Помочь ребенку сохранить хорошее

Если у ребенка, которого Вы хотите взять в свою семью, есть привязанность, Вы, наверное, сможете это понять и принять. Есть так есть, что же поделаешь. Нужно смириться и делать какие-то неизбежные шаги. А вот помогать ему сохранять эту привязанность – зачем? Если он сам хочет забыть, так может быть, не мешать ему избавляться от тяжелого «наследия прошлого»? Тем не менее, ребенку может потребоваться Ваша помощь. Ваши мудрость и терпение. Да и привязанности могут оказаться такими, что даже самые хорошие отношения в новой семье их не заменят.

В нашем детском доме жила девочка, мама которой умерла. Папы в ее жизни не было уже давно, а если и был когда-то, воспоминания о нем были не самыми приятными. Когда мама умерла, сиротами остались брат и сестра - десятилетняя Наташа и семнадцатилетний Алексей. Алеша пошел в армию, а Наташа переехала в детский дом.

Брат и сестра переписывались. «Я не пойду жить ни в какую семью, - сказала Наташа, - когда брат вернется из армии, он меня заберет к себе». Наташа жила этой мыслью. Все, что происходило в ее жизни помимо переписки с братом и ожидания его возвращения, Наташу не очень интересовало. Она плохо училась в школе, избегала походов в театр, поездок на экскурсии. При каждом удобном случае девочка забивалась в уголок и уплывала в мечтах в иную, придуманную жизнь. Жизнь, в которой все было хорошо – мама была жива, и они с братом, радостно смеясь, крепко держались за руки.

Алексей вернулся из армии. Он пришел в детский дом, встретился с Наташей. Поговорил с детским социальным работником, подтвердил, что собирается забрать Наташу из детского дома. «Только не сразу, - замялся он, - мне ведь на работу устроиться надо, с квартирой разобраться..»

Сотрудники детского дома все понимали, и не осуждали его. Молодой парень, нужно в жизни устраиваться. Не очень-то верилось, что он действительно заберет Наташу. Наташа терпеливо ждала. Алеша первое время приходил часто, они подолгу обсуждали свою будущую совместную жизнь. Потом визиты стали реже. «С работы не отпускают», - объяснял Алексей. Потом в его жизни появилась девушка.

Наташе было уже тринадцать лет. С ней не раз заговаривали о том, что она может пожить в семье у хороших людей, которые готовы принять ее, как родную. «Я не предам брата, - упорно твердила Наташа, и неслышно добавляла: «И маму тоже». Некоторое время спустя Алексей позвонил в детский дом и сказал, что он женится, переезжает жить к жене в область, и видеться с Наташей в ближайшее время не сможет. Ему предложили прийти и самому поговорить с сестрой.

Наташа сильно горевала, замкнулась, наполучала в школе двоек. Потом пришла к социальному работнику и сказала: «Найдите мне семью. Только такую, чтобы там мужчин не было». Семья нашлась быстро. Одинокая женщина, потерявшая некоторое время назад и мужа, и сына. Сын погиб внезапно, а муж умер, не перенеся горя. Возраст Ирины Петровны приближался к шестидесяти, и она хотела помочь девочке-подростку.

Через некоторое время Ирина рассказывала: «Большой соблазн был сказать Наташке, мол, все, забудь ты этого предателя, своего братца. Потому что мне-то, в моей жизни, разве этот брат нужен? Только чего бы я добилась? На всю жизнь остался бы в ее душе рубец, что ее бросили, предали. Она уже начала переносить свою обиду на других людей, мне же рассказали, как она просила семью «без мужчин»». Мудрая Ирина Петровна не стала переубеждать Наташу в том, что ее брат плохой. Она просто говорила о нем с девочкой, расспрашивала. По-доброму, с участием и интересом, как будто у нее не вызывало сомнений, что брат – самый близкий и нужный Наташе человек.

Поначалу та отмалчивалась, огрызалась. Потом понемножку оттаяла, стала рассказывать новой маме, как они с братом дружили, случаи смешные вспоминала. Ирина Петровна разузнала адрес Алексея, когда у него день рождения, и однажды, без малейшего сомнения в голосе, предложила девочке написать брату поздравление. Сначала Наташа изумилась, потом надулась, обида вернулась к ней, она пробормотала, что «никто ей адреса не оставлял». «Вот тебе адрес, - сказала ей Ирина, - ты напиши поподробнее, ему же интересно, как мы живем».

Наташа долго мучилась над письмом, заканчивали его вместе. Ирина Петровна понимала, что Алексею трудно сделать первый шаг, ведь он обидел Наташу, он виноват и боится, что натолкнется на осуждение. Да и сомнения его наверняка не оставляют, он ведь молоденький еще, нужен ли он сестре в ее новой, благополучной жизни.

«Я когда приняла решение брать ребенка, представляла себе такую брошенную сиротку, - говорила Ирина Петровна. - Воображала, что вот, появляюсь я, такая заботливая, сострадательная. Что ребенок, отвергнутый и униженный, обретет во мне опору, силу, защиту. А потом я поняла, что ребенок, да вообще человек, должен обрести силу и опору в себе самом. Что толку, что она будет прятаться за мою спину, лелея свои обиды? Проживет всю жизнь бобылкой, осуждая «этих предателей»? Я могу научить ее прощать, быть милосердной, не закрывать свою душу. Научить ее ценить своих родных, поддерживать связи. Брат ее жив, а пока человек жив, всегда есть надежда».

