Моя практика

«Пить, когда никакой жажды нет, и во всякое время заниматься любовью — только этим мы и отличаемся от других животных». Пьер Огюстен Бомарше (1732-1799)

Вчера ко мне пришла Анжелика. Дверь была не заперта, и она открыла дверь и застала меня в коридоре собирающимся уходить. Она долго стояла на лестничной площадке, приоткрыв дверь, и пристально наблюдала за мной, не решалась ни зайти, ни закрыть дверь снаружи.

Я смотрел на неё, она на меня.

- Привет, - прервал я уже ставшую неприлично долгой немую паузу. – Рад тебя видеть!

– Я обидела тебя чем-то? – вопрос был прямой, как и её пристальный, холодный взгляд, вцепившийся в мои глаза мертвой хваткой, голос был спокойный, уверенный и строгий, с тонкой ноткой агрессии.

- Нет! Что ты!? С чего ты взяла? – я как-то неловко буркнул себе под нос, с силой вырвав с её цепкого взора свои глаза, виновато уставился на пол.

- Тогда зачем ты убежал тогда? Зачем убежал от меня? – она спокойно переступила порог моего дома, хотя её никто не приглашал. Уголки её плотно зажатых губ расплылись в некоем подобии доброжелательной улыбки, оголяя маленькие зубки в устрашающем зверином оскале.

- Ты не понимаешь Ангел... – мой голос дрожал от волнения, – я хотел как лучше для нас обоих…

- Я не интересна тебе? – жесткость её хрипловатого голоса сменилась, игривой, кокетливой протяжностью, взгляд стал более мягким, женственным, но по-прежнему от него веяло пронизывающим душу холодом. – Я очень, очень хочу чаю с конфетками. Не угостишь меня?

Она с легкостью сбросила с себя куртку, так же легко она скинула с себя свои ботинки и медленно двигалась ко мне.

- Конфеток, к сожалению, нет, есть вафли! – голос мой дрожал протяжно. – Любишь вафли?! Есть еще пряники!

- Ну вот… - её пухленькие губки элегантно сложились трубочкой, пытаясь изобразить по-детски наивную обиду. – Ну хорошо, буду вафельки. Надеюсь, чай-то у тебя есть!?

Не знаю, что тогда произошло, но я как кролик, загипнотизированный удавом, не в силах был не только противиться, но и реально оценивать происходящее и только покорно позволял этой змее виться вокруг моей шеи.

- Сейчас поставлю чай кипятиться – кротко ответил я, и как зомбированный, смиренно поплелся готовиться к чаепитию.

- Можно я приведу себя в порядок?! Где здесь ванная комната?! – услышал я кокетливый, нежный, прокуренный голосок из коридора.

- Дверь прямо перед тобой, – ответил я, послушно сервируя стол и параллельно пытаясь создать видимость чистоты.

Я оглядел творческий хаос своего скромного холостяцкого жилища... Моя однокомнатная квартира, казавшаяся родной и привычной, нуждалась в легкой уборке.

Моя обширная библиотека классической литературы стопками стояла на полу возле кровати, одежда аккуратно была разложена возле письменного стола, рукописи моих стихов небрежно лежали по всему периметру квартиры. С книжной полки на меня доброй дюжиной глаз уставились мои запылившиеся детские фотографии. Компьютер, чашка и тарелка с вчерашними бутербродами лежали на кровати.

Не знаю, сколько она провела в ванной, но за это время я успел прибраться сделать ей чай и сервировать стол.

Она вышла из ванной абсолютно голой и легкой походкой, оставляя мокрые следы на полу, подошла ко мне близко-близко.

Своей маленькой девичьей ручкой она смахнула с лица пряди мокрых золотистых волос, скрывавших её ледяные изумрудные глаза. Мокрые локоны, небрежно упавшие на хрупкие девичьи плечи, выплеснули десятки теплых капель, которые разлетелись по комнате.

Некоторые капельки упали на её маленькие упругие груди, и неторопливо проплывая по изгибам её груди, стремились к её маленьким шоколадного цвета сосочкам.

Я не мог оторвать свой взгляд от этих капель, мне нравилось наблюдать, как они скатываются по её влажной шелковой коже, преодолевая изящные изгибы юного тела. Плечи, грудь, талия, живот, лоно, колени.

