,
обладая тем, что любим, а не тем, что другие считают
достойным любви.

Долговечность наших страстей не более зависит от нас,
чем долговечность жизни.

Страсть часто превращает умного человека в глупца,
но не менее часто наделяет дураков умом.

Великие исторические деяния, ослепляющие нас сво-
им блеском и толкуемые политиками как следствие ве-
ликих замыслов, чаще всего являются плодом игры при-
хотей и страстей. Так, война между Августом и Антонием,
которую объясняют их честолюбивым желанием власт-
вовать над миром, была, возможно, вызвана просто-
напросто ревностью.

Страсти — это единственные ораторы, доводы кото-
рых всегда убедительны; их искусство рождено как бы
самой природой и зиждется на непреложных законах.
Поэтому человек бесхитростный, но увлеченный стра-
стью, может убедить скорее, чем красноречивый, но
равнодушный.

Страстям присущи такая несправедливость и такое
своекорыстие, что доверять им опасно и следует их
остерегаться даже тогда, когда они кажутся вполне ра-
зумными.

В человеческом сердце происходит непрерывная сме-
на страстей, и угасание одной из них почти всегда озна-
чает торжество другой.

Наши страсти часто являются порождением других
страстей, прямо им противоположных: скупость порой ве-
дет к расточительности, а расточительность — к скупо-
сти; люди нередко стойки по слабости характера и от-
важны из трусости.

Как бы мы ни старались скрыть наши страсти под
личиной благочестия и добродетели, они всегда прогля-
дывают сквозь этот покров.

Ошибается тот, кто думает, будто лишь таким бурным
страстям, как любовь и честолюбие, удается подчинить
себе другие страсти. Самой сильной нередко оказывает-
ся бездеятельная леность: завладевая людскими помыс-
лами и поступками, она незаметно подтачивает все
их стремления и добродетели.

По-видимому, природа скрывает в глубинах нашей
души способности и дарования, о которых мы и сами не
подозреваем; только страсти пробуждают их к жизни

и порою сообщают нам такую проницательность и твер-
дость, каких при обычных условиях мы никогда не могли
бы достичь.

Все бурные страсти не к лицу женщинам, но менее
других им не к лицу любовь.

Мы никогда не стремимся страстно к тому, к чему
стремимся только разумом.

Мы и не представляем себе, на что могут нас толкнуть
наши страсти.

У нас нашлось бы очень мало страстных желаний,
если бы мы точно знали, чего мы хотим.

Размышления и афоризмы фран-
цузских моралистов XV(—XVIM ве-
ков. M., 1987. С. 115, 124, 116, 150,
174, 171, 175

Б. Спиноза
ЭТИКА
ТЕОРЕМЫ

12. Душа, насколько возможно, стремится вообра-
жать то, что увеличивает способность тела к действию
или благоприятствует ей.

13. Когда душа воображает что-либо такое, что
уменьшает способность тела к действию или ограничи-
вает ее, она стремится, насколько возможно, вспоми-
нать о вещах, исключающих существование этого.

Схолия '. Из этого мы ясно можем понять, что такое

' Схолия — греческое слово, означающее «примечание, пояс-
нение к тексту».

любовь и что такое ненависть. А именно любовь есть
не что иное, как удовольствие (радость), сопровождае-
мое идеей внешней причины, а ненависть — не что иное,
как неудовольствие (печаль), сопровождаемое идеей
внешней причины. Далее, мы видим, что тот, кто любит,
необходимо стремится иметь любимый предмет налицо
и сохранять его; наоборот — тот, кто ненавидит, стре-
мится удалить и уничтожить предмет своей ненависти...

14. Если душа подверглась когда-нибудь сразу двум
аффектам, то впоследствии, подвергаясь какому-либо
одному из них, она будет подвергаться также и дру-
гому.

15. Всякая вещь может быть косвенной причиной
удовольствия, неудовольствия или желания.

