Высокородные

Социальное развитие Тувы и России в течение ХХ века сближалось по своему типу, поколенческие особенности постепенно нивелировались, но свои особенности у Тувы всегда оставались. Это касается прежде всего первых поколений века.

Начало столетия для Тувы, как мы все знаем, ознаменовалось рядом событий: освобождением из-под власти маньчжурского Китая в 1911 году, принятием протектората России в 1914 году, провозглашением Танну-Тувинской народной республики в 1921 году, вхождением ТНР в состав СССР в 1944 году.

Первым ключевым («просвещенно-элитарным») поколением Тувы ХХ века можно назвать элиту традиционного тувинского общества. Ее рождение пришлось на 1880-90-ые годы.

Это поколение Буяна-Бадыргы – людей, имевших в традиционном обществе при рождении высокий социальный статус. Они получили образование в буддийских школах. Им пришлось столкнуться с кардинальным изменением геополитической обстановки в первые десятилетия ХХ века и перестраивать свою деятельность в связи с этим, вплоть до добровольного изменения своего социального статуса.

При прежних маньчжурских порядках они оставались бы ламами, наследственными нойонами, управляли бы населением своих хошунов, подчинялись амбын-нойону и, в целом, императору Поднебесной. Вместо этого им пришлось вести судьбоносные для края дипломатические переговоры, искать нового покровителя. Они приняли различные социальные новшества, в том числе стали перестраиваться в иерархии соподчинения друг другу и русским властям. Некоторым даже пришлось вступать в революционную партию, следуя веяниям из России. Они же писали новую систему фиксированного права для традиционного общества.

Вспомним историю дореволюционного поколения элиты России, рожденного в конце XIX века: жизнь высокородных россиян почти сразу была сломлена революционными потрясениями. Они не смогли внести значительную лепту в стремительно меняющуюся жизнь, сохранить прежний ход истории, лишь отчасти приспособились к новой жизни, которую им навязали большевики.

Буян-Бадыргы и другие просвещенные тувинцы, в отличие от них, по большому счету сумели найти общий язык со временем, внесли значительный вклад в историю своего края.

Представителей этого тувинского поколения погубило «не то» происхождение, их приверженность относительно гибкому курсу на социалистические реформы. А это было неприемлемо для планов дальнейшей советизации Тувы, которые стали прямо проводиться из Москвы.

Первое ключевое поколение Тувы в итоге оказалось подмятым следующим, нетерпеливым, непримиримым, революционным, жестким.

Нигилисты и чабаны

Второе поколение верхних слоев общества Тувы – революционное – родилось на стыке XIX-ХХ веков, в 1900-ые годы. Его яркий представитель – руководитель Тувы с 1932 по 1973 год Салчак Тока.

Поколение это отличалось от первого своим «правильным» – «низовым» происхождением. Это были дети аратов, которых наверх вознесла революция в России. Их увлекли идеи революции, освобождения пролетариата, социальной справедливости, равенства, которые можно было воплотить, согласно новой идеологии, в любом обществе. В этом увлечении новациями революционеры выступили нигилистами всего старого, традиционного.

Они резали косы, призывали к раскрепощенности, клеймили бывших феодалов, искали врагов народа. Они уничтожили ярких представителей старой элиты и взяли в свои руки управление обществом.

Тувинские революционеры близки по духу к поколению российского революционного перелома, возглавляемому Лениным. Однако, активная социальная жизнь тувинских революционеров из народа проявилась чуть позже – на 1930-1940-е годы (тогда как их российские «отцы»-вдохновители вершили судьбы в первые три десятка лет).

Поколение «раннего Тока» смогло взяться за социальное переустройство Тувы (которую уже до них поставили на рельсы собственной государственности «бывшие феодалы») на всех уровнях, только избавившись от первого значимого, «просвещенно-элитарного» поколения в начале 1930-х гг.

Почему я говорю «раннего Тока»? Феномен С. Тока заключается в том, что он избежал участи ленинской гвардии революционеров, которую в стране Советов постепенно уничтожил сталинский маховик. Много соратников Тока периода ТНР стали жертвами нескольких волн репрессий. Сам же он сумел трансформировать свою политику, свой образ из пламенного, непримиримого революционера – в энергичного строителя социализма. Он оказался успешным и на первом этапе, и на втором.

