Особенности развития журналистики в России первой четверти 19 века

Первое десятилетие XIX в. в России было временем особого подъема в развитии журналистики. Из двухсот новых периодических издании, вышедших на русском языке с 1801 по 1830 г., 77 названий приходятся на первое десятилетие. Как велики были темпы развития журналистики с начала нового века становится очевидным, если вспомнить, что за весь XVIII в., начиная от «Ведомостей о военных и иных делах», издававшихся со 2 января 1703 г. по указу Петра I, было выпущено всего 119 периодических изданий на русском языке.

Развитию журналистики в первое десятилетие XIX в. немало способствовало временное изменение правительственной политики в области печати. Через три недели по вступлении на престол Александра I, 31 марта 1801 г., было снято запрещение на ввоз книг из-за границы и были вновь разрешены частные типографии. Указ, последовавший через год, 9 февраля 1802 г., еще более облегчал пропуск иностранных книг и освобождал печатное слово от воздействия полиции и управ благочиния. На основании этого указа цензурой стало ведать Главное правление училищ, вошедшее в состав Министерства народного просвещения. Цензурный устав, утвержденный в 1804 г., устанавливал предварительную цензуру, но эта цензура в течение нескольких лет (до 1812 г.) имела еще довольно либеральный характер. Именно в эти годы возникали не только журналы частных лиц, но и правительственные издания более или менее либерального направления. В этом смысле показателен «С.-Петербургский журнал», выходивший при Министерстве внутренних дел с 1804 по 1809 г. На ряду с официальной частью в журнале печатались и такие статьи, каж, например, «Мысли почерпнутые из политических рассуждений Бакона» или ряд выдержек из сочинений Бентама, изложение «Республики» Платона и т. д. Характерно, что в этом правительственном журнале было напечатано «Письмо к издателям из Москвы», где рассказывалось о продаже людей в рекруты и описывались «все извороты и тонкости сего постыдного торга».

В 1811 г. было учреждено Министерство полиции, которое получило право иметь наблюдение за цензурой, а также следить за такими изданиями, которые, «хотя и были пропущены цензурою, подавали бы повод к превратным толкованиям, общему порядку и спокойствию противным». Учреждение Министерства полиции явилось уже началом постепенного стеснения литературы и журналистики. Однако, несмотря на усиление цензурного давления, политический либерализм 10-х годов широко отразился в журналистике постановкой вопросов о крепостном праве, о вольнонаемном труде, о свободной торговле, о конституции и т. д. В «Духе журналов» и других изданиях не только печатались статьи по этим вопросам, но и шла оживленная полемика.

Для первого периода царствования Александра I характерно также развитие масонской печати, отражавшей масонское и мистическое движение этого времени (журналы «Друг юношества» М. И. Невзорова, выходивший с 1807 по 1815 г., и «Сионский вестник» А. Ф. Лабзина, издававшийся в 1806 и в 1817—1818 гг.). Но это были уже последние отзвуки когда-то влиятельного и широко распространенного движения.

В развитии литературной журналистики начала XIX в. большое значение имеет журнальная деятельность Н. М. Карамзина. Его «Московский журнал» (1791—1792), а затем «Вестник Европы» основанный в 1802 г., явились примером и образцом для последующих литературных журналов в России.

«Вестник Европы» был самым долговечным из всех литературных журналов первой трети XIX в.: он просуществовал двадцать девять лет, причем в течение первого пятнадцатилетия это был основной литературный журнал.¹

Заслуги Карамзина в области развития журналистики справедливо оценил еще Белинский. «До Карамзина у нас были периодические издания, — писал Белинский в статье о Н. А. Полевом (1846), — но не было ни одного журнала: он первый дал нам его. Его „Московский журнал“ и „Вестник Европы“ были для своего времени явлением удивительным и огромным, особенно если сравнить их не только с бывшими до них, но и с бывшими после них на Руси журналами, до самого „Московского телеграфа“. Какое разнообразие, какая свежесть, какой такт в выборе статей, какое умное, живое передавание политических новостей, столь интересных в то время! Какая, по тому времени, умная и ловкая критика!»

«Вестник Европы» был первым журналом в России, созданным на основе западноевропейских периодических изданий. В программе «Вестника Европы» указывалось, что он «будет извлечением из двенадцати лучших английских, французских и немецких журналов», и что «литература и политика составят две главные части его».

