2015-04-06
237
17 января 1928 г.
Сегодня имел беседу с Залесским. Прежде всего я спросил его, информирован ли он о моем разговоре с Голувко7. Он ответил утвердительно. Тогда я сообщил, ему, что мы
* См. док. № 4. ** Заведующий отделом англо-романских стран НКИД СССР. ;** См. также док. К° 9.
согласны на неофициальную поездку Соколовского* в Москву для предварительных переговоров по вопросу о торговом договоре. Выразив удовлетворение, Залесский сказал, что переговорит с Квятковским ** и сообщит мне о дие его выезда. Затем я сообщил ему о нашем принципиальном согласии, в случае удовлетворительного исхода переговоров с Соколовским, на обмен нотами о готовности обоих правительств вступить в переговоры о торговом договоре. Одновременно польское правительство даст ноту о невведеиии для нас 100-процентной надбавки. Залесский ответил, что не имеет возражений, однако вопрос о невведении этой надбавки он должен согласовать с Квятковским; обещал дать мне окончательный ответ в течение двух.дней ***.
Богомолов
Печат. по арх.
11. Телеграмма неофициального Представителя СССР в США в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР
17 января 1928 г.
Ввиду того что за последние месяцы многих приезжающих в Нью-Йорк граждан СССР — иммигрантов власти тащат на день-два в Эллис Айлакд**** для подробного допроса, я обратился 15 декабря 1927 г. в госдепартамент с указанием на нежелательность продолжения подобной практики. По этому вопросу директор восточноевропейского отдела Келли обещал снестись с департаментом труда. Когда с этим вопросом было закончено, Келли заговорил о нашей оппозиции, а затем разговор перешел на общую тему американо-советских отношений.
На мое заявление, что нынешнее положение тормозит развитие деловых возможностей, он ответил, что департаменту известно о больших торговых возможностях для американцев после признания, но что Америка не отступит от своего требования ликвидации теперешней деятельности Коминтерна в Москве. Департамент против советско-американской конференции по той причине, что по этому вопросу никакого компромисса быть не может. Американское правительство ждет развития событий в СССР в «благоприятном» направлении, и когда Коминтерн будет закрыт нли уйдет в другую страну,
* Директор департамента торговли министерства промышленности и торговли Польши.
** Министр промышленности и торговли Польши. *** См. также док. К° 22. **** Имеется в виду остров Эллис в нью-йоркской гавани, на котором находятся иммигрантские учреждения США.
тогда изменится политика американского правительства. В противном случае она останется без изменений. Если Коминтерн свою деятельность перенесет в другую страну, американское правительство будет предъявлять этой стране такие же требования, какие теперь предъявляет нам. На мое упоминание о Макдопальде и социалистическом Интернационале он ответил, что этот Интеднациоиал мирный. Если бы американское правительство сегодня признало СССР, то все равно «пришлось бы завтра рвать из-за руководства Коминтерном коммунистическим движением в Америке». Он прибавил, что Чемберлен требовал того же в своей недавней беседе в Женеве с Литвиновым и что последний заявил о невозможности принятия такого требования. Все страны, признавшие СССР, вынуждены ставить этот вопрос, и на этой почве в будущем, вероятно, будут новые разрывы.
Департамент отвергает все наши обычные доводы. Поскольку Келли отражает настроение департаментских верхов, ясно, что мы далеки от признания, хотя политика в отношении торговли и кредитов несколько смягчилась. Последние китайские события*, вероятно, еще больше укрепят департамент в его политике.
Сквирский
Лечат, по арх.
12. Запись беседы Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Японии в СССР Т. Танака
19 января Ï928 г.
Я вызвал Танака, чтобы сообщить ему о принятом инстанцией решении. Я ему заявил, что, к сожалению, формула, предложенная японским правительством через виконта Гото, неприемлема 3. Советское правительство не считает возможным принять ее и остается при своей прежней формуле, которая была сообщена им 16 января с. г.** Если эта наша формула будет принята, то конвенцию мы сможем немедленно же подписать. На его вопрос, почему их предложение было отклонено, я ему ответил в общей форме, что их формула идет дальше, чем конвенция, она закрепляет за японцами участки, которые ими эксплуатируются, и поэтому Советское правительство не нашло возможным ее принять. Мы считаем, что в самой рыболовной конвенции мы сделали максимум возможных уступок; мы рассчитывали, что, сделав последние уступки по кооперации, мы тем самым устраним последнее препятствие
* См. т. X. прил. 1 (стр. 585—588). ** См. док. №20.
