Телеграмма Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР в Иране А. С. Черных

// июня 193S г.

Заявите Сохенли, со ссылкой на мое личное разъяснение, что я С а еду сообщил лишь в порядке информации, ради куртуазии, существо предложения, сделанного через Вас *. Я говорил ему о двух месяцах, а не о каком-либо ином сроке, и о письменном подтверждении нашего толкования соответственного обязательства Ирана. Я говорил о немцах в связи с тем, что они сейчас работают в Пехлевн, и поэтому они должны в дальнейшем покинуть порт. Что касается общего обязательства, то речь шла об иностранцах, а не о немцах. Далее скажите, что мы должны избегать новой встряски наших отношений, подобно нынешней, и поэтому наши отношения в дальнейшем должны базироваться на документах, а не на устных обещаниях, объем которых всегда поддается оспариванию и с которыми обыкновенно считаются липа их давшие, а не их преемники. Сам Иран дал немало примеров непризнания ранее достигнутых соглашений и пытался даже оспаривать значение письменных обязательств под предлогом, что они не были ратифипированы. Тем менее мы можем полагаться на устные обещания. Скажите, что мы не откажемся

* См. док. № 218.

от своего требования письменного подтверждения, в форме нот или обмена письмами. Что касается срока, то нам московский С амии ~ определенно назвал полтора-два месяца. Мы опасаемся, что Иран сейчас пытается удлинить срок, чтобы поручить той же германской фирме какие-либо новые работы. Мы готовы договориться насчет окончания работ по контракту, ранее заключенному с фирмой, причем, само собой разумеется, во избежание недоразумений мы должны быть ознакомлены с контрактом в части объема работ, Наша цель не допустить в лежащий поблизости к нам порт Пехлеви враждебных элементов, а на нностранцез вообще, но какие иностранцы являются нам враждебными, должно быть предоставлено решать нам, а потому неизбежно согласование с нами вопроса о допущении тех или иных иностранцев. Я заявил С а еду и повторяю вновь, что это является нашим последним предложением, в случае отклонения которого ответственность за дальнейшее падет исключительно на Иран. Скажите зсе это со ссылкой на меня *².

Литвинов

227. Телегралша Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР управляющему Генеральным консульством СССР в Харбине В. В. Кузнецову**

Немедленно 11 июня 1938 г.

На Вашу телеграмму от 4 июня ***. Заявите Симомура:

1. Мы требуем в последний раз возвращения нашего самолета, тем более что Угаки сообщил Славуцкому, что следствие по этому делу уже закончено. Никаких компенсаций за возвращение самолета мы давать не можем, ибо по международному нраву это возвращение является элементарной обязанностью Маньчжоу-Го. Если это требование не будет удовлетворено, мы больше к маньчжурам по этому вопросу обращаться не будем и будем считать его ответственным за последствия.

2. Мы настаиваем на немедленной уплате последнего взноса за КВЖД. Требование взаимного расчета противоречит договору и поэтому не может быть нами принято. Мы не отказываемся, однако, обсудить претензии маньчжуров после того_т как Маньчжоу-Го выполнит свое обязательство.

3. Предложение о капитализации посредством выплаты пенсий за два года является несерьезным, и кы поэтому не можем его даже обсуждать. По договору о КВЖД предусмотрена капитализация на основе уплаты платежей за восемь с половиной

* Совепшк посольства Ирана в СССР. ** Копия те.геграччы натравлена в полпредство СССР в Яг.се[>ш. *** См. док..Чв 215.

лет. В виде уступки мы готовы согласиться на уплату за семь лет. Ссылка на то, что многие пенсионеры получили пенсии уже за восемь лет, тоже несерьезна, ибо они имеют право получать эти пенсии до конца своей жизни. Если Вы лично считаете целесообразным, можете в виде уступки, если договоритесь, согласиться на то, чтобы капитализация была распространена только на пенсионеров, проживающих в СССР. Если, далее. Вы в свое время уже сообщили маньчжурам о нашей готовности капитализировать на основе платежей за пять лет, то можете это подтвердить с указанием, что это есть последняя наша позиция.