Она прижалась ко мне своим мокрым телом и погрузилась своими холодными глазенками в мои глаза, видимо пытаясь разглядеть в них что-то.… Она смотрела на меня как-то наивно и одновременно дерзко.

Я понимал, что её обнажённое тело, блеск её глаз, влажность её рта - это вызов, и я должен на него ответить.

- Знаешь, я подумала и поняла, что не хочу пить чай, – как-то по-детски капризно сказала она и взяв со стола чашечку горячего чая, выплеснула мне на штаны. – Ой! Извини, пожалуйста! Ты весь мокрый! Тебе нужно переодеться!?

Она, как ужасная актриса, попыталась изобразить смешанные чувства: удивление, смущение, неловкость.… Но вышло как-то глупо! И в её больших, якобы изумленных глазах, ясно читалась насмешка…

Я был в бешенстве. Я не позволю никому, даже этой малолетней шлюхе глумиться над собой. Крепко схватив её за шею и отбросив к стене, я тихо, но одновременно грубо прошептал:

– Что ты себе позволяешь, сучка!? – мне было тяжело держать себя в руках, обида, ярость и желание задвинули мой разум глубоко и захватили мое тело.

- Ну, так накажи меня! - томно и спокойно сказала она, пристально вглядываясь в мои глаза.

Я с силой схватил её и бросил на пол, я ожидал, что она постарается убежать, или будет хотя бы сопротивляться, но нет, она лежала на полу и по-прежнему дерзко смотрела, бросая мне вызов. Я расстегнул ширинку, она распахнула свои ноги, раскрыв бутон своего лона.

…..Я овладел ею прямо на полу…

Я хотел казаться сильнее и могущественнее чем я есть на самом деле. Я был очень груб. Моя партнерша, несмотря на опыт, дерзость и видимое бесстрашие вела себя на удивление кротко и послушно…

Когда эта несуразица была закончена, она медленно выползла из-под моего тела и убежала в ванную комнату.

Через некоторое время она вышла уже одетой, я же все еще лежал голый на полу, не в силах ни встать, ни одеться, ни осознать, что же произошло на самом деле.

- Эдвард, мне некуда сегодня идти, можно я останусь на эту ночь у тебя!? – голос её был непривычно нежным, но все-таки не потерял свою хрипоту.

Я поднял глаза и увидел, что передо мной стоит не брутальная стерва, которой она старалась казаться, а маленькая, капризная, еще совсем глупенькая девочка. Видимо жестокое общество со своими пошлыми представлениями о том, какой должна быть сильная и независимая женщина, заставили одеть её маску дешёвой уличной девки.

Она плакала. Лед её зеленых глаз, растаяв, маленькими капельками стекал по её пухленьким розовым щечкам.

- На самом деле меня зовут не Эдвард! Эдвард - это название озера в Африке. – Я назвал свое имя, с трудом приподнялся на ноги и начал одеваться.

- Правда?! – её удивление было настолько искренним, по-детски наивным, что мне захотелось поцеловать её. Поцеловать в благодарность за то, что она сняла с себя абсурдные маски комедиантов, перестала играть несуразные роли и предстала передо мной такой, какой она является на самом деле - маленькой, беззащитной, немного неуклюжей, смешной девчонкой, с какой-то необъяснимой печалью в сердце.

Не знаю почему, но для меня она действительно стала подобна ангелу.

Я должен разгадать тайну её грусти и постараться помочь ей избавиться от неё.

Подойдя ближе к ней, я поцеловал её. Не знаю, можно ли это назвать поцелуем?! Я просто очень плотно прижался к её губам своими губами. Но она ответила мне, окутав своими ручками мою шею. Получилось очень нежно и страстно.

Мы целовались до тех пор, пока я не почувствовал соленый привкус во рту. Оторвав свои губы с её губ, я увидел, что это были её слезы.

- Все нормально?! Я не сделал тебе больно?!

- Ерунда! Не обращай внимания! – она небрежно попыталась отмахнуться от вопроса. – Это мои тараканы в голове. Никак не могу их передавить!

- Точно все хорошо?!