Ирина Петровна действительно научила Наташу чему-то очень важному в жизни. Справившись в первую очередь, со своей собственной ревностью, она помогла Наташе восстановить мир в душе, обрести легкость и радость жизни, способность прощать и любить.

Иногда поддержка привязанности ребенка, сохранение контактов с кровной семьей – это просто рутинная задача. Привезти ребенка на свидание с кем-то из его родни, подождать, пока он общается, вернуться назад. Быть готовым поговорить с ребенком о его чувствах, если ему будет нужно. Выразить доверие, одобрение, проявить сдержанность. Просто быть рядом.

Когда Анна знакомилась с пятилетним Вовой, она знала, что у него есть мама, с которой он регулярно встречается. Мама родила Вову без мужа, родственников у нее практически не было, все умерли. Она сама болела, у нее был психиатрический диагноз. Она вполне могла заботиться о ребенке, и вела себя как обычная мама, но периодически у нее случались обострения, и ей нужно было ложиться в больницу. Поэтому ребенок практически сразу оказался в детском учреждении, а мать была ограничена в родительских правах. В доме ребенка Вова прожил до четырех лет. Усыновить его было нельзя, да и мама приезжала раз в месяц. В четыре с небольшим года Вову перевели в наш детский дом.

Анна пришла к нам, потому что очень хотела сыночка. Прошла подготовку, собрала документы, настроилась на то, что впереди ждет много трудностей, и готова была с ними справляться. Она близко к сердцу приняла историю Вовы и его мамы. Позже она рассказывала: «Я подумала, что если я его не возьму, то он так и останется в детском доме. Все будут бояться его брать из-за диагноза матери. Так это же у матери, а не у него диагноз! Или ревновать будут. А он не виноват, что такая беда в его жизни случилась».

Вова пришел в семью Анны. Мальчик как мальчик, пошел в школу, учился на четверки. Все, как в обычных семьях. Вова называл Анну мамой. То, что в его жизни есть еще одна мама, похоже, его не смущало. «В школе мы, конечно, ничего такого не рассказываем, зачем давать пищу для сплетен. Для всех я – Вовкина мама. А между собой мы можем об этом поговорить, - объясняла Анна, - внутри семьи это не тайна и не трагедия, просто такие вот обстоятельства нашей жизни».

Сама Анна называла «ту маму» Ниной. Неожиданно она заметила, что в разговорах с ней Вова тоже говорит «Нина». «Мы часто с Вовой разговариваем о жизни, о его матери, о том, какую роль обстоятельства играют в жизни человека, и как нужно относится к трудностям», - рассказывала Анна. Вове тогда было лет восемь, но Анна не боялась обсуждать с ним «взрослые» вопросы. «Он очень ответственный мальчик, - с гордостью говорила она, - серьезный такой. Любит ли он свою кровную мать? Я даже не знаю, он сам никогда не говорит про нее «люблю»».

Раз в месяц Анна с Вовой собирались и ехали в детский дом, на свидание к его матери. Пока Вова общался, Анна читала книжку, или заходила поговорить с кем-нибудь из специалистов. С детским психологом – так, на всякий случай. Или с педагогом – обсудить Вовкины успехи в школе. А иногда и самой хотелось со «взрослым» психологом словом перемолвиться – жизнь ведь не только из воспитания детей состоит.

«Мне иногда кажется, - говорила Анна, - что он ездит на эти встречи, как на работу. Потому что так надо». Встречи Вовы с кровной мамой всегда проходили очень спокойно. Сам он рассказывал, что она расспрашивает его про школу, и он подробно объясняет, что они проходят на уроках. Про Анну она никогда не спрашивает, только о том, хорошо ли мальчик себя чувствует, всего ли ему хватает. «Похоже, что у них нет особой эмоциональной близости, - говорила Анна, - но я даже рада, что он так ответственно подходит к этим отношениям. Знаете, я иногда думаю, - Анна даже запнулась, так непросто ей было об этом сказать, - что меня он тоже никогда не бросит, что бы ни случилось. Потому что человек он такой – преданный».

Анна смогла вести себя так, чтобы действительно помогать своему сыну справляться с ситуацией. Во-первых, она приняла вещи такими, какие они есть. Жизнь поставила задачу – надо эту задачу выполнять. Есть у ребенка мама – маму из жизни не вычеркнешь. Во-вторых, справилась со своими чувствами. Разумеется, ей не очень-то нравилась Вовкина мама. Да и поездки время отнимают. И Вовку жалко – живет в какой-то двойственной ситуации. Что ж, не все в жизни радует, долг есть долг. Да и ситуацию Анна смогла обернуть в свою пользу. Дорога располагает к разговорам, они с Вовкой успевали поговорить о разных важных вещах. Со специалистами встречаться – специально не поедешь, а так заодно и консультацию получит, на душе спокойней станет.

В-третьих, Анна понимала, что ее главная задача – помогать Вове. Помогать не так, чтобы оградить его от всех волнений, вычеркнуть из его жизни «ненужных» людей. А так помогать, чтобы он умел жить в трудной ситуации. Был уверен в себе. В-четвертых, Анна была готова к тому, что у Вовки могут возникать негативные чувства, в том числе, направленные на нее. В глубине души ему было не так легко. Иногда он не справлялся, и негативные эмоции вырывались наружу, больно раня Анну. Она умела понять и простить «обиду».

И наконец, она умела просто радоваться жизни. Радоваться тому, что они с Вовкой живы, здоровы, любят друг друга. Что приходит новый день и приносит свои заботы. Анна умела быть благодарной судьбе за то, что у нее появился сыночек, и за то, что она ему нужна.