4. Закрытие школы противоречит договору о КВЖД. и мы настаиваем на отмене этого незаконного и необоснованного мероприятия.

5. Заявите, что вопрос о закрытии контрольного пункта в Благовещенске решен окончательно и что Вы считаете бесполезным дальнейшее обременение переговоров этим вопросом. В случае просьбы маньчжуров поставить вновь вопрос перед Москвой категорически отказывайте со ссылкой на окончательный характер решения. Угрозы прекратить выдачу пропусков сотрудникам нашего консульства в Маньчжурии отводите предупреждением, что это может привести к закрытию сообщения через ст. Маньчжурия.

6- По вопросу о взаимном обмене задержанных заявите, что мы считали бы целесообразным выделить этот вопрос из этих переговоров для того, чтобы не обременять их мелочами, В случае выдачи нам четырех дальлесовцев, пилота и синоптика, задержанных на почтовом самолете, мы готовы отнестись благожелательно к выдаче задержанных у нас в разное время при переходе границы маньчжуров и корейцев. Исключение из этого составляют маньчжурские почтальоны, задержанные при переходе границы 22 февраля, 20 и 22 марта. Они могут быть возвращены с почтой только после получения нашей почты, задержанной на самолете.

7. По вопросу о режиме маньчжурских консульств в СССР заявите, что их положение во всяком случае не хуже, чем положение советских консульств в МаньчжоуТо, и что мы не видим никаких оснований для претензий со стороны последнего, поэтому считаем переговоры ненужными и бесполезными.

8. Если договоримся по всем другим вопросам, мы готовы на этот год дать маньчжурским консульствам уступочные пошлины в размере прошлого года, т. е. 25 тыс. руб.

9- По вопросу об о. Среднем заявите категорически, что на основании договора 1861 г. и приложенной к нему карты этот остров бесспорно является советской территорией и поэтому их протест и претензии мы решительно отклоняем.

10. Мы считаем, что японо-маньчжурские власти сознательно затягивают и саботируют переговоры об урегулировании претензий, поэтому предлагаем Вам уклоняться от длительных дис-

куссий и стремиться к скорейшему внесению ясности и к зафик-сированию отказа маньчжуров договориться с вами. После этого мы перенесем весь вопрос в Токио. Исполнение телеграфируйте ^&0.

Сголонякое

Печат. по арх.

228. Письмо Полномочного Представителя СССР в Бельгии Народному Комиссару Иностранных Дел СССР M. M. Литвинову

// июня 1938 г,

Уважаемый Максим Максимович,

Хочу вкратце охарактеризовать здесь атмосферу, в которой прошел Международный конкурс пиаинстов имени Изаи. Я ие буду касаться здесь чисто музыкальной стороны дела, где не чувствую себя компетентным и которая будет детально освещена проф. С. Е. Фейнбергом по возвращении в Москву, ио подобные международные соревнования сопровождаются всегда рядом обстоятельств, представляющих определенный политический интерес, и ка них-то я и хочу остановиться.

Прежде всего следует отметить, что со стороны бельгийского правительства в целом, отдельных бельгийских властей и учреждений, в частности музыкального фонда имени королевы Елизаветы, а также со стороны жюри, состоявшего из артистов и педагогов разных стран, участвовавших в конкурсе, отношение к нам было формально вполне корректным и не давало основании для жалоб на какую-либо дискриминацию.

Тем ие менее различные факты заставляют констатировать, что если в прошлом году в известных кругах брюссельского общества было определенно враждебное отношение к советским конкурентам, выразившееся, в частности, в попытке обойти молчанием конкурс и успехи советских скрипачей *. то в этом году эта враждебность проявлялась с еще большей силой.

Например, не подлежит никакому сомнению, что впечатление, произведенное на музыкальные круги Брюсселя Гилельсом и Флиером, не слабее, а даже сильнее впечатления, которое в прошлом году произвели наши скрипачи. Это прорывается в высказываниях отдельных, более смелых и независимых музыкальных критиков- Так, например, критик «Дерньер эр» с уверенностью предсказывает Гилельсу карьеру, подобную карьерам Антона Рубинштейна, Падеревского, Бузони. Однако в общем пресса в этом году значительно сдержаннее в своих отзывах о советских лауреатах, чем в прошлом году. Такой авторитетный критик, как Эрнест Клоссон, в итоговой статье в «Эндепанданс бельжэ, говоря о предельной утонченности и непостижимой тех-

⁸ См. т. XX, док, Л'2 91.