Под руководством Карамзина «Вестник Европы» выходил только два года, собрав более 1200 подписчиков, цифру для того времени совершенно необычайную. От Карамзина журнал перешел к его последователям: в 1804 г. он выходил под редакцией П. П. Сумарокова, при ближайшем участии М. Т. Каченовского и П. И. Макарова; с 1805 по 1807 г. «Вестник Европы» велся одним Каченовским, в 1808—1809 гг. редактором был В. А. Жуковский и, наконец, с 1810 г. — снова Каченовский, который редактировал журнал сначала совместно с Жуковским, а затем стал единоличным и бессменным его руководителем до самого конца издания. Только в 1814 г., в виду болезни Каченовского, на редакторском посту его заменял В. В. Измайлов.

Для карамзинского «Вестника Европы» характерно было обусловленное потребностями времени выдвижение политики на равноправное с литературой место. Значительное внимание уделялось внешней политике, которой посвящен был ряд больших самостоятельных статей. Художественная литература занимала в журнале скромное положение, хотя к сотрудничеству были привлечены Державин, Херасков, Нелединский-Мелецкий, И. И. Дмитриев, В. Л. Пушкин, а из молодых — В. А.

Жуковский. Главным вкладчиком журнала был сам Карамзин, печатавший здесь свои повести, статьи и рассуждения. В редакционной статье, открывавшей «Вестник Европы», Карамзин декларировал свои взгляды о необходимости просвещения для «всех состояний». Критического отдела в «Вестнике Европы» этой поры еще не было. Карамзин прямо заявлял, что он «не считает критику истинной потребностью нашей литературы, не говоря уже о неприятностях иметь дело с беспокойным самолюбием людей». Подобный взгляд не помешал, однако, Карамзину сделаться первым русским критиком, как его справедливо называл Белинский. В «Вестнике Европы» были напечатаны статья Карамзина «О Богдановиче и его сочинениях», а также и другие его критические опыты. Философская позиция журнала определялась установкой на англо-французский эмпиризм, против немецкого идеализма, — в первую очередь против кантианства, казавшегося «вольнодумной» переоценкой идеологических ценностей. Такая позиция характерна была для «Вестника Европы» и позже (до начала двадцатых годов).

С переходом журнала к П. П. Сумарокову ослабляются и литературный и политический отделы. Исчезают большие статьи по политическим вопросам — отдел политики начинает сводиться к перечню фактических известий. В отделе переводной прозы, на ряду с переводами из Жанлис, преобладавшими при Карамзине, печатаются переводы из Дюкре-Дюмениля и Авг. Лафонтена.

С 1804 г. в «Вестнике Европы» начал сотрудничать М. Т. Каченовский, который вскоре стал профессором Московского университета. Каченовский печатал на страницах журнала свои статьи преимущественно по русской истории. С 1806 г. в «Вестнике Европы» был введен отдел критики и театральных рецензий, но это еще не была критика в позднейшем смысле этого слова; она ограничивалась стилистическим анализом произведений.

При Жуковском отдел литературы решительно преобладал над политическим отделом. В «Вестнике Европы» был привлечен ряд новых сотрудников: К. Н. Батюшков, И. М. Долгоруков, Н. Ф. Остолопов, Н. И. Гнедич, Д. В. Давыдов, П. А. Вяземский, Андр. Раевский и др. Сам Жуковский явился деятельнейшим сотрудником журнала; за четыре года он напечатал 2 повести, 12 стихотворений, 15 оригинальных статей и свыше 40 переводов. В редакционной статье 1808 г. Жуковский развивал свой взгляд на критику, не отличающийся от карамзинского. Жуковский спрашивал: «Критика — но, государи мои, какую пользу может приносить в России критика? Что прикажете критиковать? — Посредственные переводы посредственных романов? Критика и роскошь — дочери богатства, а мы еще не Крезы в литературе». Свою статью Жуковский заключал утверждением, что «в русском журнале критика не может занимать почетного места». Через год Жуковский отметил в «Вестнике Европы», что все же «критика может быть у нас приготовлением к хорошему»; сам он за два года поместил в «Вестнике Европы» несколько содержательных критических статей, однако «почетного места» в журнале критика так и не заняла.

