СССР Н. Н. Крестиискому

10 февраля 1935 г.

Глубокоуважаемый Николай Николаевич,

Лондонские соглашения

Накануне лондонской встречи. Как Вам известно из моих телеграмм, перед отъездом Лаваля в Лондон я имел с ним два разговора относительно целей лондонского свидания. Первые заявления Лаваля, сделанные им мне у себя на дому*, оставили у меня не вполне благоприятное впечатление. Правда, Лаваль не распространялся относительно программы лондонских совещаний. Все же он достаточно определенно подчеркнул, что не собирается предъявлять ни Англии, ни Германии какие бы то ни было ультимативные требования. По его выражению, это не соответствовало бы традиционной «элегантности» французской политики. Лаваль высказался за предпочтительность более гибкого маневрирования: в частности, он предупредил, что не думает настаивать на заключении в первую очередь Восточного пакта. Несколько раз в течение краткого разговора он упомянул, что не является сторонником жесткой очередности — «серийности» при постановке проблем в ожидающих его лондонских переговорах. Я ушел от Лаваля с таким ощущением, что требуемая им свобода маневрирования может привести к соглашательству, находящемуся в противоречии с протоколом от 5 декабря и с выводами женевского совещания от 18 января**.

Более подробная беседа с Лавалем в МИД 31 января внесла несколько большую ясность в вопрос о содержании предстоящих в Лондоне переговоров. Правда, Лаваль отрицал существование точно установленной программы этих переговоров. Он сообщил лишь, что, по всем вероятиям, речь будет идти о вооружениях, в частности германских, о их лимитировании и контроле, о возвращении Германии в Лигу наций, об организации безопасности. Было очевидно, однако, что обе стороны уже условились о перечне вопросов, подлежащих обсуждению. Иначе непонятной была бы акция Кларка ***, предложившего Лавалю готовый проект англо-французского заключительного коммюнике по лондонским переговорам. Как Вы помните, Лаваль заявил мне, что отверг этот английский проект: по его мнению, он предвосхищал известные решения, в частности легализацию германских вооружении и отмену

* См. док..\ь 29.

** См. соответственно т. XVII, док. Лэ 417 и док. Л«22, 23 кастодщего тома.

*** Посол Великобритания ао Франции.

раздела V Версальских постановлений, которые Лаваль допускал лишь при выполнении ряда условий. Уточняя свою мысль, Лаваль разъяснил мне, что, не отвергая в принципе германского равенства и отмены раздела V Версальских постановлений, он то и другое неразрывно связывает с обеспечением безопасности соответствующими региональными пактами с участием самой Германии. Это положение, по словам Лаваля, он подробно развил в своей беседе с английским послом, причем подчеркнул, что считает себя связанным известными решениями, принятыми в Женеве 5 декабря и 18 января. Лаваль добавил, что в том же духе давал объяснения в совете министров и в сенатской комиссии по иностранным делам. И тут, и там его позиции были полностью одобрены: в сенатской комиссии вместе с радикалами ему аплодировали н правые, в том числе Мильеран. На мой вопрос, не предложат ли ему англичане за легализацию германских вооружений усилить свои локарнские обязательства, Лаваль ответил, что, по его мнению, англичане на это не пойдут. Когда я спросил далее, не будет ли сделано в Лондоне попытки подменить в Восточном пакте взаимную помощь ненападением и консультацией, Лаваль заявил, что на это он не согласится. Тут же он добавил, что немцы через Кестера * уже пробовали его склонить к такому компромиссу. Столь же решительно было заявление Лаваля и относительно той позиции, которую он займет в случае отказа Германии и Польши от участия в Восточном пакте. По его словам, отказ немцев и поляков явится прямым доказательством их агрессивных намерений: последним немедленно придется противопоставить региональные договоры о взаимной помощи, заключенные без Польши и Германии. Всеми этими заявлениями Лаваль, очевидно, хотел рассеять наши опасения насчет его собственной твердости и возможного исхода лондонских переговоров. Он несколько раз заверял меня, что отлично помнит женевские обязательства и намерен не отступать от них ни на шаг. Совершенно естественно, что со своей стороны я заязнл Лавалю о полном отсутствии у иас какой бы то ни было тревоги по поводу его поездки в Лондон. В заключение я отметил, что кроме общественного мнения, парламентских кругов и правительства Франции, одобряющих позиции Лаваля, опорой его при лондонских переговорах явятся СССР, обе Антанты и Италия: он смело может ссылаться на них, настаивая на необходимости обеспечить безопасность в Европе соответствующими региональными пактами.

