При подходе к изучению тибетской медицины перед нами встает проблема понимания и адекватной интерпретации тибетских медицинских текстов как целого. Как полагает С.М. Аникеева [19, с. 265], "для выявления всей полноты содержания медицинских трактатов, правильной интерпретации их теоретических и практических положений необходим филологический анализ языка в целом и в особенности семантики важнейших терминов и понятий индо-тибетской медицины".
Необходимость такого рода исследования возникла в связи с расширяющимся изучением тибетской медицины как в нашей стране, так и за рубежом. При этом задача адекватной передачи содержания тибетских медицинских трактатов на русском языке осложняется тем, что в силу различия культурных традиций далеко не все тибетские термины могут быть однозначно переданы средствами русского языка; значение этих терминов не может быть выявлено путем построения дефиниции, как это принято в отношении современных терминов; соотнесение термина и понятия вытекает из иных посылок, чем те, которыми руководствуется современная научная мысль.
|
|
Учитывая сложность поставленной задачи, следует обратить внимание на возможность использования опыта тибетских переводчиков, той методики перевода, которую они выработали для работы над переводами оригинальных санскритских текстов на тибетский язык: "Эти переводы всегда делались коллегией, составленной из компетентных индийских пандитов и ученых — тибетских переводчиков (лоцзава). Большое внимание уделялось верной передаче оригинала. В Индию посылались специальные экспедиции для поиска древних и заслуживающих доверия рукописей, переводы затем корректировались ученой коллегией согласно новейшим изыскани- ям. Нет надобности говорить, что и индийские пандиты, и тибетские лоцзавы были глубокими знатоками всех технических трудностей санскритской грамматики, поэтики, философии и других средневековых индийских наук" [96, с. 1 ].
Вообще эти переводы отличались показательной точностью передачи содержания санскритских текстов на тибетском языке. Техника перевода была отточена до того, что санскритские тексты наконец стали переводиться слово в слово, несмотря на огромную разницу между морфологическими и синтаксическими структурами тибетского и санскритского языков.
Первые переводы с санскрита на тибетский язык (VII в.) содержали массу санскритских слов. Так, вместо позднейшего " 'od dpag med" писали "a mi tha bha" (имя одного из будд), вместо "bskal pa" — "kalpa" (мировой период) и т.д. Следует отметить, что среди старых южных школ до сих пор используются тексты, изобилующие санскритизмами.
|
|
На следующем этапе, практически синхронном первому, в течение почти 200 лет шло как бы "привыкание ума" тибетцев к восприятию всего содержания, вкладываемого в то или иное слово, функционирующее как термин, в ту или иную фразу, в целостный текст: тексты изучались, комментировались, непонятные слова разъяснялись.
Наконец, в IX в., в правление царя Ралпачана, стала возможной реформа языка, когда все санскритские термины, равно как и имена собственные, стали передаваться тибетскими словами, что дало толчок дальнейшему развитию научной тибетской терминологии [3, л. 29а; 70, с. 26].
Основным текстом, на который опирается тибетская медицинская традиция, являются известные "Четыре Тантры" [1 ], на которые написано множество комментаторских работ. Однако к этим текстам ни в коей мере нельзя подходить как к сумме медицинских теоретических положений и практических рекомендаций без учета их места в системе ценностей тибетской оригинальной культуры.
Терминология, принятая тибетскими авторами для обозначения медицинских реалий, не обязательно прямо сопоставима с современной. А поскольку в науке "соотнесенность термина и понятия выступает на первый план" [71, с. 47], определение семантического диапазона важнейших медицинских терминов также выступает на первый план при подходе к изучению тибетских медицинских текстов.
Что касается самих текстов, то в том виде, как они предстают перед нами, "Четыре Тантры" существуют, по-видимому, без существенных изменений с XIII в., со времени их окончательной редакции, подготовленной Ютогбой Йондан-Гомбо Младшим (1127-1203) [94, с. 6]. Автором первоисточника, на который опирались автор или редактор дошедшего до нас текста, тибетская медицинская традиция называет современника Будды Шакья-Муни известного врача Кумарадживу (Дживаку Кумару) (к воплощению мысли Учителя Врачевания в "Четырех Тантрах" принято обращение "Дживака" Ctsho byed)). Очевидно, на основе этого первоисточника составлен текст, который в VIII в., в правление царя Тисрон-Дэвцзана (755-797), был переведен с санскритского оригинала на тибетский язык переводчиком Вайро-чаной [87 ]. Новая редакция текста с учетом достижений медиков сопредельных и дальних стран была выполнена Ютогбой Йондан-Гомбо Старшим (708-833), которого считают вторым медицинским Буддой [94, с. 94 ].