Королларий '. Вследствие одного того, что мы видели
какую-либо вещь в аффекте удовольствия или неудо-
вольствия, производящей причины которого она вовсе и
не составляет, мы можем ее любить или ненавидеть.
Схолия. Отсюда мы видим, каким образом происхо-
дит то, что мы любим или ненавидим что-либо без вся-
кой известной нам причины, единственно, как говорится,
из симпатии или антипатии...

16. Вследствие одного того, что мы воображаем, что
какая-либо вещь имеет что-либо сходное с таким объек-
том, который обыкновенно причиняет нашей душе удо-
вольствие или неудовольствие, мы будем любить или
ненавидеть эту вещь, хотя бы то, в чем она сходна с тем
объектом, и не было производящей причиной этих аф-
фектов.

17. Если мы воображаем, что вещь, которая обыкно-
венно причиняет нам неудовольствие, имеет что-либо
сходное с другой вещью, обыкновенно причиняющей
нам столь же большое удовольствие, то мы будем в одно
и то же время и ненавидеть и любить ее.

¹ Королларий — латинское слово, означающее «добавление, след-
ствие, вывод».

18. Образ вещи прошедшей или будущей причиняет
человеку такой же аффект удовольствия или неудоволь-
ствия, как и образ вещи настоящей.

19. Кто воображает, что то, что он любит, уничтожа-
ется, будет чувствовать неудовольствие, если же оно со-
храняется — будет чувствовать удовольствие.

20. Кто воображает, что то, что он ненавидит, уни-
чтожается, будет чувствовать удовольствие.

21. Кто воображает, что предмет его любви получил
удовольствие или неудовольствие, тот и сам также будет
чувствовать удовольствие или неудовольствие, и каждый
из этих аффектов будет в любящем тем больше или
меньше, чем больше или меньше он в любимом пред-
мете.

22. Если мы воображаем, что кто-либо причиняет лю-
бимому нами предмету удовольствие, мы будем чувст-
вовать к нему любовь. Наоборот, если воображаем, что
он причиняет ему неудовольствие, будем чувствовать
к нему ненависть.

Схолия. Теорема 21 объясняет нам, что такое состра-
дание, которое мы можем определить как неудовольст-
вие, возникшее вследствие вреда, полученного другим.
Какое должно дать название удовольствию, возникшему
вследствие добра, полученного другим, я не знаю. Да-
лее, любовь к тому, кто сделал добро другому, мы бу-
дем называть благорасположением, наоборот, ненависть
к тому, кто сделал зло другому,— негодованием. Нако-
нец, должно заметить, что мы чувствуем сострадание
не только к такому предмету, который мы любим (как
мы показали это в т. 21), но также и к такому, к которому
мы до того времени не питали никакого аффекта,
лишь бы мы считали его себе подобным... Следователь-
но, благорасположение мы можем чувствовать также
и к тому, кто сделал добро подобному нам, и, наобо-
рот, негодовать на того, кто нанес ему вред.

23. Кто воображает, что предмет его ненависти полу-
чил неудовольствие, будет чувствовать удовольствие; на-
оборот, если он воображает его получившим удоволь-
ствие, будет чувствовать неудовольствие; и каждый из
этих аффектов будет тем больше или меньше, чем боль-
ше противоположный ему аффект в том, что он ненави-
дит.

Схолия. Такое удовольствие едва ли может быть проч-
но и свободно от некоторого душевного противодей-
ствия. Ибо... поскольку кто-либо воображает, что подоб-
ный ему предмет подвергается аффекту неудовольст-
вия, постольку он и сам должен чувствовать неудо-
вольствие; и обратно — если он воображает, что он
получает удовольствие. Но здесь мы обращаем внима-
ние на одну только ненависть.

24. Если мы воображаем, что кто-либо причиняет
удовольствие предмету, который мы ненавидим, то мы
будем и его ненавидеть. Наоборот, если мы воображаем,
что он причиняет этому предмету неудовольствие, мы
будем любить его.