Лаваль был явно польщен этими последними заявлениями. Ои просил передать т. Литвинову все свои заверения, подчерк-

* Посол Германии во Франции.

нув, что не забыл ни слова из своих женевских обещаний. На этот раз я ушел от Лаваля с убеждением, что нами сделано все для закрепления данных им ранее обязательств и что отступить от них в Лондоне ему будет теперь еще труднее.

На другой день после этого свидания с Лавалем к нам звонил нз Лондона Пертинакс, осведомляясь, верно ли, что мною 31 января, за несколько часов до отъезда Лаваля в Англию, был произведен у него специальный демарш по поручению правительства СССР. Пертинаксу было отвечено, что Лаваль лишь информировал меня о содержании предстоящих ему переговоров. Все же Пертинакс использовал мой визит к Ла-валю для своих целей. В очередной статье, переданной в «Эко де Пари» по телефону, он отметил, что Лаваль официально меня заверил в своей решимости твердо отстаивать позиции, согласованные с нами в Женеве. Думаю, что Лаваль отнюдь ие мог быть недоволен нескромностью Пертинакса. С тактической точки зрения задача французского министра иностранных дел при переговорах в Лондоне существенно облегчалась тем, что при защите Восточного пакта он мог ссылаться на обязательства, уже принятые им перед СССР и обеими Актантами. Само собой разумеется, это значительно укрепляло позиции Лаваля перед напором англичан.

Переговоры в Лондоне. Тот же Пертинакс, посетивший меня по приезде из Лондона, констатировал, что Лаваль с большой стойкостью защищал перед англичанами наши общие позиции. Вам, наверное, известно, что часть английской прессы открыто выражала недовольство по этому поводу, отмечая, что Лаваль явился в Лондон со связанными руками. Вообще, по словам Пертинакса, Лавалю был оказан англичанами довольно холодный прием. К указанной выше причине раздражения англичан присоединился и другой психологический момент. Пертинакс говорил мне, что в глазах англичан Лаваль является фигурой с достаточно сомнительным личным и политическим прошлым. В Англии известно, что Лаваль нажил большое состояние не вполне праведными путями. Словом, в Лондоне не считают Лаваля джентльменом. Совсем другой прием был оказан там Фландену. который, как известно, получил в Англии образование и имеет там множество личных друзей и деловых связей. Лаваль, несомненно, чувствовал отрицательное отношение к нему англичан. По словам Пертинакса, он явно держался в стороне, избегал встреч и приглашений, много работал со своими сотрудниками а весьма напряженно переживал все перипетии переговоров. Пертинакс добавляет, что эти переговоры дались Лавалю с большим трудом, ибо, как известно, нынешний министр иностранных дел Франции обладает далеко не достаточной подготовкой к сложным дипломатическим дискуссиям. Бывали

моменты в Лондоне, когда Лаваль явно терялся перед своими оппонентами. В этих случаях на помощь к Лавалю спешили его ближайшие сотрудники, в первую очередь Леже * и Массигли, как обычно, вооруженный детальным знанием документов и фактов.

Леже, как и Пертинакс, подтвердил мне во вчерашнем разговоре, что Лавалю пришлось выдержать в Лондоне большую борьбу, отстаивая Восточный пакт. Англичане указывали на то, что Германия занимает в отношении этого пакта совершенно непримиримую позицию. Поэтому они предлагали совершенно опустить этот пакт из общего плана соглашения, высказывая опасение, как бы оно не сорвалось только из-за невозможности для Германии пойти на уступку в данном вопросе. Французы заявили, что не могут пожертвовать Восточным пактом, ибо он является существеннейшим звеном в общей системе безопасности и, кроме Франции, поддерживается союзниками и друзьями Франции из обеих Антант. Лаваль все время ставнл англичан перед фактом обязательств, принятых им на себя перед СССР, Малой Антантой и Балканскими государствами. Англичане пытались склонить французов к лишению Восточного пакта атрибутов взаимной помощи. Однако и в этом вопросе Лаваль оказался непреклонным. В результате, в коммюнике Восточный пакт был включен в качестве обязательного условия будущего общего соглашения. Кстати, из слов Леже можно заключить, что основная редакция этого коммюнике принадлежит именно ему.