- Я реву, потому что,… потому что… потому что ты первый, кто поцеловал меня…. Раньше я никогда, ни с кем не целовалась! Ты даже единственный кто смотрел мне в глаза, когда трахал меня, и может это звучит тупо, но мне показалась в этот момент, что тебе не все равно на меня! Не все равно на то, что я чувствую! Даже когда ты мне звонил и не мог двух слов связать, или когда ты так прикольно смывался от меня, я знала, что это только потому, что тебе не все равно…

Мы снова рухнули на пол и занялись любовью, но в этот раз я хотел быть настолько нежным, и ласковым насколько могу быть таким, мне захотелось этим танцем рассказать ей о моих чувствах к ней…

Cекс - это один из способов рассказать партнеру о своих чувствах. Уверен, что есть более эффективные способы передать любовь, но почему-то секс является самым популярным.

Эту ночь мы провели вместе. Чай мы так и не попили!

Мая.

Холодный изумруд её очей

И сладостная горечь нежных губ

Терзали страсть в душе моей,

И я от нежности был груб

Златистый шелк её волос,

Волной окутывая шею

Спадал на грудь. А бриллианты слез

Всех ценностей земных милее.

24 июня. Больше месяца я не прикасался к своему дневнику. Уже успел соскучиться. Знаете, привычка документировать свою жизнь и мысли помогает в будущем постигнуть собственное прошлое: свою жизнь, мысли, заботы, мечты, страхи. В рутине повседневных дел многие очень значительные мелочи из жизни забываются, в память врезаются только «судьбоносные события»: впервые получил ремня от отца, впервые купили велосипед, пошел в школу, первая сигарета, секс, выпускной, поступление в вуз, первое избиение от уличных гопников и т.д.

С годами и не вспомнишь, что ремня от отца ты получил, к примеру, за то, что разбил дорогую вазу, велосипед тебе купили дешёвенький так как в тот момент у родителей не было возможности позволить себе купить тебе что-то лучше. А ты стеснялся кататься на нем со своими друзьями, у которых были дорогие велики и он практически все время находился в гараже…. В круговороте бытия подобные мелочи забываются, но именно они и формируют нас как личностей.

…Но память в круговороте дней и лиц, размывает факты твоей жизни, и вот ты уже не вспомнишь, когда это было, где, с кем ты был тот момент, и уже усомнишься, а было ли это? Не приснилось ли тебе это?

…………………………………………………………………………………………………….

…Говорят, в старости, перед смертью хочется представить себе образ матери, человека, который дал тебе жизнь…. А не получается, ибо перед глазами только размытые очертания, ни её глаз, ни её губ, ни её морщин, только очертания. В конце своей жизни ты не вспомнишь человека, который подарил тебе жизнь.… У нее не будет лица, только очертания…

….Даже если ты знаешь, что у неё были, к примеру, карие глаза, густые брови и слегка полноватые губы, ты не сможешь собрать её облик у себя в мозгу как фоторобот…

…………………………………………………………………………………………………….

Память величайший подарок Бога человечеству. Он наделил людей памятью, чтобы защитить нас от повторения собственных ошибок. Теоретически, мы в течение жизни старательно накапливаем жизненный опыт и мудрость, только для того, чтобы обезопасить себя в будущем. Не двигаться по жизни на ощупь, а смело шагать по ней, опираясь на многочисленные подсказки судьбы, которая надежно хранит твой мозг. Но это в теории, на практике же выходит совсем по-другому. Ты стоишь на жизненном перепутье, рассуждая куда двигаться дальше. В этот момент, откуда не возьмись, появляется целый хор советчиков - наивность, глупость, неуверенность, доверчивость, надежда, влюблённость и страх которые нашептывают тебе в ухо свои советы и опасения. В другое ухо тебе «кричит» хор из родственников, сексуальных партнеров, друзей, знакомых, сослуживцев, просто «доброжелателей» и собутыльников. И им тоже важно высказать свои советы и опасения по поводу твоей жизни.

….Какофония…. Чтобы убежать от этой шумовой атаки, ты несешься сломя голову, наугад, не зная, что уже бежишь по одной из дорог своего перепутья… И не самой лучшей… К сожалению, не ты сделал этот выбор, для тебя его сделали твои советчики или случай, но не ты, не твой разум, не твоя память.