Схолия. Эти и другие подобные аффекты ненависти
относятся к зависти, которая поэтому есть не что иное,
как сама ненависть, поскольку она рассматривается рас-
полагающей человека таким образом, что чужое несча-
стье причиняет ему удовольствие, и, наоборот, чужое
счастье причиняет ему неудовольствие.

25. Мы стремимся утверждать о себе и любимом нами
предмете все, что, по нашему воображению, причиняет
удовольствие нам или ему, и, наоборот, отрицать все то,
что, по нашему воображению, причиняет нам или лю-
бимому нами предмету неудовольствие.

26. Мы стремимся утверждать о ненавидимом нами
предмете все то, что, по нашему воображению, причи-
няет ему неудовольствие, и, наоборот, отрицать все то,
что, по нашему воображению, причиняет ему удоволь-
ствие.

Схолия. Отсюда мы видим, что легко может случить-
ся, что человек будет ставить себя и любимый предмет
выше, чем следует, и, наоборот — то, что ненавидит,
ниже, чем следует. Такое воображение, когда оно отно-
сится к самому человеку, имеющему о себе преувели-
ченное мнение, называется самомнением и составляет
род бреда, так как человек с открытыми глазами бредит,
будто бы он может все то, что ему представляется
в одном только воображении и на что вследствие этого он
смотрит как на реальное и кичится им все время, пока он
не в состоянии вообразить чего-либо, исключающего
существование этого и ограничивающего его способность
к действию. Итак, самомнение есть удовольствие, воз-
никшее вследствие того, что человек ставит себя выше,
чем следует. Далее, удовольствие, происходящее вслед-
ствие того, что человек ставит другого выше, чем сле-
дует, называется превознесением, и, наконец, то, кото-
рое происходит вследствие того, что он ставит другого
ниже, чем следует,— презрением.

27. Воображая, что подобный нам предмет, к кото-
рому мы не питали никакого аффекта, подвергается
какому-либо аффекту, мы тем самым подвергаемся
подобному же аффекту.

Схолия 1. Такое подражание аффектов, когда оно
относится к неудовольствию, называется состраданием
(о котором см. сх. т. 22), когда же относится к желанию,
называется соревнованием, которое поэтому есть не что
иное, как желание чего-либо, зарождающееся в нас
вследствие того, что мы воображаем, что другие, подоб-
ные нам, желают этого.

Королларий 1. Если мы воображаем, что кто-либо,
к кому мы не питали никакого аффекта, причиняет
удовольствие предмету нам подобному, то мы будем чув-
ствовать к нему любовь. Наоборот, если воображаем,
что он причиняет ему неудовольствие, будем его нена-
видеть.

Королларий 2. Предмет, который нам жалко, мы не
можем ненавидеть по той причине, что его несчастье
причиняет нам неудовольствие.

Королларий 3. Предмет, который нам жалко, мы бу-
дем стремиться, насколько возможно, освободить его от
несчастья.

Схолия 2. Такое желание или влечение к благодея-
нию, возникающее вследствие того, что нам жалко пред-
мет^ которому мы хотим оказать благодеяние, называет-
ся благоволением, которое, следовательно, есть не что
иное как желание, возникшее из сострадания. Впрочем,
о любви и ненависти к делающему добро или зло пред-
мету, который мы воображаем себе подобным, см.

СХ. Т. i.£._t

28. Мы стремимся способствовать совершению всего
того, что, по нашему воображению, ведет к удовольст-
вию^ и удалять или уничтожать все то, что, по нашему
воображению, ему препятствует или ведет к неудоволь-
ствию.

29. Мы^ будем также" стремиться делать все то, на
что люди, по нашему воображению, смотрят с удо-
вольствием, и, наоборот, будем избегать делать то, от
чего, по нашему воображению, люди отвращаются.