Воздушная конвенция. Наиболее конкретным и ясным элементом намеченного в Лондоне соглашения является, неоспоримо, воздушная конвенция. Пертинакс рассказал мне, что мысль об этой конвенции была выдвинута англичанами. Французский посол в Лондоне, имевший по этому поводу разговор с Лондондерри, телеграфно сообщил в Париж об английском проекте. Однако Лаваль или не прочитал этой телеграммы, или о ней забыл. Во всяком случае, ни он, ни Флав-ден до высадки в Дувре не знали, что англичане ждут ответа на поставленный ими вопрос. Посол, встретивший в Дувре обоих представителей французского правительства, осведомился у них, как относятся они к предложению англичан. Получился конфуз. В конце концов было решено переговорить на эту тему с англичанами при встрече. Такая встреча состоялась в гот же вечер на обеде у министра авиации Лондондерри. Фланден, отправившийся на обед без Лаваля, который засел со своими сотрудниками за подготовку к предстоящим переговорам, заговорил с хозяином дома о воздушной конвенции, могущей дополнить Локарнские соглашения. Лондон-

* Генеральный секретарь МИД Франции.

S6

дерри подхватил эту мысль, и к следующему дню англичанами было подготовлено конкретное предложение.

Как Вы знаете из моих телеграфных сообщений, Леже несколько иначе изображает историю данного вопроса. Он приписывает французам инициативу его постановки. Возможно, что генеральному секретарю МИД не совсем приятно и удобно рассказывать о небрежности своего шефа или о беспорядках в собственном своем бюро.

Я подробно передал Вам по телеграфу все то, что сообщил мне Леже по поводу воздушной конвенции. Он утверждает, что предварительных переговоров о ней с немцами, бельгийцами и Италией не велось. На мое указание, что выигрывает от этой конвенции, в сущности, лишь Англия, Леже ответил, что в конвенции, заинтересована и Франция. Для французов важно то, что они обеспечиваются немедленным и автоматическим применением взаимной помощи, в случае внезапного нападения Германии, в отличие от сложной и длительной процедуры, предусмотренной ст. 16 Пакта Лиги наций. Помимо того, Франция получает удовлетворение и с точки зрения своего престижа, ибо выходит из положения страны, односторонне гарантированной Англией и Италией и ничего им не дающей в порядке взаимности. Что касается отношения воздушной конвенции к Локарнскому договору, то Леже представляет себе конвенцию самостоятельным соглашением, дополняющим Локарно и отнюдь не сужающим объема обязательств этого последнего договора. Ссылаясь на мнение военных авторитетов, Леже доказывал мне, что воздушная помощь равносильна действию всех видов вооруженных сил, ибо неизбежно влечет за собою общую их мобилизацию. В полном согласии находится воздушная конвенция и с Пактом Лиги наций. Последний, очевидно, не исключает принципа немедленной и автоматической взаимной помощи, раз Лигой наций зарегистрированы Локарнские соглашения с их ст. 4, прямо предусматривающей такую форму взаимной поддержки. По вопросу об участниках и форме воздушной конвенции я понял объяснения Леже таким образом, что имеется в виду заключение дзух пактов ча принципе региональности. В одном примут участие Англия, Франция, Бельгия и Германия. В другом— Франция, Италия и Германия. Англия и Италия, разделенные значительным пространством и не имеющие общих границ, обоюдно освобождаются от обязательств взаимной помощи. Впрочем, по этому вопросу нет достаточной ясности у самого Леже, и он оговаривался, что в значительной степени высказывает свои предположения. Вполне ясно было лишь то, что переговоры о воздушной конвенции должны идти в первую очередь, что они уже начаты и что от всех участников, исключая Германию, получено уже принципиальное согласие. На

мой вопрос, рассчитывает ли Леже на присоединение Германии к воздушной конвенции, Леже ответил, что в этом не сомневается. Поставит ли при этом Германия условием признание своего равноправия, Леже сказать пока ие может. Особый акцент ставит он на важность добиться согласия немцев на участие в воздушной конвенции. Если такое согласие будет дано, Германия лишится возможности отказываться от присоединения к Восточному пакту, против которого она возражала потому, что он является многосторонним, а не билатеральным и заключает в себе обязательства взаимной помощи, вместо приемлемых для Германии ненападения и консультации*.