Элитарным слоям общества на массовом, «низовом» уровне в течение всего века сопутствуют несколько возрастных когорт чабанов, сохранявших в большей или меньшей степени элементы традиционного быта. Значительная часть сельского населения Тувы продолжала заниматься привычными видами деятельности в составе новых хозяйственных организаций.

Среди них были те труженики, которые пережили одну очень важную, кардинальную реформу – так называемый окончательный перевод кочевников на оседлость 1940-1950-х годов. Осуществлен он был на иных основаниях, чем в предыдущие этапы коллективизации в 1930-е годы. Поэтому их участь особенно незавидна.

Ранее колхозы в республике создавались на базе арбанов и сумонов, кочевавших на определенной территории, естественным образом закрепленными за родоплеменными группами тувинцев. Теперь же, эти межи раз и навсегда ликвидировались. Они создавались, как сформулировали партократы, «для упрочения внутреннего политического единства тувинцев, формирования их в социалистическую нацию». Стянутая из кочевий в артели, пестрая по своему достатку и положению в единоличном производстве аратская масса, как считалось, превращалась в однородный класс колхозного крестьянства.

Приписывание аратов к деревням, объединение хозяйств имели как позитивные стороны (решались вопросы снабжения, медицинской помощи и пр.), так и негативные. «Перетасовывание» людей, изменение многовековых порядков привело к появлению культурной травмы – к чувству утраты преемственности, потери опыта, народных знаний и пр.

Индустриализация и надлом

Третье значимое поколение Тувы (поколение индустриализации) стало появляться уже под опекой «зрелого» С. Тока. Это стало возможным в результате масштабных перемен, которые происходили в массовой, «низовой» Туве.

Это поколение уже полностью было продуктом советского времени. Время его рождения пришлось на 1930 – 1940 годы. Формирование проходило во время «зрелого» Тока, начало активной деятельности, реализация – на время правления Тувой Григория Ширшина (в 1970-80 гг.), преемника Тока.

Они были востребованы, трудились в эпоху братской помощи Союза республике, участвовали в многочисленных стройках бурно развивающейся инфраструктуры Тувы, развивали различные отрасли народного хозяйства. Представления этого поколения о смысле своей трудовой деятельности, развитии Тувы близки к взглядам российского поколения индустриализации, мобилизационных строек. Партия приказала – они сделали и гордо отчитались. Быстрое исполнение, инициатива в рамках дозволенного щедро поощрялись. Те годы сейчас остались для них «золотым веком».

К этому поколению, по всей видимости, относится первый президент Тувы Шериг-оол Ооржак, 1942 года рождения. Он именно на этих привычных принципах и начинал свою управленческую деятельность в начале 1990-х годов.

Надо отметить, что тувинское поколение индустриализации неоднородно.

У сверстников в России сформировалась поколенческая группа «несбывшихся надежд» периода застоя, точнее, его начала. В конце 1960-х годов это вылилось в формирование поколения «шестидесятников». Первоначальные надежды на оздоровление общества, на демократическое реформирование, которые дал ХХ партийный съезд, оказались несбыточными. Это привело к разочарованию, протесту. Поиски, метания, творчество «шестидесятников» лишь отразились на духовной атмосфере определенного общественного круга. В целом, деятельность этих людей не смогла оказать существенного влияния на ход истории России.

В составе индустриального поколения Тувы ХХ века также можно найти поколенческую группу, которая имеет нечто общее с «шестидесятниками». Роднит их то, что в мироощущении жителей Тувы также есть определенный надлом. Но произошел он гораздо раньше.

К примеру, возьмем детей второго революционного поколения. Они стали вторым образованным поколением в своих семьях. Им было легче включиться в дело своих отцов, продолжить его, встречая понимание и поддержку в своих семьях.

Но помимо них в строительстве развитого социализма в Туве принимали участие и дети чабанов. Они получили средне-специальное, высшее образование и стали в своих семьях «первопроходцами». Их детство было весьма сложным.