…………………………………………………………………………………………………….

Кстати, согласно греческой мифологии Мнемозина, богиня – олицетворявшая память, была матерью Муз, рожденных ею от Зевса. Значит, именно памяти мы обязаны появлению искусств. А на мой взгляд, именно искусства (умение творить, понимать, делать вид что понимаешь, не препятствовать созданию) возвысили нас, человеческие особи, над другими животными...

………………………………………………………………………………………………………С момента моей последней записи моя одинокая, беззаботная жизнь сильно изменилась, сменившись тяготами будничного существования полного житейских забот и повседневных обязанностей. Еще раз доказывая мне, что я не готов (не хочу, не могу, не умею) нести ответственность за других людей, за семейный быт, семейное счастье и многое другое, о чем многие грезят.

После нашей первой ночи она никуда не ушла и осталась на вторую ночь, потом на третью. Так прошла неделя, другая, третья… Я не гнал её, она никуда не уходила... Так Анжелика осталась жить у меня.… Вот так, не заметно для самого себя я обзавелся чем-то наподобие жены.

То, что у меня теперь есть НАСТОЯЩАЯ гражданская жена, доказывает несколько фактов:

1) Она женщина (настоящая, живая);

2) Она делит со мной постель (мелодично так посапывает рядышком каждую ночь);

3) Я люблю её (любит ли она, не знаю, скорее всего, нет);

4) Мое жилище стало чище, уютнее настолько, что я теперь совсем отучился мыть тарелку перед едой, да и вообще мыть;

5) Я не могу общаться с ней более получаса в день и тем более слушать её размышления на различные темы (в эти моменты я все чаще думаю о самоубийстве как о единственном спасении);

6) Я иронично оцениваю сложившуюся ситуацию;

Мы по-прежнему называем друг друга вымышленными именами, она перестала курить при мне, просить деньги на спиртное (как было в первые дни), да и вообще ангажировать меня выпить с ней. Видимо из-за этого, голос её потерял былую мужицкую хрипоту и стал более женственным и по-детски звонким. Она перестала при мне материться, и сквернословить, да и в целом вести себя вызывающе.

Превратилась в эдакую пай-девочку. Мне искренне хочется верить, что это не её новая роль, роль, которую она старательно играет только для одного зрителя – для меня.

Мы практически не занимаемся с ней сексом. Первое время она проявляла инициативу, или вела себя крайне агрессивно в сексуальном плане, но сейчас она, как мне кажется, даже рада этому, так как свободное время мы посвящаем изучению друг друга. Я расспрашиваю её о ней, о её детстве, родителях, жизни, интересах, и т.д. Мне было интересно узнать какая она? И почему она такая? Могла ли она быть другой, если бы судьба сложилась иначе?

Она практически про меня не расспрашивает, она изучает меня, читая мои стихи. Мне кажется, исследование друг друга позволило нам сблизиться духовно.… И чем больше я узнаю про нее, тем интереснее она становится как человек, это как книга любимого автора, которую еще не читал, ты принимаешься за её чтение и каждая страница для тебя, это новое открытие, новое откровение.

Июня.

Ангел.

Я хочу рассказать об Анжелике. Мне важно понимать её, чтобы разгадать тайну своего отношения к ней, мне важно знать её, чтобы постигнуть свои чувства к ней.

…………………………………………………………………………………………………….

……………………………………………..Ангел...………………………………………….

…………………………………………………………………………………………………….

У неё очень наивная детская внешность. Лишенное косметики её округлое личико, кажется мне даже очень смазливым: большие зеленые глазки, слишком открытый для девушки лоб, пухленькие как у ребенка губки, маленький курносый носик, длинные, курчавые светло-русые волосы.

У неё хрупкое, худощавое телосложение, маленькая, аккуратная грудь, узкие плечи и бедра, костлявые, но прямые ножки.

Ей 16 лет. Она бросила школу и убежала из дома. Из дома, где живут мать и отчим.

Отца она помнит очень смутно. Его образ туманно проступает в памяти, только в нескольких будничных сценах из её раннего детства. Он погиб. Какие-то отморозки пырнули его ножом, отбирая норковую шапку и кошелек, прямо возле проходной предприятия, в котором он работал.