Австрийский вопрос. Когда, согласно предложению т. Литвинова **, я осведомился у Леже, иа каком основании привлекается Англия к консультации по австрийским делам, Леже дал мне логически удовлетворительное объяснение. Англия уже заявила вместе с Францией и Италией, что будет оказывать содействие обеспечению независимости Австрии***. Сейчас это реализуется в форме взаимной консультации. В дальнейшем, в соответствии с Римскими соглашениями⁴, к такой консультации предложено будет присоединиться и другим государствам. На мое указание, что в тексте коммюнике высказывается пожелание относительно присоединения Германии к упомянутой консультации и что это наводит на мысль о возможности воскрешения «пакта четырех», Леже ответил энергичными возражениями. Я привел их вкратце в своей телеграмме. В этой части разговора Леже произвел иа меня впечатление достаточной искренности. Ои с большим сарказмом говорил о «пакте четырех» как о мертворожденном детище Муссолини, доказывал, что самый принцип «директории четырех» противоречит традициям французской внешней политики, ссылался на то. что «пакт четырех» уже ие существует. ибо участие в нем Германии предполагало, что она состоит членом Совета Лиги наций. Сколько бы ни старались итальянцы воскресить детище Муссолини, им это ие удастся, Франция никогда <не пойдет на такое соглашение, которое обрекло бы ее на изоляцию перед лицом двух ее соперников: Италии с Германией и Англии как некоего арбитра.

Восточный пакт. Выше уже было указано, что накануне лондонских совещаний наши усилия были направлены к тому, чтобы закрепить в сознании Лаваля те обязательства, которые он дал, подписывая Женевский протокол и делая свои заявления нам и Балканской Аитаите в Женеве 18 января. Достигалось это не только личными разговорами с Ла-

* См, «Международная жлзкь>, № 7, 1963, стр. 154. ** См. док. № 36. *** См, газ. «Известия», 20 февраля 1934 г.

вал ем и близкими к правительству людьми, но и соответствующей информацией прессы. Когда в заключение лондонских переговоров было опубликовано известное коммюнике, с особой настойчивостью мы продолжали проводить ту же линию, ибо констатировали, что в тексте этого документа имеются положения по меньшей мере неясные, а порою определенно внушающие известные опасения за судьбу Восточного пакта.

Немедленно по опубликовании коммюнике я сообщил Вам основные из этих опасений²⁷. При дальнейшем анализе мы резюмировали всю их совокупность в следующих положениях:

1. Коммюнике наводит на мысль, что Восточный пакт утрачивает свое первоначальное значение самостоятельной акции и подчиняется, как составная часть, весьма широкому, сложному и трудиоосуществимому плану новой генеральной конвенции.

2. При таких условиях осуществление Восточного пакта затягивается иа продолжительное время, которым Германия может воспользоваться для его срыва и дальнейшей подготовки своей экспансии иа Восток.

3. В пропессе длительных переговоров Восточный пакт рискует подвергнуться существенной модификации, могущей изменить самую его природу. Вполне реальной нам представлялась возможность попыток со стороны Германии, при поддержке Англии и Италии, подменить обязательства взаимной помощи в проекте Восточного пакта ненападением и консультацией.

4. Термин «одновременно», фигурирующий в коммюнике для определения процедуры предстоящих переговоров, наводил иас на мысль, что самостоятельные дипломатические переговоры, уже начатые по пакту, могут быть приостановлены, пока- не откроются переговоры по всей совокупности проекта генеральной конвенции.

5. Нам казалось подозрительным, что коммюнике ничем ие намекает иа то, что, в случае неудачи общих переговоров или отказа Германии присоединиться к Восточному пакту, Франция намерена заключить его и без немцев.

6. Так же точно казалось иам неясным, ставится ли признание германских вооружений в зависимость от согласия Германии заключить Восточный пакт.

7. Наконец, особые опасения вызывало у иас то обстоятельство, что, с одной стороны, все международные акции, связанные с обеспечением безопасности в Европе, ставятся в зависимость от переговоров с Германией по ряду разнородных вопросов, а с другой, что эти переговоры с Германией монополизируются Англией, присваивающей себе роль представителя и опекуна всех остальных государств, не исключая н

СССР. Вся наша оперативная работа после опубликования коммюнике свелась к максимально четкой формулировке возникших у нас вопросов, сомнений и прямых возражений в беседах с представителями заинтересованных государств, влиятельных политических кругов, прессы и МИД.