В 1810 г., когда руководителем «Вестника Европы» стал Каченовский, была установлена новая программа журнала. Вместо прежних двух отделов — литературы и политики — устанавливается пять: 1) словесность, 2) науки и искусства, 3) критика, 4) смесь, 5) обозрение происшествий. Таким образом, критика получила узаконение в качестве самостоятельного отдела; особо выделен был также отдел научных статей. При Каченовском научный отдел стал неуклонно расширяться: к

сотрудничеству в «Вестнике Европы» он привлек многих своих ученых коллег — профессоров и кандидатов Московского университета. Однако литературная критика так и не получила в «Вестнике Европы» особенного значения. Измайлов, замещавший Каченовского на посту редактора, не считал критику постоянным отделом журнала, отрицая «право быть судьею талантов и посредником славы». Не стремился к расширению критического отдела и Каченовский, даже в позднейшие годы.

1814 год, год редакторской работы В. В. Измайлова, знаменателей был рядом литературных дебютов. В течение этого года на страницах «Вестника Европы» первые свои печатные произведения поместили Пушкин, Грибоедов, Дельвиг, Пущин. Но молодые дебютанты не сделались постоянными сотрудниками журнала, да и сам «Вестник Европы», начиная с 1815 г., постепенно терял свою ведущую роль в журналистике.

В течение пятилетия с 1815 по 1819 г. «Вестник Европы», пытаясь определить свою позицию в литературной борьбе этих лет, устанавливает иерархию литературных авторитетов и канонизацию классиков, начиная от Тредиаковского, Кантемира, Сумарокова до новейших авторов — Жуковского и Батюшкова. Не отрицая новых талантов, журнал в общем становится хранителем традиций классицизма и защитником авторитетов. Основным критиком журнала в этот период был Мерзляков. В области философской журнал продолжал бороться с немецким идеализмом; это выразилось в нападениях на Канта и его последователей, которых «Вестник Европы» характеризует как «самое несчастное» направление философии. Еще более резко оценивал «Вестник Европы» шеллингианство: самому Шеллингу прямо отводилось место в доме сумасшедших. Уже к началу 20-х годов «Вестник Европы» стал, выражаясь словами Белинского, «идеалом мертвенности, скуки и какой-то старческой заплесневелости». Белинский не забывал, однако, подчеркивать, что даже в годы «упадка» он был лучше всех журналов, существовавших в России до «Московского телеграфа».

С 1804 г. Карамзин оставил журнальное поприще, посвятив себя исключительно занятиям историей. Однако пример его журнальной работы заразил многих. В период между 1800 и 1812 гг. в Москве возникло 22 новых журнала, а в Петербурге 19, не считая официальных изданий. Возникновению новых журналов способствовал также и новый цензурный устав 1804 г. Большинство вновь возникших журналов просуществовало, правда, короткий срок, но некоторые из этих журналов имеют немалое значение в истории журналистики.

Вслед за Карамзиным издателями новых журналов выступают его последователи. Через год после основания «Вестника Европы» в Москве возникли «Московский Меркурий» (1803) П. И. Макарова; затем — «Патриот» (1804) В. В. Измайлова, «Журнал для милых» (1804) М. Н. Макарова, «Московский зритель» (1806) и «Аглая» (1808—1810 и 1812) кн. П. И. Шаликова.

В 1803 г. вышло в свет «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка» А. С. Шишкова и началась полемика между школой Карамзина и Шишковым. С критикой Шишковского «Рассуждения», в защиту Карамзина, первым выступил П. И. Макаров в «Московском Меркурии». Белинский говорит о Макарове, что ему «суждено было играть в русской литературе роль созвездия Карамзина». Статья Макарова против Шишкова открывала полемику о «старом» и «новом» слоге,

продолжавшуюся свыше 10 лет. Возражения Шишкову, которые делал Макаров, во многих отношениях были замечательны. Вопрос о языке Макаров ставил в широкой перспективе; он рассматривал историю русского языка в связи с успехами просвещения, он требовал сближения литературной речи с разговорной.

Возражая Шишкову, Макаров спрашивал: «Неужели сочинитель для удобнейшего восстановления старинного языка хочет возвратить нас к обычаям и к понятиям старинным».

