Необычные согласования

Если согласование слов между собой и целых частей предложения уклоняется от привычных норм, мы получаем анаколуф. Под анаколуфом подразумевается предложение, так сказать, не сведенное воедино в своем согласовании. Анаколуфами пестрит наша разговорная речь, когда в середине фразы мы забываем, как мы начали свое предложение, и заканчиваем его новой конструкцией, не согласованной с началом фразы.

Вот пример анаколуфа из Писемского:

«Чувствуемый оттуда запах махорки и какими-то прокислымищамиделал почти невыносимым жизнь в этом месте». («Старческий грех».)

«Прокислыми щами» – творительный падеж – совершенно не согласовано с тем словом, с которым следовало согласовать – «запах». Следовало сказать: «Запах махорки и каких-то прокислых щей». Творительным падежом управляет глагол «пахнуть», которому соответствует существительное «запах». Ставя творительный падеж, автор думал о глаголе, а не о существительном («пахло какими-то щами»). В той же фразе мы видим: «делал невыносимым жизнь». Можно сказать «делал невыносимой жизнь», «делал невыносимым пребывание». Здесь «невыносимым» и «жизнь» не согласовано в роде, как будто бы, подойдя к прилагательному «невыносимым», автор не знал, какое существительное он подберет, и поэтому избрал мужской (или средний) род как нейтральный (ср.: «представляется невыносимым жить в этом месте» – не имеющее рода неопределенное наклонение, или инфинитив, «жить» согласуется в среднем роде).

Трудно определить, является ли данная небрежность стиля преднамеренной, – но таким именно способом можно имитировать разговорную речь.

Сравни:

Карманами руки зацепив –

А! пропадай вся гниль с конца,

Глаза – что кольца на цепи

Звенят по Кронверкским торцам.

(Н. Тихонов.)

Здесь придаточное «карманами руки зацепив» согласовано с неосуществленным главным предложением (типа «он говорит»), замененным прямой речью: «А! пропадай вся гниль с конца».

Часто к анаколуфам прибегают для характеристики расстройства речи. См., напр., в «Бесах» Достоевского конструкцию речей Кириллова.

Сущность анаколуфа в согласовании не по грамматическим формам, а по смыслу. Слова согласуются не с тем, что заключается в предложении, а с той формой, какой могла бы быть выражена та же мысль.

Характерным приемом согласования по смыслу является силлепс, конструкция, в которой собирательные существительные единственного числа согласуются с множественным числом глагола, так как включают в себя представление множественности. Например:

Что делают меж тем герои наши?

Стоят у Кром, где кучка казаков

Смеются им из-за гнилой ограды.

(Пушкин.)

Синий лен сплести хотят

Стрекоз реющее стадо.

(X л е б н и к о в.)

От таких приемов ненормального согласования следует отличать варваризм синтаксиса, т.е. применение в русском языке синтаксиса иных языков.

Таковы, например, типичные для русской литературы синтаксические галлицизмы. Например, в первом издании «Евгения Онегина» XXX строфа первой главы оканчивалась:

«Две ножки!.. Грустный, охладелый,

И нынче иногда во сне

Они смущают сердце мне».

Стихи эти сопровождались примечанием: «Непростительный галлицизм». Введение его в свои стихи Пушкин мотивировал приверженностью к галлицизмам:

Раскаяться во мне нет силы,

Мне галлицизмы будут милы,

Как прошлой юности грехи,

Как Богдановича стихи.

Впрочем, Пушкин отказался от этого галлицизма в позднейших изданиях романа и соответственно изменил стихи:

«Две ножки!.. Грустный, охладелый,

Я всё их помню, и во сне

Они тревожат сердце мне».

Таким образом определения «грустный, охладелый» оказались согласованными с именительным падежом («я все их помню»).*

* Не следует, однако, полагать, что аналогичные конструкции (именительный самостоятельный) исключительно французского происхождения. Эта форма, запрещенная школьной грамматикой, изредка встречается, напр.:

Идут убийцы потаенны,

На лицах дерзость, в сердцестрах...