Мать. После смерти отца она погрузилась в бутылку с головой. С появлением бутылки появился и собутыльник, безработный сантехник, лет 50-ти, который и стал матери мужем, а Ангелу отчимом….. и первым мужчиной…. Тогда ей было 12 лет…

«В тот день я сидела в зале и смотрела по телику, какой-то диснеевский мультик, кажется «Русалочку», – тихо начала свой рассказ Ангел, голос её дрожал. – Мама, и дядя Славик сидели на кухне и пили. Они очень шумели, и я прибавила громкость в телевизоре, мама из кухни попросила убавить звук, я не стала. Через некоторое время дядя Славик прокричал из кухни что-то про громкость, я снова не стала… Просто сидела и смотрела мультик, и не заметила, как дядя Славик как-то очень тихо вошел в комнату и молча стоял за моей спиной.

- Чо, глухая что ли? – прокричал он мне в ухо, я вздрогнула и повернулась. – Раз глухая, щас подлечим.

Схватил меня за запястье, а второй рукой стал медленно снимать ремень, я вырывалась и просила прошения, думала, что он опять будет бить меня… Потом стала звать маму... В стельку пьяная мама, сидела на стуле, опершись туловищем о стену и спала…

Он стащил с меня трусики и положив на пол лицом пытался изнасиловать, видимо из-за того, что он был уже изрядно пьяный у него долго не получалось. Он долго теребил руками свой вялый хер и терся об меня. Я лежала и кричала, звала на помощь соседей, просила пощады, звала маму, но ни помощи, ни пощады, ни, тем более, мамы я тогда не дождалась. …Он изнасиловал меня сзади… Когда он это делал, чтобы как-то отвлечься от безумно сильной боли и унижения, я сосредоточенно смотрела на маму и старалась думать о ней… А она лежала пьяная, безжизненно склонив голову на грудь и спала сидя за столом… На столе стояли литровая бутылка водки и какая-то закуска, под столом несколько бутылок с прошлых попоек, а фоном из телевизора играла веселенькая песенка из «Русалочки»…

… Закончив, он встал небрежно развернул меня ногой лицом к себе и насмешливо сказал «Будешь знать, как папочку не слушаться», и оставил меня реветь....

…………………………………………………………………………………………………….

Потом это повторялась много раз, мама тогда либо спала пьяная, либо где-то шаталась.…

…Впервые, когда он сделал это, жить не хотелось, потом потихоньку привыкла к боли и унижениям, точнее тело привыкло, а что-то внутри говорило, «Терпи, не плачь! Настанет день и ты вырвешь кишки этому ублюдку, вот и есть цель твоей жизни. Ты должна жить только ради этого».

«Дядя Славик» - так называла Ангел, гражданского мужа своей матери. «Мать всегда настаивала, чтобы я называла его папой, – вспоминала она во время одного из наших бесед. – И он тоже настаивал. Даже бил меня в первое время за «дядю Славика», он говорил «Раз я ебу твою мамашу, значит тебе отец».

Забытая матерью, девочка стала чаще пропускать школу, куда не хотелось ходить… Современная школа – это, своего рода, школа выживания, тюрьма для детей, где живут по тем же жестоким волчьим принципам. Дети так же собираются в стайки, где ниоткуда появляются лидеры-вожаки, безропотная стая и изгои…

Добрые и милые домашние детишки превращаются в безжалостных монстров.…Дети беспощадны к изгоям. Их травят, бьют, изживают из жизни. Чаще всего, изгоями становятся дети, у которых бедная или неполная семья, которая не в силах обеспечить им красивую и дорогую одежду (обувь, телефон, компьютер и т.д.), дети, у которых проблемы со здоровьем: дефект речи или инвалидность и дети, не успевающие по школьной программе, двоечники… Эти дети обречены на унижения…

….Чтобы стать изгоем, достаточно быть просто индивидуальностью, и тебя затравят…

…В России один из самых высоких процентов детского суицида, в мире… Доведенные до отчаяния хладнокровием своих родителей и общества, дети убивают друг друга и себя….