Кроме статьи против Шишкова, «Московский Меркурий» интересен еще и другими статьями Макарова — его критикой романов Жанлис и Радклиф, повестей Вольтера, наконец, — его разбором сочинений И. И. Дмитриева. Существенна еще постановка в журнале женского вопроса. Одним из первых Макаров заговорил о необходимости женского образования и о влиянии женщины на общество.

В противоположность «Журналу для милых», «Московскому зрителю» и «Аглае», издававшимся эпигонами Карамзина и показательным для вырождения сентиментализма, «Московский Меркурий» был серьезным журналом, вышедшим из Карамзинской школы.

Не менее «Московского Меркурия» содержателен и интересен «Патриот», выходивший под редакцией В. В. Измайлова. Большое место занимали в журнале вопросы воспитания, трактуемые под влиянием идей Руссо; помещались также статьи для детского чтения и, наконец, оригинальная и переводная проза сентиментального направления. В стихотворном отделе журнала участвовали М. М. Херасков, В. Л. Пушкин, П. И. Шаликов, Д. И. Хвостов и др. Через несколько лет после прекращения «Патриота» В. В. Измайлов на короткий срок стал редактором «Вестника Европы», а в 1815 г. он издавал «Российский музеум», где печатал свои стихи молодой Пушкин.

Вслед за «Вестником Европы», одновременно с журналами последователей Карамзина, в Москве возникло несколько журналов, враждебных его школе и солидарных с Шишковым. Таков «Друг просвещения» (1804—1806), основанный Голенищевым-Кутузовым, Д. И. Хвостовым и Г. С. Салтыковым; таков «Русский вестник» (1808—1820 и 1824) С. Н. Глинки.

В «Русском вестнике» велась борьба с европейским просвещением; здесь неизменно противопоставлялись «мутные источники суемудрой философии» отечественному благочестию и христианской вере. С. Н. Глинка безоговорочно сочувствовал литературно-общественной платформе Шишкова; он печатал в «Русском вестнике» выдержки из его «разговоров» с своими одобрительными примечаниями. Для Глинки, как и для Шишкова, просвещение заключалось «в простоте нравов, в любви и усердии к богу, вере, царю и отечеству». В противовес «Вестнику Европы», широко ориентировавшемуся на переводный материал, в «Русском вестнике» не было ни одной переводной статьи. Главная тема журнала состояла в восхвалении допетровской Руси, в доказательствах того, что допетровская Русь стояла на большой высоте культурного развития. Журнал вел отдел жизнеописаний замечательных русских деятелей, где, на ряду с известными историческими лицами, можно было найти многочисленные данные о «русских самородках», которые усиленно открывались и выдвигались барственными меценатами, особенно в период с 1812 по 1814 г.

Хвастливый патриотизм С. Н. Глинки и его фразерство служили постоянным предметом для эпиграмм, сатирических стихотворений и всякого рода насмешек.

В эпоху наполеоновского нашествия «Русский вестник» С. Н. Глинки имел некоторый успех. По собственному показанию издателя за 1811 г. журнал имел около 750 подписчиков, из которых свыше двухсот приходилось на долю Москвы, а остальные пятьсот распределялись по провинциальным городам. В передовых литературных кругах «Русский вестник» не пользовался вниманием, но Вяземский все же счел нужным подчеркнуть, что в эпоху нашествия французов на Россию журнал С. Н. Глинки приобрел «всю важность события, как противодействие наполеоновской Франции и как воззвание к единомыслию и единодушию предчуемой уже в воздухе войны 1812 года».

После 1812 г. из 22 московских журналов, возникших в первом десятилетии, продолжало существовать всего три: «Вестник Европы», масонский журнал «Друг юношества» и «Русский вестник». С окончанием Отечественной войны и возвращением армии из заграничных походов центр литературно-общественной жизни переносится из Москвы в Петербург.

С 1816 г. начинают создаваться объединения будущих декабристов. В Петербурге возникают либеральные и оппозиционные журналы.

