Шелгунов

Николай Васильевич Шелгунов (1824—1891) — выдающийся мысли­тель-материалист, сторонник и по­следователь революционно-демокра­тической идеологии.

По своим философским взглядам Н. В. Шелгунов был убежденным,

сознательным материалистом в понимании явлений природы, не­уклонно защищал и отстаивал достижения мировой философии и естествознания, боролся против идеализма и мистики.

Отрывки из произведений Н. В. Шелгунова, подобранные авто~ ром данного вступительного текста Н. С. Козловым, даются по изданию: Н. В. Шелгунов. Сочинения, изд. 2. СПб., 1895.

[ФИЛОСОФИЯ И СОЦИОЛОГИЯ]

[О МАТЕРИАЛЬНОСТИ МИРА И ЕГО ИЗМЕНЕНИИ]

[...] Во всяком движении существуют два элемента — материя и сила. Материя есть то, что движется, а сила то, что двигает. Ма­терия и сила действуют неразрывно, и сила есть неотъемлемое свойство материи. С тех пор как существует мир, в нем не приба­вилось и не убавилось ни одной частички. Материю нельзя уни­чтожить никакими средствами, и нельзя создать вновь ни одного атома. Все, что есть, только меняет свою форму, и в этой пере­мене формы совершается круговорот бытия (стр. 772).

Ни один из признаков предметов природы не заключает в себе условий неизменяемости. Так, вода в обыкновенном нашем пред­ставлении есть тело жидкое, но она бывает телом и твердым. Сви­нец, тело твердое, может быть телом жидким. Какой признак более свойствен воде, если она полгода бывает твердым телом? С успе­хами естествознания мы открываем все большую изменчивость и переходность признаков. То, что казалось нам некогда простым, оказывается потом очень сложным (стр. 717).

Всякая живая сила, как бы ни изменялась ее форма, не пре­терпевает при этом ни малейшей потери в самой себе. Ударив молотом по наковальне, вы произвели тепло, но вы произве­ли тепла ровно столько, сколько потратили силы на удар (стр. 772).

31α

[О ЧЕЛОВЕКЕ И ЕГО СОЗНАНИИ]

Мы сами часть природы, сами последствие ее сил, сами ре­зультаты тех законов, которым подчиняется материя и которые существовали на земле, когда еще не было человека... Гордясь своим всемогущим умом, мы должны, однако, сознаться, что он решительно не участвовал в произведении предметов природы и в произведении человека. Наш ум не создал ни человеческого тела, ни органов чувств, ни нервного аппарата, ни головного мозга. Он сам и вся деятельность человеческой души явились ре­зультатом постепенно выработавшейся человеческой формы (стр. 717—718).

[О ПОЗНАНИИ]

Человек воспринимает внешние впечатления внешними орга­нами, затем эти впечатления передаются нервом мозгу и перера­батываются психическим неизвестным нам процессом в ощущение. Первое внешнее впечатление создается известным раздражением, которое производит внешняя среда на наши органы. Так, свет мы воспринимаем через посредство колебаний светового эфира, произ­водящего раздражение глаза, звуки — колебанием воздуха, раздра­жающего слуховой аппарат, вкус, запах — молекулярным движе­нием веществ, раздражающих полость рта и органы обоняния. Но среда, производящая эти раздражения, остается всегда одной внешней действующей средой. Она всегда остается вне нас, она никогда не входит в нас и ограничивает свою деятельность одним внешним наружным воздействием (стр. 672).

Сознание, вырабатывая известные суждения, понятия и про­веряя их умозаключениями, не может создать ничего вне того материала, который ему доставлен вниманием, памятью и вообра­жением. Проверяя вывод, оно может сказать только, что он верен лишь как итог из известного числа данных, но верен ли он абсо­лютно? И здесь в области мысли мы встречаемся с аналогичным явлением. Как мы не знаем абсолютной природы, а знаем пред­меты природы только в их главных, внешних, изменяющихся при­знаках и по мере опыта и наблюдения постепенно меняем свои представления, так и в области мысли, где мы считаем себя, по-видимому, хозяевами, мы ни на одну минуту не останавливаемся на известных выводах, которые могли бы принять за особенно верные. Опыт постоянно подсовывает нам новые факты, на осно­вании которых мы должны перестраивать свои понятия (стр.718).

Физический и социальный мир есть тот бесконечный источ­ник, из которого наша душа черпает свой материал (стр. 707).