Выполненная Ютогбой Йондан-Гомбо Старшим новая редакция текста включила в себя сведения, которых не было в первоначальном варианте текста на тибетском языке. Это' подтверждается следующими словами: «Воплощения Татхагат [будд] ради живых существ в Индии проповедали составление [лекарств], в Китае — прижигание и чистку каналов, в стране Долпо [ныне область Непала] — кровопускание, в Тибете — обследование пульса и мочи, среди небожителей — сто тысяч методов лечения и корригирования, среди риши — восьмичлен-ную "Чараку" [т.е. "Чарака-самхиту" ], среди тиртхиков — "Тантру Черного Владыки" [dbang phyug nag poi rgyud], среди буддистов — разделы покровителей трех генезисов [Манджушри, Ваджрапани, Авалокитешвары ]. В этой Тантре лечения и корригирования собрано и изложено все» [1, IV, 26, л. 653.6]1.
В дальнейшем кроме устной передачи смысла, а также методики практического приложения "Четырех Тантр" стали появляться многочисленные комментарии на них и оригинальные сочинения по медицине, которые опирались в основном на традицию "Четырех Тантр", отражали процесс дальнейшего развития медицинской
13десь и далее первая цифра — номер цитируемого источника, вторая — часть, третья — глава. науки. Из использованных мною источников следует отметить как наиболее информативные: "Восемнадцатич-ленный" комментарий к "Четырем Тантрам" Ютогбы Йондан-Гомбо Младшего [18], составленный Сурхарбой Лодой-Чжалбо (XIV в.) комментарий к "Заключительной Тантре" [16], знаменитый комментарий дэсрида (регента при Далай-ламе) Санчжэй-Чжамцо, завершенный им в 1703 г. [11 ], известный и древнейший трактат "Сомараджа" [12], сочинение Дармо-Манрамбы [7], сочинение монгольского врача первой четверти нашего века Чойжамца [5 ], медицинское сочинение группы современных тибетских врачей [10] и Толковый словарь медицинских терминов современного тибетского автора Вандуя [8].
|
|
Хотя наиболее полным комментарием может быть назван "Голубой берилл" ("Вайдурья-онбо") дэсрида Санчжэй-чжамцо, в тематическом плане наиболее компактно (в отличие от других комментариев, которые неуклонно следуют структуре "Четырех Тантр") основные темы медицинской науки изложены в комментарии Ютогбы [18]. Текст Сурхарбы [16] оказался важен для выяснения некоторых моментов, не рассматриваемых в изложении Санчжэй-Чжамцо как "всем понятные". Принципиальных же различий в них не обнаруживается. Вообще, в плане теории традиция Сурхарбы и традиция Чжангбы, которой преимущественно придерживается Санчжэй-Чжамцо, различаются, по-видимому, как уже упоминалось, в основном определением местонахождения двух функциональных ветров человеческого тела, однако для практики лечения этот факт решающего значения не имеет (он имеет значение на уровне управления телом в йогической практике достаточно высоких ступеней). Трактат "Сомараджа", различные варианты перевода которого были известны в Тибете и авторство которого установить затруднительно [80], также интересен для уточнения некоторых деталей, но в целом он в дошедшую до наших дней медицинскую традицию вписывается с большими оговорками, особенно это касается методики пульсовой диагностики. Сочинение Дармо-Манрамбы [7 ] помимо прочего касается сокровенных методов диагностики и лечения, а также описывает некоторые методы йогического тренинга врача. Практическое пособие Чойжамца издано в переводе на русский язык, к сожалению, с некоторыми купюрами [56] и доступно специалистам, не знакомым с тибетским языком. В работе группы современных тибетских врачей [10] в целом выдержана классическая традиция. Однако, что касается данных анатомии и физиологии человека, Ма-канг предпринял попытку сблизить их с современными представлениями, наполнить классические номенклатурные знаки, принятые для обозначения анатомических и физиологических реалий, содержанием, приближенным к современному. Толковый словарь медицинских терминов Вандуя [8 ] поистине бесценен.
|
|
Изучение и анализ тибетских медицинских текстов были бы невозможны без выявления основных терминов, соотнесенных с соответствующими понятиями и составляющих уток ткани описания фундаментальных положений тибетской медицины.