Схолия. Такое стремление делать что-либо или не
делать ради того только, чтобы понравиться другим
людям, называется честолюбием, особенно в том случае,
когда мы до того сильно стремимся понравиться толпе,
что делаем что-либо или не делаем с ущербом для
себя или для других; в иных случаях такое старание
обыкновенно называется любезностью. Далее, удоволь-
ствие, с которым мы воображаем действие другого
которым он старался понравиться нам, я называю по-
хвалою; неудовольствие же, с которым мы отвращаем-
SfL⁰⁷;^ег^_Действия, я называю порицанием.

этой и последующих теоремах должно подразумевать таких
людей, к которым мы не питаем никакого аффекта.

30. Если кто сделал что-нибудь такое, что, по его во-
ображению, доставляет другим удовольствие, тот будет
чувствовать удовольствие, сопровождаемое идеей о с<з-
мом себе как причиной этого удовольствия, иными сло-
вами — будет смотреть на самого себя с удоволь-
ствием. Наоборот, если он сделал что-либо такое, что, по
его воображению, причиняет неудовольствие, то он будет
смотреть на самого себя с неудовольствием.

Схолия. Так как любовь (по сх. т. 13) есть удоволь-
ствие, сопровождаемое идеей внешней причины, а нена-
висть — неудовольствие, также сопровождаемое идеей
внешней причины, то вышеозначенные удовольствие и
неудовольствие будут видами любви и ненависти. Но
так как любовь и ненависть относятся к внешним объ-
ектам, то эти аффекты мы обозначим другими назва-
ниями, именно: удовольствие, сопровождаемое идеей
внешней причины, мы будем называть гордостью, а про-
тивоположное ему неудовольствие — стыдом; при этом
должно подразумевать тот случай, когда удовольствие
или неудовольствие возникает вследствие того, что че-
ловек уверен, что его хвалят или порицают. В иных случа-
ях я буду называть удовольствие, сопровождаемое идеей
внешней причины, самодовольством, а противоположное
ему неудовольствие — раскаянием. Далее, так как...
может случиться, что удовольствие, которое кто-либо,
по его воображению, причиняет другим, будет лишь во-
ображаемым, и так как (по т. 25) каждый старается
воображать о себе все то, что, по его воображению,
доставляет ему удовольствие, то легко может случиться,
что гордец будет объят самомнением и станет вообра-
жать, что он всем приятен, между тем как он всем в тя-
гость.

31. Если мы воображаем, что кто-либо любит, желает
или ненавидит что-либо такое, что мы сами любим, же-
лаем или ненавидим, то тем постояннее мы будем это
любить и т. д. Если же воображаем, что он отвращает-

ся от того, что мы любим, или наоборот, то будем испы-
тывать душевное колебание.

Королларий. Отсюда и из т. 28 этой части следует,
что всякий стремится, насколько возможно, к тому, чтобы
каждый любил то, что он сам любит, и ненавидел,
что он ненавидит.

Схолия. Такое стремление к тому, чтобы каждый одо-
брял то, что мы любим или ненавидим, есть в дейст-
вительности честолюбие (см. сх. т. 29). Отсюда мы ви-
дим, что каждый из нас от природы желает, чтобы другие
жили по-нашему. А так как все одинаково желают того
же, то все одинаково служат друг другу препятствием
и, желая того, чтобы все их хвалили или любили, стано-
вятся друг для друга предметом ненависти.

32. Если мы воображаем, что кто-либо получает удо-
вольствие от чего-либо, владеть чем может только он
один, то мы будем стремиться сделать так, чтобы он
не владел этим.

Схолия. Итак, мы видим, что природа людей по
большей части такова, что к тем, кому худо, они чувст-
вуют сострадание, а кому хорошо, тому завидуют, и (по
пред, т.) тем с большею ненавистью, чем больше они
любят что-либо, что воображают во владении другого.
Далее, мы видим, что из того же самого свойства чело-
веческой природы, по которому люди являются состра-
дательными, вытекает также и то, что они завистливы
и честолюбивы. Если мы захотим, наконец, обратиться
к опыту, то найдем, что и он учит тому же самому,
особенно, если мы обратим внимание на первые годы на-
шей жизни. Мы найдем, что дети, тело которых постоян-
но находится как бы в равновесии, смеются или плачут
потому только, что видят, что другие смеются или пла-
чут; далее, как только они видят, что другие что-либо
делают, тотчас же желают и сами подражать этому и,
наконец, желают себе всего, в чем, по их воображению,
находят удовольствие другие.