Новейшая опытная психология говорит, что в человеке нет ни прирожденного рассудка, ни прирожденного ума, ни прирож­денного воображения. Если бы эти способности имелись в чело­веке в готовом виде, они обнаружились бы уже в ребенке. Но в ребенке, напротив, мы не находим ничего, кроме способно­сти воспринимать внешние впечатления. Только уже впослед­ствии, когда ребенок воспринял целую массу повторяющихся впе­чатлений, он научается понимать, сравнивать, судить, думать (стр. 671).

[О СЛОВЕ И ПОНЯТИИ]

Трудным болевым процессом выработало человечество язык чувств и мыслей. Мы, не участвовавшие в родах слов и получив­шие уже готовый их лексикон, готовый запас названий, не имеем понятия о трудности этих родов; прежде чем человек сказал слово «люблю» или «ненавижу», он должен был выстрадать целый ряд ощущений, итогом которых явилось произнесенное слово. Каждое слово есть поэтому результат очень трудного и мучительного пре­дыдущего, которое следовало пережить, прежде чем явилось ему название. Язык слова есть психическая история человеческих му­чений. Не радость и счастие творили человеческое слово, а горе и страдание. И это горе и страдание история написала на каж­дой своей странице. История человечества — это вечная борьба и вечная битва (стр. 729).

Слово служит представителем не одних чувств, но и понятий. Слово обнимает весь мир души человека — отраженную ею при­роду, социальную жизнь и внутреннее чувство. В слове — запас всего передуманного и перечувствованного человече­ством. [...]

В словах, обозначающих понятия, заключается такая же мно­госложная история мысли, как в словах чувства — история чув­ства. [...]

Сопоставляя и группируя известные слова в известном по­рядке, мы составляем идеи. Идея заключается не в самих словах, которые выражают только понятия, она — нечто искусственное, со­ставное, независимое от слова и потому имеет характер некоторой произвольности. Идея есть результат рассудочного процесса, могу­щественным средством которого является слово. Весь процесс на­шего мышления совершается словами, и, если бы не было слов, не было бы и законченного мышления (стр. 731—732).

[О ЧУВСТВАХ]

Поэтому ни в чем человек не выражается полнее, как в чув­ствах, дающих цвет его мыслям; только в чувствах виден человек, только в них обнаруживается истинный мир его души, ее строй — ее внутренняя правда. В мыслях, словах и даже поступках мы мо­жем обманывать не только других, но и самих себя; но лишь чув­ство раскрывает истинного человека. Чувством, и одним чувством, вы определите и точнее всего проверите себя. Воображение может подсунуть вам очень приятные картины вашей личности, вы мо­жете считать себя и героем, и неустрашимым бойцом за правду, и миссионером, способным на всякие самопожертвования, и доброже­лательным и бескорыстным человеком — все это может быть одним лишь теоретическим представлением... Вот почему ум, которым мы так гордимся, не есть мерило человека, и истинный человек и его последовательное практическое отношение к миру опреде­ляются только его чувствами. [...]

Истинно цельный и надежный человек, чье чувство находится в полной гармонии с его умом; про кого можно сказать, что с свет­лым умом он соединяет честное, правдивое сердце; в ком его го­ловная теория не расходцтся с практикой его чувств (стр. 740— 741).

3.12.

10 ТРУДЕ]

Труд не забава; впереди его всегда должны стоять возможно широкие задачи, и только та деятельность не оставляет чувства неудовлетворения, в основе которой лежит идея и которая дает занятие физическому и нервному организму... Для счастия и до­вольства человеческого организма нужно, чтобы ум и тело были заняты одинаково. Умственный труд точно так же нужен для раз­вития и поддержания наших сил, как и труд физический (стр. 757).

[О ЖИЗНИ]

Жизнь есть деятельность души, и, чем шире эта деятельность, чем большая масса представлений ее возбуждает и чем больше струн задевает она в душе, тем полнее жизнь. Человек не родился Робинзоном и живет он не на необитаемом острове. Он только по­этому и живет, что его окружают природа и люди. Следовательно, вся его жизнь, все содержание его природной деятельности зависит от окружающего мира, и его «Я» существует нравственно лишь потому, что существует другое «Я». [...]

Жизнь есть счастье только тогда, когда человек может вполне и свободно пользоваться своими силами в расширяющемся направ­лении, и самая полная и все­сторонняя жизнь есть самая счастливая жизнь. А всесто­ронняя жизнь — только обще­ственная (стр. 832—833).