..Преподавателям, директорам школ просто плевать на эти сформировавшиеся годами звериные устои, они наоборот помогают держать порядок, выдерживать вертикальную иерархию (сильный – слабый, богатый – бедный, отличник – бездарь)… Но самое страшное это то, что дети, взращивая в себе злобу все 11 лет обучения в школе, выходят в это общество, уже ненавидя его…

Анжелика ни рассказывала матери об изнасилованиях, о травлях среди одноклассниц, о том, что перестала ходить в школу, о том, что научилась воровать, курить.… Мать не видела или не желала видеть, то чем и как живет её дочь. Потеряв работу, погрязнув в нищете и алкоголизме, она променяла заботу о своем ребенке, на постоянные мысли о добыче легких денег, чтобы снова напиться.

Когда Анджела сбежала из дома, ей было 15 лет. Девочка попеременно ютилась у каких-то дядек, которые постоянно появлялись в её жизни.

«Когда я убежала из дому, то, прошаталась по городу весь день – вспоминала она – просто гуляла по улицам и думала о своей «новой бездомной жизни». Мне тогда казалась что жизнь среднестатистического российского бомжа беззаботная и веселая. Под вечер, когда стемнело я, пришла на вокзал переночевать, улеглась, но охрана меня почему-то выгнала, тогда вышла на улицу и села на ступеньки, но через некоторое время ко мне подошли несколько цыганок и тоже выгнали меня из привокзальной площади.

Я ушла подальше от них, купила себе на последние деньги беляш и начала есть и реветь. Сижу, кушаю и плачу. Тут ко мне подошел дяденька, лет 60. Прилично одетый, в шляпе и с тросточкой (он хромал), добрым, мягким голосом он сразу начал меня расспрашивать, почему я ночью одна, возле вокзала плачу и нужна ли мне помощь».

Дядечку звали Тимофей Игнатьевич, узнав о том что «бедная маленькая девчушка» сбежала из дома, он вызвался помочь ребенку и пригласил к себе. Дома он накормил Анжелику, рассказал много интересного о себе, о том, где работал, кем, как познакомился с женой, о том какие у него дети, внуки, о том, как похоронил супругу.

Этот образованный старик, не был похож на вечно пьяного дядю Славика и вселял доверие.

«В уютной, обустроенной стариной мебелью квартирке было хорошо, свободно и не страшно – продолжала рассказ Ангел - подстилая мне, постель в комнате он с нежностью и каким-то блеском в глазах рассказывал о своих детях, особенно о дочери и внучках. «Старшая внучка моя, твоего же возраста примерно. Может чуть старше» - повторял он мне, а потом жаловался что наше поколение – поколение идиотов, наркоманов, которые только и пялятся в компьютеры, ходят как проститутки, или по ночам шастают на танцульки свои». Потом пошли рассуждения о том, что если наше поколение не исправятся, то мир умрет, так как наше поколение «дегенератов» неспособно жить и согласно Дарвину обязано умереть, чтобы освободить место для других более приспособленных к жизни видов.

Ночью старик вошел ко мне в комнату улегся на кровать и начал приставать, когда я начала сопротивляется, он очень грубо пригрозил что вышвырнет меня из дому к моим друзьям наркоманам и проституткам. Потом отымел меня. В отличие от дяди Славика это было недолго и практически не больно».

От былой доброты дедушки не осталась и следа. Но Ангел осталась у него жить, так как это было лучше, чем возвращаться на улицу или домой. Вся работа по дому, готовка, уборка были сейчас на ней.

Соседям он представлял её как племянницу, которая приехала помочь деду, друзьям - таким же немощным старым извращенцам хвастал «мол, любовницу нашел молодую, эх едреная девка, старому спать не дает». Те беззубо или златозубо ухмылялись и каждый раз, когда она проходила мимо пытались ущипнуть её.

Несколько раз приезжал сын Тимофея Игнатьевича, толстая, неповоротливая, двухметровая детина, который тоже счел нужным попользовать её в туалете каким-то странным извращённым образом.

Старик баловал её, покупая обновки такие же, как и носит его внучка. «Вот такую юбочку, (платьишко, кофточку, сапожки, туфельки и т.д.) Ульянка моя носит – говорил он - Заставляя одеваться, краситься, выглядеть как своя внучка. Он делал из меня свою внучку, свою Ульянку. Сначала мне не нравились эти вульгарные одежды, косметика, обувь. Потом свыклась. И как только я начала свободно носить на себе все это, я превратилась из «Девчушки», во «внученьку» или «Ульянушку».