Изучение источников показало, что такими терминами являются термины rtsa (канал-пульсация), rlung (ветер), mkhris (желчь), bad-kan (слизь). Согласно положениям тибетской медицины, основу жизни составляет пульсация [1, II, 4], а пульсирующие сущности, от состояния которых в первую очередь зависит здоровье или больное состояние организма, — ветер, желчь и слизь.
Очевидно, сам по себе перевод этих терминов на один из европейских языков (в данном случае на русский) мало что может дать для постижения даже основ тибетской медицины. Тибетцы — переводчики и авторы публикаций на европейских языках — оставляют эти термины, как правило, без переводов. А если и переводят, то обычно подчеркивают, что буквальное значение этих принятых в качестве терминов слов обыденного языка отражает лишь самый поверхностный уровень содержания тех понятий, которые соотнесены с этими словами [102].
Терминология, принятая в тибетских текстах для номинации имеющих отношение к медицине реалий, не имеет прямого соответствия в современной медицинской терминологии и в каждом конкретном случае может лишь пересекаться с нею в той или иной области поля терминов: "Термин парадигматичен семантически, т.е. в каждой терминологии соотнесен (и обязательно соотнесен, если это термин) с теми или иными понятиями. В этом смысле у каждого термина имеется свое поле (Feld) в пределах данной терминологии, что можно и должно фиксировать точно. Поле (Feld) для термина — это данная терминология, вне которой слово теряет свою характеристику термина" [71, с. 51 ]. Однако именно несводимость тибетской медицинской терминологии в рамки поля терминов современных медицинских теорий и привлекательна. Слова профессора 0.0. Розенберга об индийской философии вполне можно отнести и к тибетской медицине: "Ценность систематической буддийской и вообще индийской философии заключается именно в том, что здесь известные нам проблемы проанализированы иначе. Поэтому особенно важно сохранять при изложении именно оригинальную буддийскую схему, не перелагая индийские идеи в рамки наших систем" [72, с. 55]. И именно по этой причине буквальный перевод указанных терминов вполне приемлем, так как такой перевод не искажает смысла подлинника и в то же время не может послужить основанием для возникновения у современного читателя широких медицинских ассоциаций, зачастую далеко не адекватных реальному содержанию тибетского термина.
Трудность идентичной передачи смысла интересующих нас терминов заключается еще и в том, что система десяти наук, разработанная в лоне тибетской интегральной культуры, имеет интегральный характер. Это означает, что те же термины могут применяться для номинации определенных понятий в какой-либо из девяти других наук Тибета, не меняя при этом своего принципиального значения, но аспекты их семантики,их семантический диапазон ограничены полем иного комплекса терминов. При этом пересечение разных полей даже в отдельном, посвященном какой-либо одной проблеме тексте свободно допускается, так как при этом негласно принимается в расчет универсальный характер этой реальности, которая постулируется лежащей в основе всякого явления и его описания [13, л. 26а]. Правомерность ссылки на сугубо тантрийский текст можно подтвердить следующими^ словами современного тибетского автора: "Фактически это медицинское учение является одной из высших йогатантр (rNal-'byor bLa-med kyi rGyud), и практикующий должен быть формально посвящен и хорошо подготовлен, иначе это может принести ему больше вреда, чем пользы" [94, с. 94].
Таким образом, не учитывать принципиальную поли-семантичность тибетского научного термина мы не вправе, ибо это именно тот камень преткновения, который не всегда позволяет установить точное значение термина путем построения дефиниции, как это принято в современной лингвистике [53, с. 286]. Тибетский термин по-лисемантичен в том смысле, что он всегда многопланов и свободен для открытия в нем целого иерархического ряда значений, что позволяет ему функционировать в текстах разного класса. Тибетский термин всегда включает в себя общую категорию смысла, по-разному раскрывающуюся на разных уровнях понимания и описания. Эти уровни достаточно четко определены в "Источнике Мудрецов" f6, V, л. 13-14]. Для целей данного исследования необходимо обязательно учитывать три из перечисленных в упомянутом тексте уровня содержания, обычно вкладываемых в термин в текстах тантр: yig don — буквальный смысл, tshig don — словесный смысл, nges don — истинный смысл.
