Запись беседы Полномочного Представителя СССР в Турции с Министром Иностранных Дел Турции Л рас ом

5 октября 1933 г.

В день возвращения полпредства из Стамбула в Анкару Арас пригласил меня навестить его в МИД, имея, очевидно, в виду сделать какое-то сообщение в связи с приездом германского министра экономики Функа в Турцию.

Встретившись в тот же день в МИД, Арас рассказал мне о своей встрече в Женеве с т. Литвиновым и упомянул, что Максим Максимович за время сессии Лиги наций вел переговоры с иранским министром иностранных дел по вопросам, связанным с портом Пехлеви **. По мнению Араса, между т. Литвиновым и иранским министром как будто бы достигнуто удовлетворяющее обе стороны соглашение, причем нранцы пошли на то, что после постройки верфи в Пехлеви из всего северного района Ирана немцы будут немедленно удалены. Иранцы согласились также не допускать в дальнейшем проживания в районе Пехлевн кого-либо из иностранцев, точнее, граждан тех государств, которые открыто манифестируют свое враждебное отношение к Советскому Союзу.

На мое замечание о том, что речь, по-видимому, идет о нарушении иранской стороной договорных обязательств 1927 г. о статуте порта Пехлеви ***, Арас ответил, что он незнаком с деталями этого вопроса в целом, но что его занимает только лишь один и наиболее важный момент — это укрепление добрососедских отношений между СССР и Ираном. И поскольку в принципе достигнуто сейчас соглашение между т. Литвиновым и иранским министром иностранных дел, то он, Арас, тем самым испытывает чувство известного спокойствия, хотя ему н неизвестны подробности этого соглашения. Пытаясь, видимо, придать ничего не

* См. док. № 337, 413, 422. ** См. док. Ne 358. *** См. т. X, док. № 227.

значащий характер своему последующему сообщению, Арас как бы мельком заметил, что Аалям (иранский министр иностранных дел) проездом из Женевы в Тегеран инкогнито на несколько дней остановится в Анкаре. Никаких официальных встреч или же бесед с турецкими государственными деятелями иранский министр иностранных дел иметь не будет, так как является частным гостем своего посла в Анкаре.

Затем Арас перешел к основному вопросу, который являлся причиной нашей встречи с ним. Он сообщил, что 5 октября германский министр экономики Функ прибыл в Стамбул, а 6-го утром его будут встречать в Анкаре. Функ хотел посетить Турцию в 20-х числах октября, с тем чтобы иметь возможность переговорить с Ататюрком, но так как этот последний чувствует себя сейчас очень плохо, т. е. все время прикован к постели, то естественно, что президент республики не сможет принять Фун-ка. По этой причине германскому министру экономики было предложено турецким правительством приехать в Турцию 5 октября. На заданный мной вскользь вопрос о том, что Ататюрк, по всей вероятности, примет участие в предстоящем празднике— 15-й годовщины Турецкой республики, Арас высказал в этом сомнение и добавил, что состояние здоровья Ататюрка довольно тяжелое. Турецкий посол в Берлине Хамдн Арпаг, продолжал Арас, приехавший в Анкару всего лишь несколько дней тому назад, предупредил свое правительство о возможности того, что Функ, вероятно, предложит Турции кредит или заем на сумму в 150 млн. марок. На мой вопрос о том, имеется или нет уже сейчас какое-либо предварительное мнение турецкого правительства о своем отношении к тому, ежели Функ сделает такого рода предложение, Арас ответил, что правительство этого вопроса еще не обсуждало. «Мы посмотрим, что предложит нам германский гость. Это предложение мы выслушаем и поблагодарим за предоставление кредита, так как мы очень нуждаемся сейчас в деньгах». На последовавший затем вопрос, что сможет турецкое правительство покупать в Германии на этот кредит, Арас ответил, что речь будет идти, по всей вероятности, о поставке немцами оборудования, вооружения, о строительстве отдельных фабрик и заводов, а может быть, и какого-либо порта в соответствии с новым планом индустриализации страны. Говоря о военных поставках и имея в виду мой намек на заинтересованность немцев в фортификационных работах целого ряда важнейших районов Турции, Арас сказал следующее: «Мы ни за что не допустим немцев к нашим фортификационным работам. Мы являемся фанатиками всевозможного вида военного строительства и военных укреплений. Все фортификационные работы мы ведем и будем вести сами без помощи каких-либо представителей иностранных государств, включая сюда и самых дружественных». Я заметил Арасу, что немцы, вероятно, захотят в виде покрытия за предоставляемый Турции кредит брать здесь