к подписанию конвенции, и это было не только нашим мнением, но и вытекало из заявления самого Танака; между тем мы оказались перед неожиданным дополнительным требованием японского правительства и что, таким образом, вина за затяжку и за неудачу лежит ие иа нас.
Танака ответил мне, что он не хочет убеждать меня, что позиция японского правительства является формально правильной, он только хочет указать, что в его задачу входит найти выход из создавшегося положения, независимо от правильности или неправильности позиции той или другой стороны. Если бы решение вопроса было в его личных руках, то мы, может быть, ие встретили бы всех тех затруднений, которые имеем. Но мы должны считаться с создавшимся против нашего желания объективным положением и в его пределах найти выход. Сейчас крайне удобный психологический момент: японское правительство дало полномочия виконту Гото и привлекло его таким образом к участию в этом деле. Японское правительство, наконец, разрешило подписать конвенцию, предоставив здесь на месте, в Москве, согласиться с какой-нибудь формулой ему, Танака, совместно с виконтом Гото в пределах «известной схемы». Японская формула, врученная 16 января и состоящая из двух пунктов, является схемой, в пределах которой возможны всякие изменения и поправки, которые могли бы сделать эту формулу приемлемой для нас. Танака пытался убедить меня все время в том, что их формула не идет дальше конвенции и что если, по нашему мнению, она идет дальше, то они готовы принять всякие поправки, превращающие ее в формулу в пределах конвенции.
Я ему указал, что у меня иет никаких полномочий обсуждать эту схему по существу, а тем более вносить поправки и что это бесполезное занятие уже по одному тому, что только несколько часов тому назад правительство после внимательного обсуждения этого дела их предложение отклонило и подтвердило свою старую формулу, уже известную японцам. Танака тогда начал расспрашивать меня, что именно в их формуле нам не нравится? Я ответил ему также общим указанием, что формула идет дальше конвенции и хочет закрепить за японцами те участки, которые ими сейчас эксплуатируются. Он тогда начал вносить сам поправки в формулу, в частности, он указал, что вторую формулу, если она нас больше всего беспокоит, он готов приблизить к нашей формуле, и действительно он тут же дал проект, который второй пункт их формулы превращает в наше соответственное предложение, которое им было вручено 16 января с. г. Он спрашивает, какие поправки должны быть внесены, чтобы формула была приемлема? Я ответил, что у меня иет никаких поправок и я лишен возможности это сделать.
Он указал, что простое отклонение их формулы без конкретных указаний произведет «плохое впечатление» на японское правительство и что такой простой отказ может очень ухудшить шансы на заключение конвенции, и он лично думает, что это не сможет не отразиться на наших отношениях вообще. Он заявил, что он согласен, чтобы формула с теми поправками, которые мы найдем нужными, была бы даже не формального характера, а в виде полуофициального письма на его имя; он согласен, чтобы она была бы отдельно от конвенции или была бы включена в самую конвенцию. Вообще он пытался получить от меня какой-нибудь конкретный ответ по поводу тех поправок, которые мы считали бы необходимым внести в формулу.
В заключение он пытался убедить, чтобы НКИД вновь поставил вопрос о пересмотре этого решения. Я ему ответил, что это едва ли возможно, что нет никаких новых фактов и обстоятельств, которые могли бы позволить НКИД вновь ставить этот вопрос на обсуждение правительства. Он пожелал тогда повидаться с Чичериным в надежде убедить последнего. На этом наша беседа закончилась *.
Л. Карахан
Печат. по арх-
13. Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Японии в СССР Т. Танака
20 января 1928 г.
Посол Танака выразил прежде всего ожидание**, что по поводу формулы о рыболовных участках я скажу ему что-нибудь новое. Я ответил, что ничего нового я ему сказать не могу, ибо наше правительство остается при той формуле, которая была сообщена в субботу 14 января***. Правительство эту формулу считает окончательной. Оно постановило не подвергать ее пересмотру. Это постановление является для меня обязательным н окончательным.
Посол подробно развил мысль, что он специально пришел для того, чтобы обратить мое внимание на серьезность данного момента в наших отношениях. Именно теперь происходит попытка сближения с нами. Но если этот в высшей степени важный и благоприятный момент будет упущен, то опять усилятся противоположные тенденции, и [они] будут разви-
* См. также док. № 13. ** Так в тексте. *** Эта формула (см. док. № 20) официально была сообщена посольству Японии в СССР 16 января.