Сумасшедший, сексуально озабоченный старикан, воплощал на мне свои грязные фантазии - трахать собственную внучку».

Но это продолжалось не долго сын старика отправил его в дом престарелых, аргументируя это тем что «дедушке нужен постоянный уход, который ни родственники, ни тем более какая-то малолетняя иждивенка обеспечить не могут». И вселился в его квартиру.

«Эта неповоротливая жирная мразь, получила меня от своего отца в наследство, как какую-то рабыню. Он постоянно насиловал меня, в самых извращеных способах насколько ему позволяла его фантазия и гибкость. Он практически всегда бил во время этого. Заставлял смотреть кучу порнофильмов, а потом позорно пытался подражать подтянутым фигуристым ребятам из порнухи. В первую же ночь когда мы остались одни эта жирная тварь отодрала меня в жопу, даже не подготовив. Ему нравилось когда я кричу, плачу и пытаюсь вырваться, и когда мое дерьмо стекало по его ногам. После такого первого раза я долгое время не могла сидеть и даже ходить было больно, но обратиться к врачам он мне так и не позволил».

Ангел потеряла счет времени и не могла сказать сколько точно прожила в этом сексуальном рабстве. Она сотню раз планировала убежать, но не решалась. Да и бежать было некуда да и не кому.

«Однажды, ночью, убедившись что он спит я все таки решилась убежать от него прихватив все деньги которые нашла в доме, сотовый и ключи от квартиры. - Её глаза заблестели каким-то необъяснимым огоньком ярости и ехидства - Просто медленно собрала вещи и вышла из квартиры, заперев его снаружи. Отчетливо помню как в последний раз взглянула на него. Его жирная голая туша, мокрая от пота лежала в одноместной железной койке, теребила свой хер и храпела. На украденные деньги я купила газету объявлений и сняла маленькую, уютную комнатку у одной сердобольной старушки, а примерно через месяца полтора познакомилась с тобой. Я жила у бабушки до тех пор пока у меня не кончились деньги, но я упросила её пожить еще немного в долг и жила до тех пор пока она не стала настаивать об оплате. Тогда я убежала от неё не заплатив и пришла к тебе. Я пришла к тебе потому что ты мне нравишься и потому что знала что ты меня не прогонишь и не сделаешь мне больно... Я не ошиблась...».

Она пристально смотрела в мои глаза и плакала.... Бедная девочка, клянусь я сделаю все возможное чтобы увековечить тебя в своих стихах и в истории ты останешься не жертвой извращенцев, а Музой - богиней способной вдохновлять....

Июня

……В океане безбрежном зеленых очей……

……Бунтующую я утопил гордыню……

……Провозгласив тебя богиней своей……

……Я воспевал свою святыню……

……В златистых дебрях шелковых волос……

……Я потерял рассудок свой……

……А в капельках хрустальных слез……

……Похоронил томительный покой……

……Приют, своим губам найдя в твоих губах……

……И насладясь безумием этим сладким……

……Признание, в любви прочтя в твоих глазах……

……Отвечу поцелуем кратким……

29 июня. Церковь способно уничтожить любую любовь к Господу, поэтому я стараюсь общаться с Богом без посредников. Уверен что Всевышнему не важно где ты молишься, в пестрящем позолотой зале или дома украдкой, в одиночестве ты или рядом с бородатыми мужиками в рясах.

Впервые за много лет начал снова молиться... На душе стало светлее. Хочется прославлять Господа, за мою любовь, за мое счастье...

3 июля. Мой рассудок в ужасе, сердце мое ликует ибо они оба осознали что моя «теория любви» разваливается у меня же на глазах. Мой «идеал» вопреки моим представлениям о «моей идеальной любви» отвечает мне взаимностью, не давая мне не единого шанса стать «отвергнутым и несчастным поэтом». Я не вынужден слезно обожать её на расстоянии, а наоборот с наслаждением вкушаю плоды и плотской и духовной близости. И я счастлив. Я вдохновлен. Я люблю. Я любим! Вот настоящая «идеальная любовь»!!!