солидные партии сельскохозяйственной продукции, и в первую очередь пшеницу, ячмень и хлопок. На это Арас ответил, что турки никогда не согласятся на продажу только лишь этих видов сырья. «Все отлично ззают, что одну лишь только эту продукцию мы никому не дадим, и тот, кто захочет покупать у нас пшеницу, ячмень или хлопок, тот должен будет брать одновременно и такие виды продукции, как табак, изюм и фиги». На мою реплику о крайне слабой заинтересованности немцев в том, чтобы покупать в Турции, точно так же как и в других странах, табак, изюм и фиги (поскольку этот вид продукции не представляет особой ценности для такой агрессивной страны, какой является Германия, нуждающаяся прежде всего в продовольственном сырье), к что еслн немцы будут закупать табак и изюм, то лишь для реэкспорта, Арас решительно заявил: «Последнее германо-турецкое торговое соглашение, вступившее в силу с 15 августа, ставит немцам препятствие в реэкспорте турецкой продукции, и турецкое правительство никогда не пойдет на то, чтобы хоть какой-нибудь вид сырья, закупаемого немцами здесь, был бы ими реэкспортирован в другие страны».

Затем Арас спросил меня, не думаю ли я, что в связи с последними событиями и мюнхенской конференцией подготовляется почва для заключения «пакта четырех» западноевропейских стран. Я ответил ему, что поскольку он только что приехал из Женевы, то ему должно быть видней, насколько существуют реальные оснозаиия для заключения «пакта четырех» держав. На это Арас возразил, что Москва обычно на особо серьезные явления, происходящие в области международных событий и политики, всегда реагирует очень решительно и ясно. Тогда я сказал Арасу, что, по моему мнению, едва ли может идти речь о «пакте четырех», поскольку, как известно всему миру, из четырех глав правительств великих стран, заседавших в.Мюнхене, двое являются агрессорами, третий постоянно им потворствует, а четвертый всегда сдается и идет целиком на уступки агрессору. Арас сказал, что он держится точно такого же мнения и считает, что проблема мира далеко еще остается не решенной. Однако он думает, что мюнхенская конференция на некоторое время, хотя бы примерно на пять лет. отсрочила возможность возникновения войны и создала обстанозку передышки. «Эти четверо смогут еще решить вопрос об Испании. Потом онн вновь соберутся и вернут кое-какие колонии Германии и даже предоставят ей солидный заем. Получив деньги, Германия не захочет вести себя плохо н, успокоившись на какой-то срок, постарается снабдить свой народ небольшим количеством масла, чтобы этот народ смог видеть, что что-то делается внутри страны для того, чтобы разрядить острую нужду в продовольственном вопросе, а затем к 1943 г.. т. е. к моменту, когда истечет срок действия договора между Германией и Польшей. Гитлер поставит вопрос о бывших германских территориях, ныне принадлежащих Польше». Я за-

метил Ар асу, что его схема страдает целым рядом дефектов и, во всяком случае, если демократические страны не станут на путь отпора агрессорам в их ненасытных требованиях и захватнической политике по отношению к малым и средним странам, то мы окажемся значительно ранее свидетелями новых агрессивных выступлений Германии и Италии, подтверждением чему является содержание всей фашистской прессы и усиление напряженности в отношениях между Германией и Польшей.