ваться все больше. Речь идет «е только о рыболовной конвенции, ио и вообще о* наших отношениях. В политике бывает чрезвычайно опасно упустить момент. В известные периоды начинает развиваться какая-либо тенденция, но если эта тенденция ведет к неуспеху, то снова усиливаются противоположные тенденции и, следствие упущенного момента, такие противоположные тенденции могут одержать верх надолго. Иногда вопрос, кажущийся как будто второстепенным, играет решающую роль, когда речь идет о том, упустить или не упустить благоприятный момент. Поездка к нам Гото есть один из тех благоприятных моментов, упустить который может иметь впоследствии отрицательные результаты. Япония стоит как бы на перепутье, и поездка Гото имеет громаднейшее значение для того, чтобы повести Японию по дружественному нам пути. Для развития добрых отношений между нами поездка Гото имеет решающее значение. Завтра он уезжает. Он чрезвычайно энергично стремился к тому, чтобы добиться с нами соглашения. Он в высшей степени озабочен этим вопросом, ибо, если данное ему поручение кончится разрывом переговоров, это нанесет удар всей его миссии и поведет к обратным результатам. Он пользуется в Японии громадной известностью, и вся Япония смотрит, чем кончится его поездка. Это в высшей степени важный момент в отношениях между нашими странами. Вся Япония смотрит па него, и если окажется, что порученное ему дело кончилось разрывом переговоров, это даст в Японии толчок, чтобы повернуть к обратным тенденциям. В Японии будет создано впечатление о неуспехе миссии Гото, долженствовавшей иметь решающее значение. Если мы обмениваемся с Гото весьма дружественными общими заверениями, а в то же время в практических вопросах у нас происходит разрыв, то из этого будут сделаны выводы общественным мнением в Японии. Сам Танака в высшей степени потрясен этим. Он все свои силы направил на развитие добрых отношений между нами. Этот отрицательный перелом производит на него самое потрясающее впечатление. Не только благоприятный момент оказывается упущенным, но неуспех переговоров по практическому вопросу повлияет на общественное мнение в обратном смысле. Сам Гото глубоко опечален и в высшей степени разочарован тем, что его дружественные усилия не увенчались успехом. И сам Гото и сам Танака указывали уже раньше, что их формула не окончательна. В нее можно вносить изменения, и они оба готовы устранить те моменты, которые, как ему известно, мы находим неприемлемыми. Он был у Карахана и указывал ему на то, что японская формула может быть переделана, но Карахан сказал, что он не уполномочен вести переговоры на эту тему. Ввиду этого Танака обращается ко мне. Его просьба заключается в том,
чтобы поставить этот вопрос снова перед Советским правительством, указав на готовность Японцев изменить одиозные для нас места. Советское правительство, принимая решение об отклонении последнего японского предложения, исходило нз того, что оно не идет нам навстречу. Посол поэтому просит меня точно указать, что именно для нас неприемлемо н в чем, По нашему мнению, японская формула должна была бы идти нам навстречу.
Я указал на три пункта: 1) закрепление уточненных и определенных участков за госпредприятиями; 2) точное закрепление нынешних участков за японскими промышленниками; 3) тот факт, что конвенция закончена и парафирована*, а потом предлагается ее изменение. Я прибавил, однако, что я не уполномочен вести переговоры на эту тему, но что я только не считаю возможным ответить простым молчанием на вопрос посла.
Посол. Вы толкуете нашу формулу неверно. Мы не желаем закреплять заранее участков госпредприятий, мы не желаем закреплять определенных участков за японскими промышленниками и мы не желаем менять парафированную конвенцию. Конвенция стоит, и мы ее поддерживаем в полной мере. Ваше толкование нашей формулы не соответствует нашему толкованию. Я предлагаю Вам внести какие угодно изменения для того, чтобы эта формула не означала ни закрепления известных участков за госпредприятиями, ни закрепления участков японских рыбопромышленников, ни изменения договора. Я. в частности, предлагаю в конце внести фразу о том, что это заявление не дает ни той, ни другой стороне каких-либо новых прав или привилегий больше тех, которые уже заключаются в договоре. Я предлагаю, чтобы Вы сами изложили как эту последнюю фразу, так и изменения 1-го и 2-го пунктов.