33. Если мы любим какой-то подобный нам предмет,
то мы стремимся, насколько возможно, сделать так,
чтобы и он нас любил.

34. Чем более аффект, который, по нашему вообра-
жению, питает к нам любимый нами предмет, тем более
мы будем гордиться.

35. Если кто воображает, что любимый им предмет на-
ходится с кем-либо другим в такой же или еще более
тесной связи дружбы, чем та, благодаря которой он
владел им один, то им овладеет ненависть к любимому
им предмету и зависть к этому другому.

Схолия. Такая ненависть к любимому предмету, со-
единенная с завистью, называется ревностью, которая,
следовательно, есть не что иное, как колебание души,
возникшее вместе и из любви и ненависти, сопровож-
даемое идеей другого, кому завидуют. Эта ненависть
к любимому предмету будет тем больше, чем больше
было то удовольствие, которое ревнивец обыкновенно
получал от взаимной любви любимого им предмета,
а также чем сильнее был тот аффект, который он
питал к тому, кто, по его воображению, вступает в связь
с любимым предметом. Если он его ненавидел, то он
будет ненавидеть и любимый предмет (по т. 24), так как
он будет воображать, что он доставляет удовольствие
тому, кого он ненавидит; а также (по кор. т. 15) и по-
тому, что он будет принужден соединять образ любимо-
го им предмета с образом того, кого он ненавидит,
что большей частью имеет место в любви к женщине.

36. Кто вспоминает о предмете, от которого он ког-
да-либо получил удовольствие, тот желает владеть им при
гой же обстановке, как было тогда, когда он наслаж-
дался им в первый раз.

Королларий. Если, таким образом, любящий найдет,
что чего-либо из этой обстановки недостает, то он почув-
ствует неудовольствие.

Схолия. Такое неудовольствие, относящееся к отсут-
ствию того, что мы любим, называется тоской.

37. Желание, возникающее вследствие неудовольст-
вия или удовольствия, ненависти или любви, тем сильнее,
чем больше эти аффекты.

38. Если кто начал любимый им предмет ненавидеть,
так что любовь совершенно уничтожается, то вследствие
одинаковой причины он будет питать к нему большую
ненависть, чем если бы никогда не любил его, и тем боль-
шую, чем больше была его прежняя любовь.

39. Если кто кого-либо ненавидит, тот будет стре-
миться причинить предмету своей ненависти зло, если
только не боится, что из этого не возникнет для него
самого еще большее зло, и, наоборот, если кто кого лю-
бит, тот будет стремиться по тому же закону сделать
ему добро.

Схолия. Под добром я разумею здесь всякий род
удовольствия и затем все, что ведет к нему, в особенно-
сти же то, что утоляет тоску, какова бы она ни была;
под злом же я разумею всякий род неудовольствия
и в особенности то, что препятствует утолению тоски...
Тот аффект, который располагает человека таким обра-
зом, что он не хочет того, чего хочет, или хочет того,
чего не хочет, называется трусостью, которая поэтому
есть не что иное, как страх, поскольку он. располагает
человека избегать предстоящего зла при помощи зла
меньшего (см. т. 28). Если же зло, которого он боится,
есть стыд, тогда страх называется стыдливостью. Наконец,
если стремление избежать будущего зла ограничивается
боязнью какого-либо другого зла, так что человек не
знает, которое из них предпочесть, то страх называется
оцепенением, особенно когда оба зла, которых он боит-
ся, принадлежат к числу весьма больших.