нике Гилельса, считает нужным почему-то упомянуть, что в его игре слышатся азиатские орды, вторгающиеся в Европу. Мне точно известно, что Клоссон был глубоко взволнован игрою Гилель-са, является горячим его поклонником. Фраза насчет азиатских орд является уступкой редакторской директиве, запрещавшей слишком хвалить советских артистов.

Хотя каждый из членов жюри совершенно самостоятельно и в индивидуальном порядке давал свою оценку каждого из конкурентов, тем не менее были «невидимые», но достаточно эффективные возможности «влиять» на эти оценки. В кулуарах конкурса многие сведущие лица, в том числе и отдельные члены жюри, говорили, что устранение с первого тура советских пианистов Михновского и Серебрякова было результатом определенного предвзятого намерения ие дать повториться в этом году тому, что произошло в прошлом году, когда вся советская группа прошла в финал и заняла первые места среди лауреатов. Между тем даже не очень дружественно к нам относящиеся люди признают, что Михиовский и Серебряков интереснее, по крайней мере, четырех-пяти лауреатов. Даже упомянутый выше Э. Клос-сои выражает в своей статье сожаление по поводу устранения Серебрякова. Должен, однако, тоже отметить, что и итальянцы оказались, по мнению компетентных людей, оттесненными не по заслугам. Вместе с тем ие по заслугам оказались возвышены англичане, занявшие второе и четвертое места.

Только громадным превосходством Гилельса и Флиера над всеми остальными участниками конкурса, превосходством настолько очевидным, что публика сопровождала каждое их выступление на конкурсе овациями, можно объяснить то, что им удалось занять первые места. При этом тот факт, что Флиер оказался оттесненным на третье место англичанкой Джонстон, которая значительно его слабее, невольно наводит на мысль, что и тут было желание уменьшить размеры советского успеха.

Показательно, что иа приеме в Лакене ни король, ни королева иа этот раз ие просили меня передать их поздравления Советскому правительству, а ограничились тем, что поздравили меня и лауреатов. Бывший на приеме Спаак тоже поздравил меня в личном порядке, а не от имени правительства, как это было в прошлом году.

На прием, устроенный мною по примеру прошлого года после окончания конкурса, не явились ни Спаак, ни кто-либо из представителей двора, который в прошлом году был представлен двумя человеками.

Ко всем этим мелким и крупным фактам должен добавить, что некоторые из моих знакомых прямо говорят мне о раздражении, которое открыто высказывается в брюссельских консервативных сферах по поводу того, что вот уже второй год бельгийские королева и король вынуждены играть роль организаторов советских триумфов.

Я не придаю чрезмерного значения этим фактам, так как раздражение, вызываемое нашими успехами в здешних реакционных кругах, представляет собою явление вполне естественное. Считаю необходимым лишь отметить эти факты для полноты освещения атмосферы конкурса, поскольку такого рода обстоятельства не могли быть отражены в информации, которая шла по линии прессы.

Наряду со всем этим важно отметить, что публика, посещавшая конкурсные выступления и концерты, несмотря на ее весьма разнообразный социальный состав, оказывает нашим артистам исключительно восторженный н горячий прием.

Политическое значение этого нашего очередного успеха невозможно переоценить. Оно особенно велико в момент, когда здесь, как и в других странах, ведется весьма активная антисоветская пропаганда, в том числе и даже, пожалуй, в особенности в «левых» кругах. Утонченное мастерство наших артистов, их большая музыкальная культура, поразительное разнообразие их художественной индивидуальности — все это чрезвычайно импонирует широкой публике и заставляет задумываться над тем, какой интенсивной и разнообразной культурной жизнью живет Советский Союз.

Е. Рубинин

Лечат, г.о арх.