Вклад российских ученых в развитие управленческой мысли

Незнание истории отечественной управленческой мысли нередко порождает у некоторых теоретиков, преподавателей и студентов преувеличенные, излишне восторженные представления о достижениях западного научного менеджмента, развитие которого освещено гораздо полнее[12]. Однако исследования показывают, что отечественные ученые выдвигали и обосновывали идеи не менее плодотворные, чем концепции их именитых зарубежных коллег. При чем в России управленческая мысль развивалась и до, и после революции 1917 г. Так движение научной организации труда (НОТ) зародилось примерно в то же время, что и в США и в Европе. По свидетельству А. К. Гастева, уже в 1904 г. "где-то на Урале, Лысьве и других заводах делались попытки применения принципов НОТ". В Росии начинает формироваться и первая научная школа профессора Н. И. Савина, издавшего труд "Резание металла", который в западно-европейской литературе ставился на один уровень с трудами самого Тейлора. До первой мировой войны в России насчитывалось восемь предприятий, работа на которых была организована по системе Тэйлора, тогда как во Франции – лишь одно.

В теории управления наиболее известны работы А. А. Богданова по организационным структурам и их развитию в связи с изменением внешних условий[13]. Главным научным детищем Богданова стала концепция, названная им всеобщей организационной наукой (тектологией). В своем докладе на Первой Всероссийской конференции по НОТ он убедительно обосновал идею необходимости создания такой науки, хорошо понимая, что планомерная организация хозяйства в масштабе целой страны возможна только на строго научной основе, на основе обобщенного в науку организационного опыта. До последнего времени, говорил докладчик, никто даже не питался систематизировать организационный опыт человечества в целом. Он накаливался и оформлялся главным образом стихийно, в коллективах – в виде так называемой "народной мудрости", пословиц, поговорок и т.д.

А, Богданов ставил перед организационной наукой задачу триединой организации – вещей, людей и идей, перед которой бессильна и стихийная мудрость веков, и индивидуальные организаторские таланты. Эта наука, по его мнению, должна систематизировать огромный организационный опыт человечества и вооружить руководителей знанием организационных законов. Ее предметом и должны стать общие организационные принципы и законы, по которым протекают процессы организации во всех сферах органического и неорганического мира: в психических и физических комплексах, в живой и мертвой природе, в работе стихийных сил и в сознательной деятельности людей.

Анализируя сущность организации, он высказал идею о необходимости системного подхода к ее изучению, дал характеристику соотношения системы и ее элементов, показав, что организационное целое оказывается больше простой суммы ее частей. А. Богданов считал необходимым рассмотрение всякого целого, всякой системы элементов в ее отношении к среде и каждой ее части в ее отношении к целому.

В его представлении экономическая жизнь целиком детерминирована техникой. В трехрядной организационной схеме: 1) организация вещей (техника); 2) организация людей (экономика); 3) организация идей (организация опыта) – А. Богданов отдает примат первому ряду.

А. Богданов сформулировал тектологический закон наименьших, в силу которого прочность цепи определяется наиболее слабым из его звеньев. Идея "наиболее слабого звена" позднее легла в основу метода сетевого планирования и управления, широко применяемого в настоящее время в различных областях человеческой деятельности.

Представляет интерес взгяд А. Богданова на вопрос о равновесии (сбалансированности, пропорциональности) между различными частями, элементами любой системы. По мнению А. Богданова, структура любой системы является результатом перманентной борьбы противоположностей, приводящей к смене одного состояния равновесия системы другим.

Эти и многие другие суждения А. Богданова позволяют говорить о бесспорно глубоком родстве его тектологии с такими современными отраслями научного знания, как кибернетика, теория систем. теория организации и др.

Другим выдающимся российским теоретиком и практиком научной организации труда и управления производством является А. Т. Гастев (1882-1941). Он был лично знаком с Г. Фордом и поддерживал с ним регулярную переписку. Его перу принадлежит свыше 200 монографий, брошюр и статей, касающихся различных аспектов теории и практики управления. Исключительный интерес представляют не утратившие актуальности, предложенные А. Гастевым основные правила для всякого труда:

1. Прежде чем взяться за работу, надо всю ее продумать так, чтобы в голове окончательно сложилась модель готовой работы и весь порядок трудовых приемов. Обдумайте главные вехи, а первую часть работы досконально проанализируйте.

