Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Посланником Польши в СССР Кентжннскнм

/ февраля 1925 г.

Упомянув о получении нашей ноты*, Кентжинский сказал, что ведь в последнем разговоре с Войковым Скшиньский дал согласие на посылку смешанной комиссии по делу Ям-поля. Он об этом получил телеграмму и думает, что у нас должен быть по этому поводу доклад от Войкова**. Я сказал, что, по всей вероятности, этот доклад где-нибудь в дороге, до меня он еще не дошел. Я повторил нашу основную мысль: расследование надо производить немедленно, и ввиду отсутствия ответа от польского правительства мы произвели расследование сами. Кентжинский сказал, что в том же разговоре Скшиньский заявил, что предпочитает общее урегулирование этого вопроса. Я напомнил, что в момент отъезда Даровского у нас был готовый проект конвенции, который в тот момент остался не подписан, после чего вопрос вообще замолк. Кентжинский объяснил, что последний русский текст не сходился с польским текстом. Было бы легко внести нужные исправления и подписать конвенцию, но, по его мнению, эта прежняя конвенция ставит вопрос слишком узко. Она говорит только о самых простейших случаях, вроде захвата домппшнх животных; нам нужно соглашение более широкое, имеющее результатом внести успокоение па границе; такое успокоение будет выгодно обеим [сторонам]; надо положить конец бандитизму. Я тогда напомнил о Рижской конвенции, подписанной Иодко и отвергнутой Скирмунтом ***. К^ентжин-ский сказал, что гораздо легче проводить такие меры на короткой границе с маленьким государством, чем на громадной советско-польской границе.

Я сказал, что надо прежде всего выяснить, какую систему имеет в виду польское правительство: одна система — это контрольные комиссии, наблюдающие за всей внутренней жизнью контрольной зоны; другая система — это комиссии для улажения уже возникших инцидентов, как у нас на Днестре****. Такие комиссии не контролируют известных зон и не вводят в них известного режима, но только улаживают постфактум возникшие инциденты. Пусть польское правительство нам сообщит, чего оно хочет, и мы это рассмотрим- Кентжинский выразил уверенность, что Скшиньский уже изложил свою мысль в беседе с Войковым и что мы найдем ответ на

* См. док, №48. ** См. док. № 47. *** См. т. V, док. № 96, ИЗ, 161 и стр. 284, 390, 397, **** См. т. VI, док. №304.

наш вопрос в ожидаемом докладе Войкова, Он прибавил, что надо еще решить, где вести эти переговоры; в Москве или в Варшаве; для них это безразлично, Коли переговоры будут происходить в Москве, польское правительство пришлет юриста, как раньше присылало Познаиского; Варшава представляет для Польши некоторые практические преимущества, но это не имеет политического значения, При этом можно будет рассмотреть и вопрос о Ямполе. В нашем меморандуме его поразило, что идет речь об австрийских патронах; между тем в польской армии —французского типа винтовки, французские патроны и французские бомбы, из которых каждая носит определенную цифру, В связи с этим Кентжинский припомнил текст польского сообщения о Ямполе, гласящего, что на советский пост напали возмутившиеся против советских властей советские же бандиты, причем их польские мундиры объяснялись тем, что советские бандиты при налетах нередко надевают польские мундиры, Это сообщение в форме телеграммы из Варшавы было в московских газетах; там же говорится, что напавшие совсем не перешли границу³⁷. Я в ответ на это указал, что у нас самые точные сведения о том, откуда напавшие явились, и что па местной карте точно указано, где они сосредоточивались перед налетом, где они переходили границу, где они возвращались и т. д, Кентжинский ответил, что он на том вовсе не настаивает, так как польское правительство именно имеет в виду предлагать более широкую постановку вопроса. Оно считает, что соглашение, имеющее целью успокоить границу, надо заключить как можно скорее.