Из немногих московских журналов, основанных вскоре же после Отечественной войны, заслуживают внимания два журнала: «Амфион» (1815), издававшийся А. Ф. Мерзляковым, и «Современный наблюдатель российской словесности» (1815), издававшийся студентом Московского университета, а впоследствии известным археографом и историком П. М. Строевым. Журналы эти примечательны в том отношении, что они нанесли «страшные удары» признанному вождю русского классицизма Хераскову. М. А. Дмитриев в своих мемуарах прямо указывает, что в 10-е годы «большая часть пишущей молодежи давно уже не читала Хераскова», но что окончательно упал он в общем мнении после статей о «Россиаде» А. Ф. Мерзлякова в «Амфионе» и П. М. Строева в «Современном наблюдателе». Обе эти статьи, а особенно статью Строева, с особым сочувствием отметил еще Белинский.

Как уже сказано выше, в период между 1800 и 1812 гг. в Петербурге возникло 19 журналов, не считая официальных. Но и петербургские журналы, как и московские, были недолговечны — многие из них существовали в течение одного лишь года. Издания же, равного по масштабу и значению «Вестнику Европы», в Петербурге в эту пору не было. Недаром молодой Пушкин и его друзья-лицеисты Дельвиг, Пущин и Кюхельбекер первые свои произведения печатали в московских журналах.

Для литературного развития одним из самых важных фактов первых лет XIX века явилось основание в Петербурге Вольного общества любителей словесности, наук и художеств, объединившего последователей и единомышленников Радищева (Пнин, Борн, Попугаев, Остолопов, Востоков и др.). Члены Вольного общества были поклонниками просветительной философии XVIII в., борцами против «рабства» и защитниками «свободы и просвещения». Деятельность членов Вольного общества нашла свое отражение в двух стихотворных альманахах «Свиток муз» (1802, 1803) и в единственном номере собственного журнала «Периодическое издание Вольного общества любителей словесности, наук и художеств» (1804). Предполагались и дальнейшие выпуски, но они осуществлены не были. Облик названных изданий можно представить себе, если вспомнить,

что во второй книжке «Свитка муз» появился некролог о Радищеве, написанный Борном и явившийся в литературе 1800-х годов единственным горячим откликом на трагическую смерть великого революционного писателя. В «Периодическом издании» был опубликован очерк Попугаева «Негр», содержавший завуалированный протест против крепостничества, здесь же была напечатана его статья «О публичном общественном воспитании и влиянии оного на политическое просвещение», статья Борна «Эскиз рассуждения об успехах просвещения» и пр.

По направлению и содержанию к деятельности Вольного общества были близки: «Северный вестник» (1804—1805) и «Лицей» (1806), издававшиеся И. И. Мартыновым, «Журнал российской словесности» Н. Брусилова (1805), «Любитель словесности» Н. Остолопова (1806), «Цветник» А. Измайлова и А. Бенитцкого (1809—1810), наконец, «С.-Петербургский вестник» (1812), основанный по постановлению общества.

Издатель «Северного вестника» и «Лицея», впоследствии получивший известность как переводчик греческих классиков, был приятелем М. Сперанского и состоял директором Департамента народного просвещения. Главную задачу своих изданий Мартынов видел в постановке вопросов о необходимости лучших законов, а также об усовершенствовании просвещения и воспитания. «Северный вестник» указывал на необходимость свободы печати, причем применительно к этой теме в журнале было опубликовано, например, «Мнение шведского короля Густава III о вольности книгопечатания». Характерно также опубликование в журнале переводной статьи «Опыт о Великобритании», где автор с восхищением отзывался об английской конституции. Видя в аристократической конституции идеал общественного устройства, «Северный вестник» доказывал, что и просвещение, необходимое для благоустройства и развития государства, должно быть различно применяемо по отношению к разным слоям общества. Журнал был небогат оригинальной продукцией и давал преимущественно переводы: помещались переводы Тацита, Гиббона, Монтескье; в переводе В. Сопикова был напечатан в журнале отрывок из «Естественной политики» Гольбаха. В «Северном вестнике» публиковались протоколы заседаний Вольного общества любителей словесности; здесь были напечатаны также статьи на смерть председателя общества И. Пнина. В «Северном вестнике», наконец, была перепечатана (анонимно) глава «Клин» из «Путешествия из Петербурга в Москву» Радищева.