Я сказал, что перед приездом Гото сам Танака советовал нам не уступать.
Посол положительно подпрыгнул от удивления и сказал: что за странная ошибка; никогда ничего подобного я не говорил и не мог говорить; разве можно себе представить, чтобы японский посол говорил другому правительству, что оно не должно уступать японскому правительству; это нечто совершенно неслыханное; я говорил совершенно другое, а именно следующее: когда Гото будет с Вами говорить о рыбных ловлях, надо дать ему ясный и определенный ответ — или да, или пет, но не надо отвечать на его предложения уклонениями и оттяжками; он едет для того, чтобы получить ясный ответ, и оттяжки будут сильно вредить; я, таким образом, говорил
* См. т. X, док. № 240.
лишь о необходимости ясного ответа, и я ни в коем случае не мог советовать 'дать отрицательный ответ; это нечто совершенно невозможное.
Я вернулся к тому, что у нас есть договор. Он есть продукт весьма продолжительных работ. Он принят японским правительством и парафирован. Наше правительство стоит на том, что нельзя после принятия договора н после завершения его выработки делать новые предложения; тем не менее наше правительство пошло в своей уступчивости столь далеко, что согласилось на ту формулу, которая 14 января была сообщена Гото и послу.
Посол. Японское правительство не желает изменять договор. Если Вам кажется, что наша формула изменяет договор, внесите в нее изменения, сделайте нам все предложения, какие Вам угодно. Я еще раз предлагаю внести особую фразу в конце относительно того, что нн той, ни другой стороне не дается новых прав и привилегий. Как видите, мы целиком идем вам навстречу. Все ваши возражения мы готовы обезоружить изменениями формулировки. Я глубоко чувствую важность настоящего момента для наших отношений. Я знаю о развитии разных тенденций в Японии. Поездка Гото есть проявление благоприятных тенденций. Если эта поездка кончится разрывом переговоров, это будет означать победу противоположных тенденций. Зная мою страну, я чрезвычайно глубоко проникнут важностью настоящего момента для всех наших дальнейших отношений. Это есть решающий пункт. Между тем с вашей стороны не высказано никаких возражений, которых мы не были бы готовы свести на нет изменениями формулировки. Я самым настоятельным образом прошу Вас поставить перед вашим правительством вопрос о пересмотре его решения. Дело идет не о том, чтобы принять нашу формулу без изменения, дело идет о том, чтобы путем внесения в нее изменений сделать ее приемлемой для вас. Мы готовы менять формулу. Момент для пас решающий. Мы во всем идем вам навстречу, неужели же Вы не можете поставить вопрос о пересмотре решения и обсуждать вместе с нами такие изменения формулы, которые сделали бы ее для вас приемлемой?
Я спросил, почему же последние требования не были выдвинуты раньше, до выработки договора. Если это так нужно Японии, это было точно так же нужно до парафирования договора.
Посол ответил, что этот вопрос связан со всей историей разработки конвенции: в самой Японии приходится считаться с различными течениями, различными комбинациями и моментами; он убедительно просит меня не становиться на этот путь и не возвращаться к обозреванию прежних стадий наших
переговоров; эти ретроспективные рассуждения не изменят того, какое теперь создалось положение. Посол исходит из реального факта существующего теперь положения.
Я. Позволю себе указать послу, что весь ход переговоров с Японией оставил у нас тяжелый осадок. Япония делала предложения и потом брала их обратно. Япония договаривалась с нами по каким-либо пунктам и на следующий день выдвигала новые требования, которые все изменяли. У нас ие так, наше слово — есть твердое слово. Мы даем обещание, и мы нашего обещания держимся. Мы на чем-нибудь договариваемся, и этого уже не изменяем. Теперь посол говорит, что нужно сделать еще один маленький шаг, и все будет хорошо. Все время было то же самое. Мы делали уступку, и посол после этого приходил и говорил, что мы должны сделать еще один маленький шаг. Наконец, после стольких усилий договор был завершен. В нем заключается масса уступок с нашей стороны. Население Дальнего Востока крайне возмущено нашими уступками. Все местные власти протестуют против того, что мы сделали столько уступок, и после того, как все это доведено до конца, является посол и требует опять дальнейшего шага. Это значит, что все доведено до конца и что потом мы должны опять начинать все сначала. Пусть посол сам подумает, как это отражается на отношении наших политических деятелей к этим вопросам.
