Письмо Официального делегата СССР на советско-китайской конференции Полномочному Представителю Китая на конференции Mo Дэ-хою

30 ноября 1930 г. № 99/н

Господин Полномочный Представитель,

Настоящим подтверждаю получение Вашего письма от 28 ноября с. г, и с удовлетворением принимаю к сведению Ваше заявление, что сейчас единственно существенным является продолжение заседаний открывшейся 11 октября с. г. советско-китайской конференции.

Придавая по-прежнему большое значение действительному началу обсуждения на конференции конкретных вопросов о Китайско-Восточной железной дороге, о торговых и дипломатических отношениях и т. д., я предлагаю назначить заседание конференции на один из ближайших дней, например, 4 декабря с. г.

Примите, господин Полномочный Представитель, уверения в совершенном моем к Вам уважении.

Л. Карахан

Печат. по арх. Опубл. s газ. «Известия* Je Ш (4177) l декабря 1930 г.

В упоминаемом письме Mo Дэ-хоя от 28 ноября 1930 г. № 12 говорилось:

сИмею честь сообщить, что Ваше письмо № 97 от 23-го сего месяца* мною получено:

Содержащиеся в Вашем письме положения являются следствием недоразумения и к тому же во многом выходят за рамки данного вопроса. Особенно большое недоумение вызывают высказывания относительно Китайско-Восточной железной дороги, несмотря на определенные заявления, сделанные китайской стороной. Я полагаю, что в настоящее время самым важным является продолжение конференции и. если Вы согласны, можно немедленно приступить к заседаниям, чему я надеюсь получить соответствующее подтверждение с Вашей стороны».

В ответном письме Mo Дэ-хоя от 1 декабря 1930 г. J^b 13 на письмо Л. М. Карахана от 30 ноября 1930 г. № 99/и было сказано:

сИмею честь сообшить, что с Вашим письмом от 30 ноября за № 99 я ознакомился. Ваше предложение возобновить в ближайшие дни заседания советско-китайской конференции, чтобы она имела возможность Действительно завершить свою работу, целиком отвечает моему глубокому желанию. Содержащееся в Вашем письме предложение открыть очередное заседание конференции 4 декабря является впслне приемлемым».

430. Выступление члена советской делегации А. В. Луначарского на девятнадцатом заседании VI сессии (второй части) Подготовительной комиссии конференции по разоружению

1 декабря 1930 г.

Позвольте мне все же сделать короткое заявление. Советская делегация энергично и настойчиво высказывается за пересмотр вопроса об обученных резервах,

Я считаю своим долгом обратить серьезное внимание комиссии на то, что отсутствие всяких мер сокращения обученных резервов лишает конвенцию ценности, которую она могла иметь. Что представляется важным советской делегации — это не чисто формальное ограничение численности личного состава под знаменами, а действительно существенные меры, могущие обуздать подготовку войны. Что нам представляется важным — это меры, способные сократить разрушительные силы, которые, в нужном случае, будут кинуты на поля сражений; что нам представляется важным — это, одним словом,— вся совокупность вооруженных сил каждого государства, не те, которые можно видеть на параде в мирное время, а те, которые каждое государство может двинуть во время войны. Характер конвенции меняется в зависимости от принятия или непринятия сокращения обученных резервов, и я не

* См. док, №418.

скрою, что позиция советской делегации по отношению к конвенции будет определяться в зависимости от того, какие решения примет комиссия по столь важному вопросу *.

Печат. по кн.»Делегация СССР на последней сессии комиссии разоружения», М., 1931, стр. 76.

431. Телеграмма Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР во Франции В. С. Довгалевскому

/ декабря 1930 г.

Заявите Вертело в ответ на его протест¹⁹⁰ текстуально нижеследующее: «Политическая н экономическая линия Французского Правительства, о которой говорит г. Вертело, к сожалению, находит в СССР иную оценку, чем он сам пытается ей дать. Не останавливаясь на всех фактах, оправдывающих советскую оценку, достаточно напомнить о задержании Би-зертского флота н о произвольном ослаблении Французским Правительством морской обороноспособности Союза в угоду третьим странам. На' дружественное заявление Литвинова Эрбетту о желательности улучшения отношений** последовал не могущий не быть рассматриваемым как враждебный акт декрет об исключительном законе против советского экспорта. Еще до этого декрета экономические отношения между обеими странами сделались почти невозможными из-за отсутствия правовой базы, отклонения всех советских предложений о создании таковой путем заключения соответственных соглашений и ареста, наложенного на государственное имущество по необоснованным претензиям.

Несмотря на глубокое возмущение, вызванное в советской общественности фактами, выявленными на процессе «Промпар-тин», все выступления советской прессы в отношении Франции нн в коей мере не могут сравниться ни по тону, нн по содержанию с антисоветскими выступлениями французской прессы, повторяемыми изо дня в день без всякого повода. В своей враждебности к Советскому Союзу н склонности к печатанию всевозможных измышлений н клеветы против Советского Правительства французская пресса побила рекорд капиталистической прессы всех остальных стран, причем она не останавливается перед самым резким поношением политических деятелей Союза, членов правительства н парижского полпреда, н никогда полпредство не находило у Французского

* См. док. № 385, 390, 391. ^:* См. док. № 333.

Правительства защиты и поддержки против этой прессы. Советское Правительство не может принять тезиса о неодинаковой ответственности обоих правительств за свои судебные трибуналы н прессу.

Советскому Правительству не только чужды всякие мысли о разрыве отношений, а, наоборот, как раньше, так и теперь, оно преисполнено искреннего желания всесторонне развивать и укреплять эти отношения, но для этого необходима такая же готовность и со стороны Французского Правительства. Французское Правительство не может, однако, не понимать, что Советское Правительство не может ни приостановить начатого процесса, представляющего огромнейший интерес для советской общественности, ни устранить признания, сделанные публично самими обвиняемыми. Однако как только в этих признаниях были сделаны ссылки на причастность к делу иностранных официальных лиц и учреждений (Бриан, Французское Правительство, чины французской службы в СССР) суд решал дальнейший разбор дела в этой части вестн в закрытых заседаниях.

Советское Правительство будет приветствовать любые практические предложения Французского Правительства, которые вели бы к установлению действительно нормальных и корректных отношений, при которых ссылки представителей контрреволюционной эмиграции на свои официальные связи с ответственными политическими деятелями Франции и на обещания помощи не могли бы находить веры у советских специалистов и не поощряли бы их к нелояльности и к преступным действиям. Советское Правительство стремится к таким отношениям, считая, что они отвечали бы как интересам обеих стран, так и успокоению Европы и делу всеобщего мира» *.

Литвинов

Печат. по арх.