Редактор «Северного вестника» был последователем эстетики Батте и Лагарпа; вот почему, вероятно, он и дал второму своему журналу заглавие основного труда Лагарпа, считавшегося кодексом строгого классицизма; кроме того, в журнале «Лицей» был напечатан обширный разбор «Лицея» Лагарпа.

На полемику вокруг Шишковского «Рассуждения о старом и новом слоге» «Северный вестник» откликнулся в 1804 г. статьей против Шишкова и за Карамзина. Однако в том же году журнал весьма насмешливо высказывался по поводу карамзинского сентиментализма, выступая в то же время против пренебрежительного отношения к «простонародному языку».

В борьбе против шишковцев и карамзинистов сходную с «Северным вестником» позицию занял и «Журнал российской словесности». Сочинение Шишкова «Дополнение к рассуждению о старом и новом слоге» приветствуется в этом журнале. С другой стороны, журнал порицает Шаховского, который в комедии «Новый Стерн» высмеял сентиментализм: критик журнала находил, что и любовь к природе и особенно идея всесословного равенства, осмеянные Шаховским, заслуживают серьезного

отношения. Но в то же время «Журнал российской словесности» развертывает настойчивую борьбу против эстетизма и слащавой чувствительности последователей Карамзина. В полемике по вопросу о «старом и новом слоге» линия «Журнала российской словесности» так же, как и «Северного вестника», при всей ее противоречивости отражала передовые тенденции Вольного общества, боровшегося за национальный, народный язык и не принимавшего в целом установок ни Шишкова, ни Карамзина.

«Журнал российской словесности» издавался членом Вольного общества Н. П. Брусиловым, но идейным вдохновителем журнала был И. И. Пнин, летом 1805 г. избранный председателем общества и осенью этого же года скончавшийся. «Поэт любезный, друг искренний, защитник угнетенных, утешитель несчастных» — так характеризуется Пнин в статье Брусилова «О Пнине и его сочинениях». В «Журнале российской словесности» была напечатана ода «Человек», где Пнин ярко выразил свои материалистические гольбахианские взгляды, его же ода «На правосудие», «Царь и придворные» и другие стихотворения. В форме «письма к издателю» Брусилов напечатал «одно из последних сочинений» И. И. Пнина «Сочинитель и цензура». Автор назвал свой диалог «переводом со старой манчжурской рукописи», но само собой разумеется, эта ссылка была лишь условным литературным приемом: Пнин выступает в своем диалоге против цензуры и говорит о необходимости полной свободы печати.

В 1806 г. другой член Вольного общества, Н. Ш. Остолопов, издавал журнал «Любитель словесности». Этот журнал, подобно своему предшественнику, объединил по преимуществу членов Вольного общества; кроме самого редактора-издателя, здесь печатались А. Измайлов, Попугаев, Батюшков, Брусилов и др.

Из всех журналов, связанных с Вольным обществом, едва ли не лучшим журналом являлся «Цветник», издававшийся в 1809 г. А. П. Бенитцким в сотрудничестве с А. Е. Измайловым, а после смерти Бенитцкого, в 1810 г., выходивший под редакцией А. Е. Измайлова и П. А. Никольского. В «Цветнике» участвовали Востоков, Остолопов, Батюшков, Катенин, Гнедич, а во втором году издания журнала — П. А. Вяземский, Андр. Раевский, Д. В. Дашков. Кроме оригинальных и переводных сочинений в стихах и прозе, среди которых надо отметить прежде всего повести Бенитцкого, в журнале печатались философские и исторические статьи. Особое место занимал критико-библиографический отдел, заполнявшийся преимущественно рецензиями самого Бенитцкого; имелся также и специальный отдел театральных рецензий. После смерти Бенитцкого критико-библиографический отдел «Цветника» продолжал Никольский, так же как и Бенитцкий подававший большие надежды как критик. В последней книжке «Цветника» за 1810 г. появилась нашумевшая статья Д. В. Дашкова «Замечания на перевод двух статей из Лагарпа», направленная против Шишкова. Эта статья вместе с брошюрой Д. В. Дашкова «О легчайшем способе возражать на критики» (1811) сыграла большую роль в деле разоблачения научной несостоятельности филологических и литературно-теоретических построений Шишкова.