Посол. Я не буду спорить с Вами относительно Вашей критики. Я не могу быть критиком своего правительства. В данный же момент речь идет не о том, чтобы начинать все сначала. Я сегодня же подпишу договор, если мы с Вами столкуемся о формуле. Речь идет ие о том, чтобы делать еще одну уступку, после которой последует еще уступка и т. д. Я говорю Вам определенно, что я сегодня же, тут же, сейчас же, подпишу договор, если мы договоримся. Я Вам говорю, что мы готовы идти навстречу всем Вашим возражениям. Мы готовы самым категорическим образом оговорить, что права и привилегии той или другой стороны не увеличиваются. Убеждаю Вас самым настоятельным образом: предложите вашему правительству пересмотреть вопрос и обсудить изменения нашей формулы, чтобы сделать ее приемлемой для вас. Вы думаете, что мы хотнм вас перехитрить, именно поэтому мы предлагаем, чтобы вы сами предложили нам изменения нашей формулы.
Я. Наше правительство рассматривало вопрос о том, можно ли пересматривать формулу, принятую им 14 января. Оно пришло после тщательного обсуждения к тому результату, что пересмотра не может быть. Наша формула 14 января есть самое крайнее, на что наше правительство может идти, она является окончательной. Я не могу даже ставить вопроса
перед нашим правительством об ее замене другой формулой после того, как иачне правительство по зрелом обсуждении признало ее окончательной. Принятая нами 14 января формула есть доказательство того, до какой степени мы желаем соглашения с вами. У нас в руках договор; вот он, он лежит предо мною на столе. Вместо того чтобы сказать Вам: вот договор и ничего больше ие может быть, мы приняли нашу формулу 14 января. Но это есть последнее. Это есть окончательное решение. Об его изменении я ие могу ставить вопроса.
Посол. Мы вам благодарны за вашу формулу 14 января, ио мы ие можем ею ограничиться. Оиа покрывает лишь часть того, что мы должны сказать. Завтра Гото едет. Он глубоко потрясен всем происшедшим. Мы предлагаем вам делать нам какие угодно предложения для изменения нашей формулы. Вы, однако, не хотите даже обсуждать какие-либо изменения. Психологический момент будет потерян. Враждебные силы в Японии получат новый толчок. Имейте в виду, что вся Япония смотрит с величайшим вниманием на миссию Гото. Его поездка напоминает поездку маркиза Ито8 в Петербург. Это есть попытка произвести поворот в японской политике по направлению к вам. Поездка Гото есть символ. Это есть поворотный пункт. Уклоняясь от соглашения с ним, вы губите все дело. Цена очень велика. Я крайне опасаюсь последствий. И о чем же идет речь? Только о том, чтобы согласиться обсудить изменения, чтобы сделать нашу формулу приемлемой для вас.
Я. Нет, я ие могу поставить перед моим правительством вопрос о пересмотре его решения. Наше правительство сильнейшим образом желает добрых отношений с Японией. Оно сделало в данном договоре величайшие уступки. Если со стороны Японии создаются или будут создаваться затруднения, это не наша вина. Вы имеете сильный флот. Мы иа Дальнем Востоке ие имеем флота, ио я полагаю, что и для вас и для нас мирное разрешение всех вопросов выгодно и необходимо; вот этот договор — это есть наша попытка мирного разрешения весьма важного для вас вопроса.
Посол. Мы смотрим совершенно так же, мы ни в малейшей мере ие думаем о войне, меня даже очень удивляет, что Вы заговорили о нашем флоте. В старое время царское правительство любило говорить на эти темы. Неужели вы хотите следовать его примеру?
Я. Вы отлично знаете глубоко мирный характер нашей политики. Вы отлично, знаете, что царское правительство было создано для войны н для агрессивных действий, наше же правительство создано для внутренней восстановительной работы. Именно поэтому мы желаем с вами мирного разрешения
интересующих вас вопросов. Для этого мы выработали с Вами вот этот договор.
Посол. Я совершенно с Вами согласен. Но именно поэтому надо использовать нынешний решающий момент. Именно поэтому я прошу Вас поставить перед вашим правительством вопрос о рассмотрении изменений нашей формулы.
Я. Я не имею права ставить этот вопрос перед нашим правительством, ибо его решение окончательно.