40. Если кто воображает, что его кто-либо ненавидит,
и при этом не думает, что сам подал ему какой-либо
повод к ненависти, то он в свою очередь будет его не-
навидеть.

Схолия. Если кто воображает, что он подал справед-
ливый повод к ненависти, то (по т. 30 и ее сх.) он будет
чувствовать стыд. Но это (по т. 25) редко случается. Кроме
того, такая взаимная ненависть может возникнуть также
из того, что за ненавистью (по т. 39) следует стремление
нанести зло тому, кто служит предметом ненависти.
Поэтому, если кто воображает, что его кто-либо ненави-
дит, то он будет воображать его причиной какого-либо
зла или неудовольствия и, следовательно, подвергнет-
ся неудовольствию или страху, сопровождаемому иде-
ей о том, кто его ненавидит, как причиной этого страха,
то есть, как и выше, будет и сам ненавидеть его.

Королларий 1. Если кто воображает, что тот, кого он
любит, питает к нему ненависть, тот будет в одно и то
же время и ненавидеть и любить его. Ибо, воображая,
что он составляет для него предмет ненависти, он (по
пред, т.) в свою очередь определяется к ненависти
к нему. Но (по предположению) он тем не менее любит
его. Следовательно, он в одно и то же время будет и
ненавидеть и любить его.

Королларий 2. Если кто воображает, что ему по нена-
висти причинил какое-нибудь зло кто-либо, к кому он до
того времени не питал никакого чувства, то он тотчас же
будет стремиться и ему причинить такое же зло.

Схолия 2. Стремление причинить зло тому, кого мы
ненавидим, называется гневом, стремление же отплатить
за полученное нами зло — местью.

41. Если кто воображает, что его кто-либо любит,
и при этом не думает, что сам подал к этому какой-
либо повод (что может случиться по кор. т. 15
и по т. 16), то и он со своей стороны будет любить его.
Схолия 1. Если он будет думать, что подал справед-
ливый повод для любви, то будет гордиться (по т. 30
с ее ex.), и это (по т. 25) случается чаще; противополож-
ное этому бывает, как мы сказали тогда, когда кто-либо
воображает, что он составляет для кого-нибудь предмет

ненависти (см. ex. пред. т.). Далее, такая взаимная лю-
бовь, и следовательно (по т. 39), стремление сделать
добро тому, кто нас любит и (по той же т. 39) стремится
делать нам добро, называется признательностью или
благодарностью. Отсюда ясно также, что люди гораздо
более расположены к мести, чем к воздаянию добром.
Королларий. Если кто воображает, что тот, кого он не-
навидит, любит его, тот будет в одно и то же время вол-
новаться и ненавистью и любовью.

Схолия 2. Если одержит верх ненависть, то он будет
стремиться причинить зло тому, кто его любит, и такой
аффект называется жестокостью, в особенности если мы
уверены, что тот, кто нас любит, не подал вообще ника-
кого обычного повода для ненависти.

42. Если кто сделал другому добро, движимый лю-
бовью или надеждой на удовлетворение своей гордости,
тот будет чувствовать неудовольствие, если увидит, что
его благодеяние принимается без благодарности.

43. Ненависть увеличивается вследствие взаимной не-
нависти и, наоборот, может быть уничтожена любовью.

44. Ненависть, совершенно побеждаемая любовью,
переходит в любовь, и эта любовь будет вследствие
этого сильнее, чем если бы ненависть ей вовсе не
предшествовала.

45. Если кто воображает, что кто-либо, подобный ему,
питает ненависть к другому, подобному ему, предмету,
который он любит, то он будет его ненавидеть.

46. Кто получил удовольствие или неудовольствие от
кого-нибудь, принадлежащего к другому сословию или
другой народности, сопровождаемое идеей о нем как
причиной этого неудовольствия, под общим именем со-
словия или народности, тот будет любить или ненавидеть
не только его, но и всех принадлежащих к тому же
сословию или народности.