В 1811 г. президентом Вольного общества избран Д. В. Дашков; в общество вошли его друзья, будущие арзамасцы, Д. Н. Блудов и Д. П. Северин. Общество сделалось центром борьбы против шишковцев, «средоточием оппозиции славянофилам», как повествует Греч, в это время сам принимавший ближайшее участие в работе общества. В 1812 г. стал издаваться и новый журнал общества «С.-Петербургский вестник», не просуществовавший, однако, и года. Журнал открывался руководящей статьей Дашкова «Нечто о журналах», где автор заявлял, между прочим,

что главной целью журнала должна быть критика. Если вспомнить, что в 10-е годы критика только еще начиналась, что даже Карамзин в «Вестнике Европы» не считал нужным введение критического отдела, — станет ясным, что мысль Дашкова для своего времени была и новой и актуальной. Критический отдел в «С.-Петербургском вестнике» был в руках Дашкова, Никольского и Греча. Никольскому, в частности, приписывается разбор сочинения Шишкова «Прибавление к разговорам о словесности». В «С.-Петербургском вестнике» были напечатаны: замечательный «Опыт о русском стихосложении» А. Х. Востокова, отрывки из «Словаря древней и новой поэзии», составленного Остолоповым, и т. д. Борьба, начатая Дашковым против Шишкова, не встретила, однако, единодушного сочувствия в составе членов Вольного общества. На одном из заседаний в почетные члены был предложен последователь Шишкова гр. Д. И. Хвостов. Несмотря на возражения Дашкова, избрание Хвостова все же состоялось, и тогда Дашков произнес ему приветственную речь (14 марта 1812 г.), которая под видом похвалы заключала в себе злую иронию над бездарным метроманом. За оскорбление Хвостова Дашков был исключен из Вольного общества. На десятом номере, в октябре 1812 г., прекратил свое существование «С.-Петербургский вестник». «Тогда было не до литературы, — вспоминал впоследствии Греч, — большая часть членов разбрелась в разные стороны. Общество закрылось. Но и без тревог той эпохи, оно прекратилось бы само собой. В нем не было общего интереса, не было единства воли и направления».

В период Отечественной войны, по мысли С. С. Уварова, И. О. Тимковского и А. Н. Оленина, был основан «Сын отечества», начавший выходить с октября 1812 г. под редакцией Н. И. Греча. Новый журнал носил сначала полуофициальный характер и предназначался «для помещения реляций и частных известий из армии, для опровержения вредных толков на счет хода происшествий, для сосредоточения патриотических мнений». В течение первых трех лет издания, вплоть до 1815 г., «Сын отечества» был целиком посвящен описанию великой войны. Все отделы заполнялись исключительно статьями и материалом, имеющим к ней непосредственное отношение. На ряду с реляциями и известиями о ходе войны в журнале печатались рассуждения, речи, оды и стихотворения, написанные специально на военные темы.

После окончания войны журнал был реорганизован, программа его значительно изменилась и расширилась. С 1815 по 1825 г. в «Сыне отечества» участвовали Пушкин, Вяземский, А. и Н. Бестужевы, Рылеев, Ф. Глинка, Батенков, Сомов, Никита Муравьев и др. Начиная с конца 10-х годов журнал стал самым влиятельным и передовым литературным журналом.

На страницах «Сына отечества» старый спор шишковистов и карамзинистов был перенесен в новую плоскость — в плоскость постановки и обсуждения вопроса о романтизме и народности. Центральным объектом нападений и споров сделалось творчество Жуковского. В 1816 г. в «Сыне отечества» проходит замечательная полемика вокруг «Леноры» Жуковского и «Ольги» Катенина. В защиту Жуковского выступил Гнедич, которому отвечал Грибоедов, стоявший на стороне Катенина. В «Сыне отечества» Катенин напечатал в 1822 г. ряд полемических статей, развивавших его теорию о неотделимости русского литературного языка от церковно-славянского, а также о принципах перевода «Освобожденного Иерусалима» Тасса размером подлинника. Против Катенина выступали Греч, Сомов и, наконец, А. Бестужев, полемизировавший особенно резко. В своих статьях Катенин являлся защитником высоких жанров, предвосхищая в этом отношении выступления Кюхельбекера в «Мнемозине».