Буквальному смыслу термина и текста будет соответствовать буквальный перевод.
Если буквальный перевод вполне понятен и на уровне фразы или контекста передает смысловую нагрузку оригинала, он передает словесный смысл оригинала. Как указывает Суматиратна: "Слово отражает особенность содержания, вкладываемого в термин" [14, VII, с. 579], сам же "термин указывает на сущность того, о чем идет речь" [14, VII, с. 433]. Здесь следует заметить, что, вероятно, по причине слабой изученности тибетских медицинских текстов и неразработанности переводной терминологии в русских переводах постоянно ощущается острая необходимость в добавлении поясняющих слов (они заключены в квадратные скобки).
Истинный смысл осуществляется через практику, и если переводной текст может послужить безошибочным руководством к действию, то можно полагать, что в этом переводном тексте заложена и возможность реализации истинного смысла оригинала. Суматиратна указывает, что понятия "истина, вытекающая из метода [уместности действия], и истинный смысл суть синонимы" [14, VI, с. 1021 ].
Свидетельством правильности такого подхода к исследованию семантического диапазона ряда тибетских медицинских терминов путем выделения трех уровней вкладываемого в них содержания может послужить уже упомянутый мною принцип построения толкового словаря Суматиратны [14], в котором автор раскрывает номинативную (ming), речевую (tshig) и смысловую (don) функции слова-знака (brda yig).
В лингвистической части данного исследования поставлены следующие задачи:
а) на основе анализа текстового материала (brjod byed) показать, что в отличие от принятых в современной лингвистике требований тибетскому (медицинскому) термину присуща принципиальная гюлисемантичность;
б) на основе анализа плана содержания (brjod bya) текстового материала выявить уровни значения терминов rtsa, rlung, mkhris, bad-kan и их отношение к плану выражения;
в) на основе проведенного анализа описать постулируемые тибетской медициной реалии, соответствующие понятиям, определяемым терминами rtsa, rlung, mkhris, bad-kan;
г) рассмотреть в качестве объекта прикладной лингвистики теорию и практику тибетской медицины и дать их систематическое описание.
По сути, речь идет о применении интегрального метода определения семантического диапазона ряда коррелятивных терминов тибетской медицины и проецировании его результатов на различные аспекты теории и практики тибетской медицины.
Онтологически понятие плана выражения и плана содержания закономерно вытекает из принимаемого лингвистами положения о двустороннем языковом знаке [47]. И здесь соотнесенность термина и понятия выступает на первый план [71, с. 47 ]. Положение же о практической детерминированности познания позволяет говорить о плане прагматики текста.
Отличительной особенностью нашего подхода к проблеме является то, что определение планов выражения, содержания и прагматики для рассматриваемых терминов и для текстового материала в целом выводится из положений, органически невычленимых из теории и практики тибетской медицины, из той тибетской медицинской и лингвистической традиции, которая до сих пор существует. Такой подход к решению поставленной задачи позволяет раскрыть действительное содержание тех понятий тибетской медицины, без точного определения которых дальнейшее ее изучение невозможно.
Следует отметить, что выявленная мною полисеман-тичность, или многоплановость, для тибетского термина вообще характерна. Объясняется это, видимо, тем, что в каждом отдельно взятом случае, в том числе в текстах сутр и тантр, терминологическое поле никогда не бывает замкнутым, оно всегда есть живое образование, строящееся по законам развития естественного языка. И не случайно создатели тибетской научной терминологии отказались от заимствования терминов (встречаются, хотя и не так уж часто, заимствования таких языковых еди- ниц, которые могут быть определены как номенклатурные знаки) — слова неспециального языка не сужают поля значения термина и позволяют научной мысли отыскивать в том или ином явлении или объекте более глубокие связи с общим, чем те, что лежат на поверхности. Толкование же того или иного термина комментаторы связывают с различными базовыми текстами (коренными: rtsa, mula).
В каком же смысле употребляются интересующие нас термины в "Четырех Тантрах" и как их объясняют комментаторы? Ответу на эти вопросы посвящены следующие главы этой части книги.