Лично мне пришлось говорить со следующими коллегами— Суад-беем * (4 раза), Полнтисом (2 раза), Осусским** (2 раза), доверенным лицом Титулеску — Шахманом (1 раз). В результате этих совещаний коллегами было принято решение: снестись со своими правительствами, чтобы сигнализировать им указанные выше опасности и необходимость объединенной защиты позиций, намеченных в Женеве по отношению к Восточному и Балканскому пактам.

Из представителей политических кругов я беседовал с Эр-рио (2 раза), 1 — с Манделем.

Я уже сообщал Вам, что Эррио в присутствии Манделя и Суад-бея обещал мне отстаивать в совете министров необходимость продолжения переговоров по Восточному пакту и скорейшего его заключения, независимо от продвижения проекта общей конвенции. Сегодня он сообщил через Табуи, что имел продолжительный разговор на эту тему с президентом республики Лебреном. Мандель, близкий к Лавалю человек и ярый ненавистник Германии, также выражал нам свое сочувствие. Пертинакс убеждал меня познакомиться с Ноэлем***, который сейчас является правой рукой Фландена по вопросам иностранной политики. По его словам, Ноэль является убежденным сторонником Восточного пакта. Мне обещано устроить это знакомство в ближайшие дни.

Что касается самого Лаваля, то по приезде из Лондона он заболел и слег. На запрошенное мною свидание получен ответ, что министр болен и дома никого не принимает, то же было отвечено Суад-бею. Лаваль отказался принять Кестера, прибывшего из Берлина с инструкциями своего правительства, и Саймона, прилетевшего вчера в Париж и;вчера же вернузше-гося в Лондон. Видя, что болезнь Лаваля затягивается, я вчера переговорил о Лондонских соглашениях с Леже.

Вам подробно передано содержание заявлений, сделанных мне Леже по ряду вопросов, предусмотренных Вашими указаниями. Не повторяя здесь своей телеграммы²⁸, ограничусь кое-какими резюмирующими замечаниями.

1. Леже достаточно категорически мне заявил, что не Восточный пакт подчиняется лондонскому проекту генеральной конвенции, а последняя ставится в зависимость от принятия

* Посланник Турции во Франции. *^# Посланник Чехословакии во Франции. *** Начальник архива МИД франции.

Германией Восточного пакта. Этот пакт —кондицио сине ква нон для осуществления всего лондонского плана.

2. Переговоры по Восточному пакту продолжаются вполне самостоятельно.

3. Если Германия откажется присоединиться к Восточному пакту, не только последний будет заключен без нее, но и падает проект легализации германских вооружений.

4. Французы намерены твердо отстаивать атрибуты взаимной помощи Восточного пакта, поскольку мы в этом заинтересованы. Эта огозорка показалась мне подозрительной. Пояснения Леже, что в крайнем случае можно было бы освободить Польшу и Германию от обязательств взаимной помощи, оставив для них лишь ненападение н консультацию, с тем чтобы прочие обязались взаимной помощью, еще более заставили меня насторожиться. Леже утверждает, что на эту тему он говорил с т. Розенбергом и что мы как будто принципиально не возражали. Я ответил, что мне известно о предложении освободить Польшу от обязательств взаимной помощи по отношению к Литве и Чехословакии, Вспоминаю, однако, свои разговор с Максимом Максимовичем [Литвиновым] в Женеве на данную тему, причем, когда я изложил содержание статьи Пертинакса, высмеивавшего Лаваля за его готовность создать для Германии и Польши в Восточном пакте привилегированное положение «почетных членов», Максим Максимович заметил, что идея эта не так уже нелепа. На всякий случаи прошу дать мне ориентировку в данном вопросе*.

5. Наиболее энергичными были мои возражения против монополизации Англией переговоров с Германией. Не привожу Вам своей аргументации. Существеннее ответ Леже, что Франция никому не передоверяла таких переговоров, что ведет и будет вести их совершенно самостоятельно, неизменно поддерживая с нами контакт. Что касается Англии, то она выразила естественную готовность содействовать благожелательно успеху переговоров и осуществлению лондонских планов. Отвести Англию от всяческого участия в переговорах, в частности о вооружениях, Леже представляется невозможным.

Этим резюме заканчиваю свое письмо. Всю нашу аргументацию я повторю в предстоящем разговоре с Лавалем. Он выйдет на работу не ранее вторника. По телеграфу я уже запросил от Вас дополнительные указания к нашей встрече с ним.

С товарищеским приветом

В, Потемкин

Печет, по арх.

* См. док. Л? 48. а также,V= 164. 165.