Во-первых, оно пришлось на масштабные события 1940-1950-х годов, когда растерянные родители, старшие родственники пытались приспособиться к новым местам хозяйствования, к новым объединениям.

Во-вторых, они прошли через особые образовательные учреждения – интернаты. Эти заведения не только давали им знания, но и отрывали от семей и семейного воспитания. Более того. Дети круглосуточно, сезонами находились в пестрых разновозрастных детских коллективах, в которых, помимо прививки интернациональных отношений, их учили выживать без родителей. Не всегда, но порой в таких учреждениях присутствовали законы тюремного распорядка, детская «дедовщина». Поэтому интернатские тувинцы, которых суровое детство сломило, пополняли собой и ряды маргиналов общества.

Те же из них, кого миновала эта горькая чаша, кто успешно прошел ступени образовательного процесса, состоялся как профессионал, вошел в состав «индустриального» поколения.

При этом они навсегда сохранили в себе чувство надлома, утраты счастливого детства, внутреннего несогласия с тем, что из них и их родных выколачивалась их «тувинскость». Однако, озвучивать эти настроения не было принято. В советское время, казалось, что «надломленных», несогласных с советской политикой нет.

Проявились они позже.

В постсоветское время младшие представители этой поколенческой группы попытались с разной степенью успешности компенсировать свои утраты, излечить надломленную этническую идентичность.

В сложные 1990-е годы, чтобы прокормить себя и свои семьи, детей, они стремились организовать свои малые предприятия по занятию традиционными видами деятельности. Кто-то пытался вернуться к чабанской деятельности под модным названием «фермерство», кто-то вспоминал, что он из шаманского рода и обращался к религиозной практике. Не у всех эти возвраты прошли успешно.

Определенная часть этой группы стала опорой для появления радикальных движений периода суверенизации. Казалось бы странным, что за возрождение национальной культуры, за возврат к старым, досоветским ценностям, даже за выход Тувы из состава РФ, ратовали люди среднего возраста, родившиеся в советское время. Но глубинные основания их мотивации становятся понятными, если видеть в них именно ту поколенческую группу «надлома».

Потерянные

Четвертое значимое поколение Тувы ХХ века («дореформенное») родилось в 1950-х – первой половине 1960-х годов.

Представители этого поколения были воспитаны в духе продолжателей дела отцов и уже дедов. Для этого они получали образование, специальности. Сразу после прохождения образовательных ступеней они должны были укрепить собой средний уровень иерархии общества, что они и сделали в течение 1980-х годов.

Однако реализоваться здесь полностью они не сумели, так как наступили 1990-е годы.

В это время представителям предыдущего индустриального поколения было в среднем лет по 50. Они уже достигли зрелости, имели определенный карьерный разгон. Согласно советским порядкам после добровольного ухода предшественников на обеспеченный покой они были готовы занять высшие позиции номенклатурного аппарата Тувы. Однако, в условиях либерализации экономики, анархии в обществе, им с их навыками организаторов строительства социализма, пришлось заниматься другим.

Большинство представителей номенклатуры были прагматиками. Контроль сверху над ними пропал. Система распределения государственных льгот для них самих сгинула. Главным делом стало участие в новом перераспределении капитала.

Делалось это двумя способами. Во-первых, они ожидали финансовую помощь «сверху» для бюджета всего региона, контролировали распределение получаемых средств на местах. Во-вторых, они занимались здесь приватизацией всего и вся, что было возможно.

Поколение дореформенное в этих условиях можно назвать «потерянным». Будучи в 1990-х годах 40-летними, они оказались в ситуации обесценивания социальных ценностей, своего опыта и почти без перспектив карьерного роста. Они не успели занять ключевые посты для того, чтобы также принять активное участие в разделе государственной собственности в лихие 1990-е годы. В этом смысле немногим из них достались лишь «крохи» со стола.

Это было первое невостребованное поколение специалистов для управленческих структур.

Больше возможности было пополнить ряды стихийно-массово капитализирующихся – «челноков». Выбравшие этот путь отказались от своей профессиональной специализации в пользу занятия торговлей, скупкой и продажей наиболее ходовых товаров.

Остальным достался удел выживания в рамках своих профессий, чувство горечи и ненужности государству.