В 1812 г. в Петербурге прекратилось большинство журналов, возникших в течение первого десятилетия. Кроме официальных изданий, Отечественную войну пережил только «Сын отечества» и «Чтения в Беседе любителей русского слова» (1811—1816), орган Беседы, основанный в 1811 г. и объединивший Шишкова и его сторонников.

В период с 1812 по 1825 г. преобладающее значение получает петербургская журналистика: из 30 вновь основанных за этот период журналов 21 появился в Петербурге, а в Москве вновь возникло только 9 сверх продолжавшихся «Вестника Европы» и «Русского вестника».

Либеральное движение первой четверти XIX в., достигшее особенной напряженности в 1817—1818 гг., наиболее яркое свое выражение нашло в «Духе журналов» Г. М. Яценкова (1815—1820), в сущности единственном публицистическом издании времени царствования Александра I. «Дух журналов» являлся органом фритредеров: он вел энергичную кампанию против запретительной системы и защищал либеральную доктрину свободы торговли. В журнале помещались переводы из сочинений Сея, Бентама, Сисмонди и других современных западноевропейских писателей. Но наибольший интерес журнала заключался в оригинальных статьях, посвященных защите экономического либерализма. Агитация «Духа журналов» достигла своей цели. В 1816 г., когда был издан новый тариф, редакция журнала заявила: «Теперь можно прекратить все споры о мануфактурах и о тарифе, правое дело восторжествовало! Монополисты побеждены. „Дух журналов“ не вотще подвизался». Доктрину свободной торговли защищали будущие декабристы, например, Н. И. Тургенев, который в то же время являлся и энергичным противником крепостного права. Наоборот, «Дух журналов» при всех своих симпатиях не только к свободе торговли, но и к политической свободе, был защитником крепостничества. Принципиально враждебный крестьянской эмансипации, «Дух журналов» считал необходимым развитие вотчинных фабрик, а руководящее положение предоставлял земельной аристократии. Не менее горячо, чем доктрина свободной торговли, обсуждался в «Духе журналов» и вопрос о конституции. В 1815 г. в журнале было напечатано «Письмо одного немца из Филадельфии», где подробно и восторженно была описана конституция Соединенных Штатов. В самый разгар толков о возможности конституции в России «Дух журналов» целиком опубликовал баварскую конституцию.

Одним из первых «Дух журналов» выступил против немецкой философии и против романтизма, о котором с середины 10-х годов уже начинали говорить в русских журналах. Впоследствии Белинский вспоминал грозную переводную статью в «Духе журналов» против Августа Шлегеля, в защиту классического французского театра. В другой статье (переведенной, как и первая, из «Journal des Débats») говорилось о немецкой философии как о «сумасбродстве» и об учении Фихте, — что это «самая вздорная философия». Автор статьи откровенно признавался, что он ничего не понимает в философии, которая «опыт ни во что ставит, и в которой ум и рассудок, силясь возвыситься, теряются в отвлеченностях и химерах». Характерно, что в отчете издателей «Духа журналов» за 1815 г. обе упомянутые переводные статьи были сочувственно выделены, при чем подчеркивалось, что «остроумная критика на Шлегеля, может быть, остережет наших молодых литераторов от уродливого вкуса немецких драматических писателей, а критика на Фихте отвратит, может быть, педантов углубляться в беспонятную Кантову философию»,

Борьба с немецким классическим идеализмом и с романтическим направлением в западноевропейской литературе велась в «Духе журналов» систематически. Так, из того же «Journal des Débats» в 1816 и 1817 гг. были переведены две статьи, направленные против Шиллера и против де Сталь. Касаясь трагедии Шиллера «Мария Стюарт», критик не считал возможным судить об этой «варварской» трагедии по правилам трагедии «благородной» и разбирал «Марию Стюарт» только как «роман в разговоре». При разборе суждений де Сталь сторонники романтического направления именовались «раскольниками литературы», которые «предались, душою и телом, развратным музам романтического Парнаса».

Все эти суждения не только весьма показательны для литературной позиции «Духа журналов», но имеют и более широкое значение. То были предвестия литературной борьбы 20-х гг. «Тогда-то, — писал Белинский, — возгорелась ожесточенная война на перьях между классицизмом и романтизмом и начался крутой переворот в литературных понятиях и воззрениях. .. Карамзинский период русской литературы кончился. ..» Начался период декабристов и Пушкина.