Далее в том же разговоре с Войковым, продолжал Кентжинский, Скшиньский гшюрил о проекте подписания пакта о ненападении, Я сказал, что с нетерпением буду ждать доклада Войковп, чтобы узнать, чего именно хочет Скшиньский; мне не ясно, что означает пакт о взаимном ненападении, ибо самый мирный договор между нами означает, что мы обязуемся друг на друга не нападать. Вполне логично было бы предлагать соглашение о неучастии в комбинациях, направленных против другой стороны, или о нейтралитете в случае войны с третьей стороной. Это логично и понятно, но я не понимаю, как можно подписать договор, состоящий только из того, что мы друг на друга не хотим нападать, Ведь это простое повторение того, что уже было в мирном договоре, Я тут припомнил разговор Войкова с Скшиньский³⁵ перед отъездом последнего и объяснил, что мы все время считаемся с перспективой того большого соглашения по всем вопросам, о котором писал мне осенью Скшиньский^:1:; соглашение

* См, т, VII, стр, 441,

между нами, как то, о котором упоминал Войков,— это есть пример того, что может заключаться в том широком соглашении, о котором писал Скшиньский. Кентжинский сказал, что немедленно надо приступить к заключению торгового договора, причем надо будет заключить и ветеринарную и санитарную конвенции, но ветеринарная конвенция должна быть связана с торговым договором, Это не значит, что она должна быть его частью, но подписание ветеринарной конвенции должно зависеть от подписания торгового договора. Я в ответ на это указал на очень большую актуальность ветеринарной конвенции. Кентжинский возразил, что тем не менее нельзя заключать ее помимо торгового договора, ибо тут имеется тарифный и другие вопросы. Что же касается моего указания, что пакт о ненападении был бы простым повторением первой статьи мирного договора, Кентжинский находит, что надо начать с более легкого и более практичного и идти вперед шаг за шагом,

Тут Кентжинский вдруг сознался, что Войков, вероятно, лучше его знает намерения Скшиньского, ибо перед приездом сюда Кентжинский почти не разговаривал с Скшиньским. Все время Скшиньский был поглощен Данцигом, а потом поехал в Гельсингфорс, так что Кентжинский мог видеть его только мельком перед отъездом. При этом он очень мало пол уча от инструкции и сведений из Варшавы. Когда Скшиньский был в Гельсингфорсе, министерство в Варшаве спало, г! когда Окшипьскпи в Влрптпве, все так заняты, что материалов получается очень мало. Было два курь&ра из Варшавы, и они почти ничего но привезли. Поэтому Кентжинский с нетерпением ждет получения нами доклада Войкова,

Резюмируя, Кентжинский находит необходимым начать акцию для упрочения наших отношений; для этого, во-первых, надо заключить новую конвенцию о пограничных спорах, причем придется создать маленькую комиссию для редактирования этой конвенции, Это может быть или в Варшаве, или в Москве; и, во-вторых, надо разрешить вопрос о пакте о ненападении, и в этом отношении доклад Войкова должен внести отсутствующую ясность,

В заключение Кентжинский выразил большое удовлетворение по поводу того, что мы купили в Польше на 3 млн, [руб.] сахара, причем этот сахар должен идти через.Данциг на русские пароходы. Нам дан 6-месячный кредит. Это показывает, по мнению Кентжинского, что польское правительство рассчитывает на мирные отношения с нами. Это сеть как бы знак доверия. Вообще именно таким путем должны упрочиваться наши отношения,

Чичерин

Почат, по apXf

из

50. Телеграмма Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР & Турции Я. 3. Сурицу

2 февраля 1925 г-

Последние настойчивые представления, сделанные Вам турками по поводу якобы английской линии, проводимой персидским правительством, и их обращения к Вам с просьбой воздействовать на Реза-хана * мы решили: \) связать с имевшими ранее место жалобами персов на обиды со стороны турок и одновременно сделать заявления Ангоре и Тегерану о нашей готовности предложить наши добрые услуги турецкому н персидскому правительствам по урегулированию всех существующих между ними недоразумений; 2) в отношении турок связать это с переговорами о расширении договора**; 3) в развитие этой темы в процессе переговоров поставить далее вопрос так, что само собой разумеется, что предусматриваемый нашей первой статьей проекта дополнительного соглашения дружественный нейтралитет не распространяется на случаи военных действий Турции против Персии или наоборот. Здесь нужно развить ту тему, что война между Турцией и Персией, одинаково страдающими от английских происков, была бы на руку только Англии, и это тем более, что между Турцией и Персией не только нет коренного противоречия интересов, но, без сомнения, существует полное совпадение интересов в отношении борьбы с империализмом. Что же касается всяких мелких недоразумений между ними, то они всегда могут быть улажены мирным путем, и мы никогда не откажемся содействовать им в этом. Прежде чем сделать все эти заявления турецкому