47. Удовольствие, возникающее вследствие того, что

мы воображаем, что предмет нашей ненависти разру-
шается или подвергается злу, возникает не без некото-
рого душевного неудовольствия.

48. Любовь или ненависть, например к Петру, исче-
зает, если удовольствие, которое заключает в себе пер-
вая, или неудовольствие, которое заключает в себе по-
следняя, соединяется с идеей о другой причине их;
то и другое уменьшается, поскольку мы воображаем,
что не один только Петр был их причиной.

49. Любовь или ненависть к вещи, которую мы вообра-
жаем свободной, должна быть при равной причине боль-
ше, чем к вещи необходимой.

Схолия. Отсюда следует, что люди, так как они счи-
тают себя свободными, питают друг к другу большую
любовь и ненависть, чем к вещам; к этому присоединя-
ется еще подражание аффектов, о котором см. т. 27,
34, 40 и 43 этой части.

52. Объект, который мы раньше видели вместе с дру-
гими или который, по нашему воображению, имеет в себе
только то, что обще нескольким вещам, мы будем созер-
цать не так долго, как тот, который, по нашему вообра-
жению, имеет в себе что-либо индивидуальное.

Схолия. Такое состояние души, то есть воображение
единичной вещи, поскольку оно одно только находится
в душе, называется поглощением внимания; если оно
возбуждается объектом, которого мы боимся, оно назы-
вается оцепенением, так как поглощение внимания ка-
ким-либо злом так приковывает человека к созерцанию
одного только этого зла, что он не в состоянии думать
о чем-либо другом, посредством чего он мог бы избежать
его. Если же предметом нашего внимания является
мудрость какого-либо человека, его трудолюбие или
что-либо другое в этом роде, то такое поглощение
внимания называется почтением, так как тем самым мы
видим, что этот человек далеко нас превосходит. В дру-
гих случаях оно называется ужасом, если наше внима-

ние поглощается гневом какого-либо человека, завистью
и т. д. Если, далее, наше внимание приковывается
мудростью, трудолюбием и т. д. человека, которого
мы любим, то любовь наша к нему станет вследствие
этого еще больше (по т. 12), и такую любовь, соеди-
ненную с поглощением внимания или почтением, мы на-
зываем преданностью. Точно таким же образом мы мо-
жем представить себе в связи с поглощением внимания
ненависть, надежду, беззаботность и другие аффекты
и вывести, таким образом, аффектов более, чем суще-
ствует слов для обозначения их. Отсюда ясно, что назва-
ния аффектов возникли скорее из обыкновенного слово-
употребления, чем из точного их познания...

53. Созерцая себя самое и свою способность к дей-
ствию, душа чувствует удовольствие, и тем большее,
чем отчетливее воображает она себя и свою способ-
ность к действию.

55. Если душа воображает свою неспособность, она
тем самым подвергается неудовольствию.

Схолия. Такое неудовольствие, сопровождаемое иде-
ей о нашем бессилии, называется приниженностью;
удовольствие же, происходящее из созерцания самих
себя, называется самолюбием или самоудовлетворен-
ностью...

56. Существует столько же видов удовольствия, не-
удовольствия и желания, а следовательно, и всех аф-
фектов, слагающихся из них (каково душевное колеба-
ние) или от них производных (каковы любовь, надеж-
да, страх и т. д.), сколько существует видов тех объек-
тов, со стороны которых мы подвергаемся аффектам.

Схолия. Между видами аффектов, которые (по
пред, т.) должны быть весьма многочисленны, замеча-
тельны чревоугодие, пьянство, разврат, скупость и често-
любие, составляющие не что иное, как частные понятия
любви или желания, выражающие природу обоих этих
аффектов по тем объектам, к которым они относятся.

Ибо под чревоугодием, пьянством, развратом, скупо-
стью и честолюбием мы понимаем не что иное, как не-
умеренную любовь или стремление к пиршествам,
питью, половым сношениям, богатству и славе.

Избр. произв. М., 1957. Т. 1.
С. 31—40