(Пушкин.)

Точно так же грамматикой запрещен почитаемый галлицизмом оборот сокращенного в деепричастной форме придаточного предложения при разных подлежащих в главном и придаточном предложениях (вроде – «войдя в комнату стол стоял направо»). Однако оборот этот часто встречается у писателей, при этом в условиях, не допускающих предположения о галлицизме. Например:

«Вспоминая об этом после, ярко, ясно, эта минута отчеканилась в нем невеки».

(Достоевский.)

Как в случае именительного самостоятельного, так и в последнем случае обыкновенно соблюдается общность психологического подлежащего.

Поскольку каждая лексическая среда обладает своими специфическими синтаксическими оборотами, наблюдаются также и синтаксические диалектизмы, архаизмы, прозаизмы и т.п.

Стилизованная речь одинаково прибегает как к лексике, так и к синтаксису стилизуемой языковой среды (примеры см. выше).

Возвращаясь к необычным согласованиям, не мотивированным заимствованием из чужой лексической среды, отмечу также конструкции, в которых не хватает для законченной структуры некоторых членов предложения, дополняемых психологически из остального контекста. Такие конструкции именуются эллипсисом.

Например:

Мы села – в пепел, грады – в прах,

В мечи – серпы и плуги.

Обыкновенно при эллипсисе опускается глагол. В данной конструкции глагол обнаруживается благодаря наличию предлога «в» (предполагается глагол «обратим», «переделаем», «переработаем» и т.п.)*.

* Противоположное явление – присутствие слов излишних, т.е. не дополняющих значения фразы, называется плеоназмом (например: «я видел своими собственными глазами»), но плеоназм не нарушает синтаксиса, и функция его – в усугублении значения слов. (В данном случае подчеркнуто слово «видел».)

Безглагольные, или вернее бессказуемостные конструкции типичны в лирике*. Так построено, например, известное стихотворение Фета:

Шопот. Робкое дыханье,

Трели соловья,

Серебро и колыханье

Сонного ручья.

Свет ночной. Ночныетени, –

Тени без конца.

Ряд волшебных изменений

Милого лица.

В дымных тучках пурпур розы,

Отблеск янтаря,

И лобзания, и слезы, –

И заря, заря!..

* Об отмеченной здесь особенности поэзии А. Фета см.: Гаспаров М.Л. Фет безглагольный (композиция пространства, чувства и слова)//Гаспаров М.Л. Избранные статьи. М., 1995. В целом вопрос о соотношении «именного» и «глагольного» стилей рассмотрен в кн.: Wells R. Nominal and Verbal Style//Style in language. Cambrige, Mass., 1960. См. также: Лотман М.Ю. От составителя//Учебный материал по анализу поэтических текстов. Таллин, 1982. С. 25-31.

Сравним с этим современное стихотворение С. Обрадовича («Узловая»), где аналогичные безглагольные конструкции дают сгущенный, убыстренный сценарий:

Степь. Ночь. Муть. Снега.

Вьюжные в мути – стога.

…………………………….

Асфальт. Слякоть. Мешки. Узлы.

Лохмотья. В лохмотьях из полумглы –

Птицы бескрылые – не взлететь впростор,

Угли тлеющие – глаза;

Копошились, вязли, бились в упор,

Задыхаясь, хрипя и грозя.*

…………………………………

* От бессказуемостных конструкций следует отличать сказуемостные предложения без глагола, с так называемой отрицательной или нулевой связкой, например «дом высок», «в печали невская столица», «за морем телушка – полушка» и т.п.

Эллиптические конструкции дают сжатость и энергию выражению. Они являются довольно обычным приемом разговорной речи, где привычные словесные формулы и обороты заменяются одним словом, напр. «пока» (при прощании), «всего» (вместо «желаю вам всего наилучшего») и т.п.

Сравни:

Не то чтоб, а так иногда вообразишь, и станет нехорошо.

(Достоевский.)

Здесь слово чтоб заменяет собой целое придаточное предложение.