2. Не браться за работу, пока не приготовлен весь рабочий инструмент и все приспособления.

3. На рабочем месте (станок, верстак, стол, пол, земля) не должно быть ничего лишнего, чтобы попусту не тыкаться, не суетиться и не искать нужного среди ненужного.

4. Весь инструмент и приспособления должны быть разложены в определенном, по возможности раз навсегда установленном порядке, чтобы можно было легко их найти.

5. За работу никогда не надо браться круто, сразу, не срываться с места, а входить в работу исподволь. Голова и тело потом сами разойдутся и заработают; а если приняться сразу, то скоро и себя, как говориться зарежешь, и работу "запорешь". После крутого начального порыва работник скоро сдает: и сам буде испытывать усталость и работу портить.

6. По ходу работы иногда надо усиленно приналечь: или для того, чтобы осилить что-нибудь из ряда вон выходящее, или чтобы взять что-нибудь сообща, артельно. В таких случаях не надо сразу налегать, а сначала приладиться, надо все тело и ум настроить, надо, так сказать, зарадиться; дальше надо слегка испробовать, нащупать потребную силу и уже после этого приналечь.

7. Работать надо как можно ровнее, чтобы не было прилива и отлива; работа сгоряча, портит и человека и работу.

8. Посадка тела при работе должна быть такая, чтобы и удобно было работать, и в то же время не тратились бы силы на совершенно ненужное держание тела. По возможности надо работать сидя. Если сидеть нельзя, ноги надо держать расставленными; чтобы выставленная вперед или в сторону нога не срывалась с места, надо устроить крепу.

9. Во время работы надо обязательно отдыхать. В тяжелой работе надо чаще отдыхать и по возможности сидеть, в легкой работе периоды отдыха редкие, но равномерные.

10. Во время работы не надо есть, пить чай, пить в крайнем случае только для утоления жажды; не надо и курить, лучше курить в рабочие перерывы, чем во время самой работы.

11. Если работа нейдет, то не горячиться, а лучше сделать перерыв, одуматься и применять снова опять-таки тихо; даже нарочно замедлять, чтобы выдержать.

12. Во время самой работы, особенно когда дело нейдет, надо работу прервать, привести в порядок рабочее место, уложить старательно инструмент и материал, смести сор и снова приняться за работу и опять-таки исподволь, но ровно.

13. Не надо в работе отрываться для другого дела, кроме необходимого самой работе.

14. Есть очень дурная привычка после удачного выполнения работы сейчас же ее показать; вот тут обязательно надо "вытерпеть", так сказать, привыкнуть к успеху, смять свое удовлетворение, сделать его внутренним; а то в другой раз в случае неудачи получиться "отравление" воли и работа опротивеет.

15. В случае полной неудачи надо легко смотреть на дело и не растраиваться, начинать снова работу, как будто в первый раз, и вести себя так, как указано в 11-м правиле.

16. По окончании работы надо все прибрать: и работу, и инструмент, и рабочее место; все положить на определенные места, чтобы, принимаясь снова за работу, можно было все найти и чтобы самая работа не опротивела[14].

А. Гастев и его коллеги по Центральному институту труда выдвинули методологию "узкой базы", суть которой заключалась в том, что всю работу по научной организации труда и управления следует начинать с упорядочения труда отдельного человека, кем бы он ни был – исполнителем или руководителем. В этом было их отличие от Ф. Тейлора и Г. Форда, сосредоточивших внимание преимущетсвенно на вопросах организации работы цеха и предприятия.