Посол, Неужели Вы не хотите помочь мне?
Я- Генерал Танака, ваш премьер, может помочь Вам.
Посол. Неужели только генерал Танака?
Я. Конечно, только генерал Танака, ибо от него зависит сохранение в силе того, что между нами договорено.
Посол, Еще раз заявляю, что мы не желаем изменить то, что между нами договорено. То, что мы вам предлагаем, есть формула, имеющая целью произвести некоторое впечатление иа известную часть нашего общественного мнения. Это есть искусственное средство выйти из тупика и дать нам возможность подписать договор. Неужели Вы не хотите помочь мне, н вы не хотите немножко расправить члены?
Я. Нет, мы не можем немножко расправить члены.
Посол. Я все это скажу Гото, который, со своей стороны, будет просить о свидании с Вами. Согласны ли Вы с ним повидаться?
Я. Я буду в высшей степени рад повидаться с Гото. Я прошу Вас выразить ему мое почтение и мое глубокое удовлетворение, что он имел в Москве благоприятные впечатления. Что касается нашего договора, я ничего другого ему не скажу. Я скажу ему то же самое, что говорю Вам. Наше правительство приняло окончательное решение.
Посол. Неужели Вы так строги и так окаменели?
Я. У нас принято окончательное решение.
Посол. Я все время отдавал свои силы иа развитие дружбы между нашими народами. Как раз в данный момент мы стоим на решающем пункте. Я прошу Вас об обсуждении того, как нам договориться, а Вы этого не хотите.
Я. Этот путь для иас закрыт.
Посол снова говорил и о том, что мы слишком строги и слишком окаменели, и о том, что речь идет об изменениях формулы, которые бы сделали ее приемлемой, и о том, что теперь решающий момент в наших отношениях. После многих повторений этих же самых мыслей с его стороны я сказал ему, что получается нечто вроде карусели, где люди вертятся друг за другом вокруг центра, причем вертятся все время по тем же самым местам.
Посол. То, что Вы говорите, очень смешно, но это ни в малейшей мере не утешает меня в такой момент, когда я вижу,
что все наши отношения находятся на поворотном пункте и что речь идет лиши о пересмотре формулы с такой целью, чтобы она была для вас приемлемой.
Я. Наш договор переполнен уступками с нашей стороны. Мы тем не менее держимся нашего договора, ибо мы дали слово.
Посол. Мы также держимся договора. Я еще раз заявляю, что я предлагаю вам категорически заявить, что мы ие идем дальше договора.
Я. Позволю себе сообщить Вам, что, когда вопрос разбирался в правительстве, я сказал, что с вашей стороны имеется готовность заявить, что эта формула не идет дальше договора. Другие члены правительства тогда спросили меня, зачем же эта формула нужна японцам, если в ией иет ничего, что шло бы дальше договора.
Посол. Вы слишком логичны, В политике не все бывает так логично. Если по нашим внутренним причинам нам нужна какая-нибудь формула, то не значит, что оиа должна идти дальше договора. Если рассуждать так, как Вы, в таком случае и ваша формула 14 января излишня. Тем, что вы иа нее пошли, вы нарушили стальной фронт вашей логики. •
Я- Наша формула 14 января имеет целью выразить нашу добрую волю. Это есть вполне определенная цель. Мы не хотим также оттяжек. Мы желали бы поскорее кончить все дело. Но мы и считаем, что дальше нашей формулы 14 января мы не можем идти.
Посол. Мы именно ие хотим новых оттяжек. Договоримся с Вами относительно формулы, и я сегодня же, здесь же, подпишу договор.
Я- Я на такие переговоры не уполномочен. Эти рассуждения являются поэтому чисто теоретическими.
Посол. Таким образом, положение оказывается совершенно окаменелым. Я готов идти иа всякий средний путь, ио Вы ни о чем ие хотите со мною говорить.
Я- Я не могу сойти с официальной и окончательной позиции нашего правительства.
Посол. Мои силы истощены. Я уже больше ие зиаю, что сказать Вам.
Я- Вы тратите Ваши силы понапрасну, ибо я ие могу сойти с официальной и окончательной позиции нашего правительства.
Мы условились затем, что Гото будет у меня завтра, в субботу, в 2 часа дня9. Посол сказал, что уходит глубоко потрясенный и в большом отчаянии.
Чичерин
Лечат, по арх.