После мюнхенской конференции Гитлер смог убедиться в предательской политике правительств Англии и Франции по отношению к малым странам, границы которых эти оба государства в свое время гарантировали, и тем самым, как я уже сказал, значительно раньше, чем об этом думает Арас. Англия и Франция, выйдя ослабленными после Мюнхена, столкнутся с фактом необходимости предоставить колонии или же другие территории за счет малых стран прожорливому агрессору.

Затронув вопрос о Чехословакии. Арас заявил, что за события, развернувшиеся в этой стране и за пределами ее, он считает целиком ответственным только лишь само чехословацкое правительство. «Как можно защищать страну, которая сама себя не защищает. Я лично на месте чехословацкого министра иностранных дел поступил бы иначе и не позволил бы, чтобы дело дошло даже до первой встречи Гитлера с Чемберленом. Надо было бы сразу чехословацкому правительству нотой заявить Германии, что переговоры будут вестись только непосредственно двумя заинтересованными странами, т. е. Германией и Чехословакией. Нельзя было также допускать, чтобы вопрос о суверенитете страны решался третьим государством. Если чехи считали, что дело идет об их кровной территории, то они должны были сами непосредственно разговаривать с немцами, и только после того, как чехословацкое правительство столкнулось бы с настойчивым требованием Германии, следовало бы объявить всеобщую мобилизацию». В этой связи Арас вспомнил случай, имевший место в итало-турецких отношениях, когда он как министр иностранных дел отверг какое-то итальянское требование и о позиции своего правительства заявил итальянцам в самой категорической форме.

Заявление Араса о его отношении к чехословацкому вопросу в связи с мюнхенским решением выззало с моей стороны совершенно иное изложение оценки этих событий, которое, ие останавливаясь иа деталях, было дано полностью в духе установок, опубликованных в нашей, советской печати*, а также в соответствии с выступлением т. Литвинова в Женеве**. Особый упор я сделал на предательство интересов чехословацкого народа английской п французской буржуазией и указал на причины,

* См. газ. «Известия», 29, 30 сентября, 2, 4 октября 1938 г. ** См. док. Лэ 357, 368.

которые побудили Чемберлена и Даладье согласиться на требования, предъявленные им в Мюнхене Гитлером и Муссолини. Широкий обмен мнениями по этому вопросу не изменил точки зрения Араса, который, исходя из так называемой турецкой позиции, продолжал настаивать на необходимости для Чехословакии даже после явного предательства, допущенного французским и английским правительствами, вступить в ожесточенную схватку с германским агрессором и с оружием в руках защищать суверенитет своей страны.

Под конец беседы я сказал Арасу, что последние события, имевшие место в Центральной Европе, являются не первым и не последним агрессивным шагом фашистской Германии, которую интересует не Танганьика, а то, что лежит поблизости от самой Германии, т. е. Румыния, Югославия и даже Турция, долженствующие, по замыслам германских агрессоров, быть превращенными в базы снабжения Германии сырьем. Это замечание несколько сбило самоуверенный тон Араса, считающего Турцию далеко лежащей от центра мировых событий, и его краткий ответ заключался в следующем: за Турцию он, Арас, не беспокоится, точно так же как не беспокоится и за границы стран Балканской Антанты.

Возвращаясь к вопросу о приезде Функа, я заметил своему собеседнику, что. насколько мне, да и самому Арасу. известно, Германия не так уже свободна сейчас располагать солидной суммой денег, которую она могла бы предоставить другой стране в кредит, и если фашистская Германия идет на это, то опять-таки, как это всем известно, она, вероятно, оговорит за собой право получить взамен кредита что-либо существенное.

Арас обещал сразу же после отъезда из Анкары Функа проинформировать меня о его переговорах с турецким правительством *.

Полпред СССР в Турции А. Терентьев

Пгкат. по арх.