Кроме того, А. Гастев и его коллеги обосновали исключительно оригинальную, не имевшую аналогов в мировой литературе по менеджменту идею социальной инженерии. Трудовая организация общества есть сложнейшее и неразрывное сочетание организации людских комплексов с организацией комплексов машин. Эти комплексы машино-людей, по мнению А. Гастева, дают синтез билогии и инженерии. В идее социально-инженерной машины человеку отводилась решающая роль. Более того, ЦИТ выдвинул свою, динамическую концепцию, исходившую из гипотезы о практически почти безграничной возможности совершенствования психофизических способностей людей. Эта концепция легла в основу оригинальной не имеющей прецедентов на Западе педагогической методики ЦИТа, - системы развития способностей людей. "Мы призываем, - писал А. Гастев, - мы все время говорим: развивай свои способности, тренируйся, совершенствуйся! Мы переворачиваем современную биологию и говорим: человек полон возможностей, в нем тысячи возможностей для приспособления, тренировки, победы"

Вслед за учеными ЦИТа западная мысль обратилась к вопросам развития основных способностей и качеств человеческого организма. При этом некоторые авторы обращали внимание на то, "как постепенно высокомерие и скепсис Запада сменяются удивлением и вопросительными знаками, как удивление переходит сначала в сдержанное, затем в более откровенное признание; как далее, признание вызывает все растущий интерес, а последний, наконец, ведет к проповеди практического испытания и применения цитовских методов у себя на Западе в условиях более высокой культуры, энергии и работоспособности человеческого организма". От использования "русского опыта" на Западе ждали еще больших результатов, чем те, на которые указывал сам ЦИТ

А. Гастев разделял управление производством на два самостоятельных объекта научного изучения – управление вещами и управление людьми. При этом он подчеркивал наличие общих черт присущих обоим видам управления следующим образом: "Рабочий, который управляет станком, есть директор предприятия, которое известно под именем станка (машины-орудия)".

Еще одним крупным росийским ученым в области управления был Н. Д. Кондратьев (1892-1939). Мировую славу принесла Н. Кондратьеву его работа "Большие циклы экономической коньюктуры". Его труды издавались в США, Англии, Германии, Франции и были предметом широкого обсуждения. Ученый стал членом Американской академии социальных наук, многих американских и английских экономических ассоциаций и обществ.

В научном отношении деятельность Н. Кондратьева была многогранной. В данном случае необходимо рассмотреть некоторые его взгляды по проблемам регулирования, планироваия и прогнозирования. Для Н. Кондратьева план есть прежде всего "система перспектив, реализация которых имеется ввиду органими регулирования хозяйства", которые выдвигаются на основе познания общих тенденций хозяйственного развития. В его трактовке планирования признается огромная роль науки в процессе определения хозяйственных перспектив. План без предвидения, по мнению Н. Кондратьева, ничто. А предвидение – это прежде всего научное знание. Здесь он полностью разделяет знаменитую формулу французского философа Огюста Конта: "Знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы управлять".

Для характеристики взглядов Н. Кондртьева особый интерес представляют сделанные им в статье "План и предвидение" выводы, содержащие квинтэссенцию теоретических взглядов ученого.

1. Научно обоснованые планы предполагают решительный отказ о введения в них произвольных параметров. Пусть они станут "беднее и скромнее", но зато реальнее.

2. Необходимо незамедлительно и категорически оказаться от фетишизации цифр. Речь идет не неприменимости количественных плановых оценок вообще. Они должны иметь место, но в том объеме, и в той форме, на которые в каждом данном случае имеются достаточно серъезные научные основания. Значительная часть количественных расчетов должна быть исключена из перспективных планов, оставаясь только в оперативных планах.

3. К сожалению, очень часто планы являют собой произвольные комбинации, бессодержательный набор мертвых статистических таблиц с "краткими пояснениями" к ним. Не этим ли объясняется, что их начинают пересматривать раньше, чем успели завершить их построение.

4. Поскольку доступное количественное предвидение будущего всегда приблизительно, то во избежание ошибок на практике следует давать цифровое выражение предположений не однозначно точным, а всегда с указанием приблизительной вероятности ошибки.

5. Составляемые планы не должны быть строгой "казенной" директивой. "Они должны пониматься как основная указующая директива, требующая от практики максимальной творческой гибкости в смысле учета конкретных условий работы и получения максимальных результатов".

6. Оперативные, среднесрочные и долгосрочные планы обязательно должны отличаться друг от друга не только по своему горизонту, но и по степени детализации и конкретизации цифровых расчетов.

7. При построении перспективных планов преимущественное внимание должно быть обращено на углубление экономического изучения действительности, позволяющее выяснить занономерные тенденции развития всего нашего хозяйства, а также различных отраслей и регионов.

8. Составление перспективных планов должно быть делом лиц высокой квалификации, со специальной научно-практической подготовкой. Нецелесообразно заставлять "местных агрономов, местных инженеров и других работников всех губерний и областей писать трактаты о влиянии мирового и национльного рынков и т. д. на развитие их края". Вместе с тем опыт местных работников должен быть широко использован путем совместного решения с ними местных проблем. На основе широкого использования этого опыта составление перспективных планов должно быть сосредоточено в центре. Что касается оперативных планов, призванных конкретизировать перспективы и систему мероприятий применительно к условиям данного года, данного района, данной отрасли, то работа над ними требует безусловного участвия непосретственных работников мест.

В завершении необходимо отметить, что взлет отечественной науки управления в 20-е годы сменился падением в 30-50 годы XX века. Во всем административная система усматривает смертельную опасность для самого своего существования, ибо она по своей сути антагонистична научности. Основная ставка делается на "сильного" руководителя, единолично управляющего вверенным ему участком, неукоснительно, порой слепо, выполняющего все директивы Центра.

В конце 50-х – начале 60-х годов XX века в России начинается новый "управленческий бум". Оживляются и быстро совершенствуются подходы 20-х годов – кибернетический, технический, праксеологический, функциональный. Многие из перечисленных подходов отпочковываются в самостоятельные науки. Возникают и другие новые науки, например теория организации. Широкое проникновение в науку математических методов привело к появлению принципально новой теории – оптимального планирования народного хозяйства, большой вклад в становлении которой внесли Л. Канторович, Л. Лурье, В. Новожилов, В. Немчинов.

В 60-е годы XX века в России возникают организационно-кибернетические, правовые, социально-психологические и экономические трактовки управления. Наличие разнообразных концепций свидетельствовало не только о различном понимании сущности и предмета управления, но и адекватно отражало его объективную, реально существующую многомерность и сложность. Каждая из трактовок характеризовала ту или иную сторону управления, его отдельные элементы или их сочетания и тем самым давала ценный материал для теории управления. Однако каждая из концепций, взятая изолированно, не могла преодолеть ограниченности соответствующего подхода. Поэтому на рубеже 60-70-х годов XX века возрождается идея комплексного подхода к анализу проблем управления. Большой вклад в обоснование этой идеи внесли Д. Гвишиани, Ю. Любович, А. Омаров, Г. Попов и др.

В начале 80-х годов наростает понимание того, что действующая система управления является тормозом развития общества. А в 1986-1989годах был поставлен вопрос: а возможна ли в принципе новая система управления в рамках существующей общественной модели. Этот вопрос остро ставили Л. Абалкин, П. Бунич, И. Клямкин, О. Лацис, Л. Пияшева, Г. Попов, В. Селюнин, А. Стреляный, А. Ципко. С. Шаталин, Н. Шмелев и др.

С 1991г. управленческая мысль России вступает в современный этап своего развития, связанный с проведением радикальных рыночных реформ и построения принципиально новой системы хозяйственного управления.

Однако реформаторская элита "ввязалась в бой", не имея позитивной программы действий, руководствуясь нередко не столько национальными интересами, сколько рекомендациями западных экономистов, придерживающихся принципов монетаризма. Реформаторы остановили свое внимание на том варианте эконгомических преоразований, который получил название "шоковой терапии" и который, по замыслу руководителей страны и их западных советников, должен был в кратчайшее время привести Россию к капитализму с его рыночным механизмом хозяйствования. Для осуществления замысла предусматривалось введение свободных (мировых) цен, создание твердой валюты, снятие предприятий с бюджетного финансирования, банкротство нерентабельных предприятий с последующей скупкой за бесценок иностранным и отечественным капиталом и, наконец, проведение обвальной.